Александра Хоукинз - Ночь с пылким негодяем

— Для тебя, возможно, и нет, а для Кэтрин?

— Я думаю, что, когда маркиз Сэйнтхилл надумает жениться, он не опустится до внебрачной дочери лорда Гриншилда и леди Эйр, — сухо промолвила она. — Кроме того, у Кэтрин есть свои тайны.

— Да, эта упрямая девчонка и есть ты.

Мадам Венна раздраженно закатила глаза.

— Я это очень хорошо знаю, моя дорогая подруга.

— А Сэйнтхилл? — не унималась Анна. — Он знаком с обеими женщинами. Кэтрин, ты играешь с ним в очень опасную игру. Что, если он узнает правду о Кэтрин?

— Он не узнает.

— Почему ты так уверена? — Анна схватила мадам Венну за руку, не давая ей отвернуться. — Он может погубить и тебя, и все, что ты построила. Сэйнтхилл тебе не предан, и, как бы он ни любил Кэтрин или мадам Венну, это не умалит его ярости и жажды мести, когда всплывет правда и об этом заговорят в свете. Он станет посмешищем из-за того, что так опростоволосился, отдав свое сердце шлюхе.

Она досадливо поморщилась, потому что разделяла опасения подруги.

— Довольно, Анна. Я уже поняла тебя.

— Я люблю тебя, Кэтрин, и не хочу, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое.

Мадам Венна опустила хлеб на тарелку. Этот неприятный поворот в их разговоре лишил ее аппетита.

— Ты напрасно так волнуешься. Сэйнту нужны только чувственные отношения, ничего больше. Со временем он устанет от мадам Венны.

Анну это не успокоило.

— Поэтому он всю ночь провел в твоей постели? Эйбрам мне сказал, что слуги видели, как он выходил из твоей спальни, когда рассвело.

Как мадам Венна могла объяснить подруге то, что произошло здесь вчера, так, чтобы не показаться наивной или, и того хуже, влюбленной? Она ожидала, что он уйдет после ее рассказа о бегстве от Ройлзов. Хоть она и опустила большинство самых неприятных подробностей, от нее не укрылось, что его глаза гневно сверкали. Заметила мадам Венна в них и жалость. Ведь она позволила ему увидеть уродство, скрытое под полумаской.

Но вместо того, чтобы уйти, Сэйнт задул свечу, обнял свою любовницу и нежно прижал к себе. Он не стал говорить об ужасах, которые она пережила, как и банальные слова утешения. Она заснула в его объятиях, чувствуя спиной его сердцебиение и кожей головы его теплое дыхание.

Никогда еще ее сон не был таким глубоким и безмятежным. Под утро она проснулась от его нежных прикосновений.

«Ты нужна мне», — прошептал он и накрыл ее своим телом.

Мадам Венна раздвинула ноги, и его член плавно скользнул в ее лоно. Они предавались любви неспешно и нежно. Когда Сэйнт достиг вершины наслаждения, она оказалась там с ним, и это было непередаваемое ощущение.

Она чуть было не попросила его остаться, но все же подавила в себе это желание. Достаточно было и того, что Сэйнт сам не хотел уходить.

— Он на удивление вынослив, — осторожно промолвила мадам Венна, подозревая, что и так уже рассказала подруге слишком много.

Анна улыбнулась, взгляд ее сделался рассеянным, когда она вспомнила свои встречи с маркизом.

— О да! Мне известно, что не только я хотела бы видеть его в «Золотой жемчужине» почаще.

Мадам Венна поднесла руку к груди, когда ревность пронзила сердце острой болью. Удивившись этому, она нахмурилась. В конце концов, она сама посылала Анну и других девочек в «Нокс». Однако глупо видеть угрозу в том, что произошло несколько лет назад.

— О Сэйнте не волнуйся, — сказала она с достоинством, хоть и сидела на кровати, укутанная покрывалом. — Он шесть лет ходил вокруг да около мадам Венны и наконец удовлетворил свое любопытство. Скоро какая-нибудь другая женщина привлечет его внимание, на этом все и закончится.

Анна подняла правую бровь.

— А его увлечение Кэтрин?

Мадам Венна бросила на нее сердитый взгляд.

— Обеих нас он не получит!

Сэйнт в это время находился недалеко от «Золотой жемчужины» — он сидел в «Ноксе», молча глядя в окно, погруженный в раздумья о том, что делать с двумя женщинами, из-за которых он забывал о своих обязанностях. Обе женщины лишали его способности мыслить здраво. Не в первый раз он играл с опасностью, поддерживая отношения одновременно с несколькими женщинами. Иногда эти женщины даже соглашались разделить с ним ложе вдвоем. Однако связь с Кэтрин и мадам Венной представлялась ему делом новым, непривычным, потому что это была одна и та же женщина.

Сэйнт оказался в довольно необычной ситуации, требовавшей тщательного осмысления и составления нестандартного плана действий. Если открыть карты слишком рано, он потеряет обеих.

«Какой же я самонадеянный мерзавец!» — подумал Сэйнт. Накануне вечером, преследуя мадам Венну, он решил, что выведает у нее правду. Он сокрушенно вздохнул и провел рукой по волосам. Нечасто ему доводилось встречать женщин, которые оправдывали его ожидания. И это была одна из причин, почему его романы оказывались такими короткими. Когда вожделение утолялось, интерес, как правило, угасал.

Но мадам Венна, это воплощение лжи и изворотливости, погубила его. Тогда в ее спальне он прижал ее к стене, намереваясь выместить на ней шесть лет злобы и неутоленных желаний, которые он загнал в самые дальние уголки своей души. Но случилось так, что обычное животное стремление к спариванию незаметно переросло в чувственное наслаждение искусством любви. Он познавал ее, а она — его, и это заполняло пустоту внутри него чувством, которым он хотел делиться с ней.

Сэйнт обнимал ее, когда она спала как ребенок, доверчиво прижимаясь к нему, и думал о том, что такого ожидал от нее меньше всего. Когда ее сон превратился в кошмар, он увидел ранимую испуганную женщину за маской уверенности и порочности.

А эти шрамы!

Негодование охватило его с новой силой, когда он вспомнил о тонких белых линиях на ее спине и ягодицах. Ему захотелось найти и убить того, кто так поступил с ней. Хоть она и не назвала имя, он знал одного человека, который мог бы сказать, кто растил ее. Ведал ли лорд Гриншилд о зверствах людей, которые должны были защищать его дочь?

Или она солгала?

Что, если она придумала всю эту душещипательную историю только для того, чтобы отвлечь Сэйнта от тех вопросов, которые он задал ей раньше? Он сразу отказался от этой мысли. Мадам Венна стонала во сне. Ее душевные муки не могли быть фальшивыми. Возможно, она многого недоговаривала, но не лгала.

— Ты участвуешь в разговоре? — Голос Сина вывел его из задумчивости.

— Что? Ты что-то спросил?

Вейн хохотнул, увидев, озадаченное выражение лица Сэйнта.

— Он не слушает.

— А когда он слушал? — усмехнулся Рейн.

Сина это не обрадовало, поскольку последние двадцать минут никто, кроме него, почти не говорил. Его карие глаза сузились.

— Тебе что, скучно с нами, Сэйнт?

— Прошу меня извинить, господа, я не выспался. — Сэйнт провел рукой по лицу. — О чем мы говорим?