Кейт Эмерсон - Отказать королю

— А вот и мисс Лодж, — представил меня тем временем мистер Кент, обращаясь к миссис Пинкни. — Она выберет то, что нужно ее высочеству.

Последние слова мистер Кент проговорил с видимым облегчением и тотчас удалился. Он был счастлив переложить это задание на меня и вернуться к другим своим обязанностям. Я осталась с мастерицей по шелку и юношей, который, очевидно, был ее учеником или подмастерьем.

— Ну-ка, Рейф, покажи наши образцы, — распорядилась миссис Пинкни.

Парень опустил корзину на пол и открыл ее. Глазам моим предстал богатейший выбор изделий из шелка. Тут были ленты, нашивки, тесемки, позументы, игольное кружево, полотно, которым обшивали пуговицы, яркие нити для вышивания. Миссис Пинкни вынула из корзины поднос и показала мне кружева, искусно сплетенные из тончайших шелковых нитей, самого различного рисунка.

Она вынимала одну за другой кружевные ленты, приговаривая:

— Вот этим можно подвязать чепец, это подходит для отделки брыжей [70] Брыжи — воротник, манжеты или другие детали мужской и женской одежды в густую сборку или частую складку; обычно служили украшением. ( Примеч. ред .) , а вот таким шнурком можно перевязать кошелек…

Меня же поразили тончайшие сетки для волос, всевозможные кисточки, бахрома и тесьма для отделки. Миссис Пинкни не предлагала такие крупные вещи, как рукава, верхние юбки, накидки. Мне сказали, что она и ее товарки по цеху занимаются только тем, что плетут и ткут из шелковых нитей различные мелкие изделия, чаще всего не шире обычной ленты, и не торгуют готовым платьем или большими отрезами тканей.

Я взяла несколько готовых шнурков, свитых из испанского шелка, на концы которых уже были надеты наконечники, и была поражена качеством работы. Однако, пока я их разглядывала, я не могла отделаться от чувства, что сама стала объектом пристального внимания со стороны подмастерья миссис Пинкни. Его взгляд буквально буравил мне спину.

Я откашлялась, чтобы скрыть смущение, и сказала:

— Ее высочество желает получить ленты, кружева и тесьму для нарядов, в которых она и ее фрейлины появятся на маскараде. Вы можете достать страусовые перья?

— Я достану все, что пожелает ее высочество.

— И проволоку для кринолинов?

Миссис Пинкни кивнула.

Я заглянула в список:

— Еще нам нужно тринадцать ярдов зеленой шелковой бахромы и пряденое золото [71] Пряденое золото — это тонкая шелковая или льняная нить, которую обвивали очень тонкой золотой или серебряной проволокой. ( Примеч. ред. ) и серебро, которыми можно вышивать.

— Такие нити идут по три пенса за унцию, — прервала меня мастерица.

Я заколебалась. Никто не дал мне указаний, как будут платить за товар. К счастью, мистер Кент находился неподалеку. Он слышал наш разговор и тотчас отвел миссис Пинкни в сторону. Они принялись приглушенными голосами оживленно обсуждать условия сделки, а я осталась один на один с подмастерьем.

— Значит, во дворце будет маскарад, — проговорил он низким приятным голосом, звучавшим не хуже, чем у любого придворного. — А кем вы нарядитесь? Юной сарацинкой? [72] Со времен крестовых походов европейские авторы стали называть сарацинами всех мусульман. ( Примеч. ред. ) Венецианской принцессой?

— В Венеции нет принцесс! [73] В Венеции с конца VII века и по 1797 год существовала республика. Ее глава — дож — избирался высшим органом управления (Большим советом), в который входили представители знатных и уважаемых фамилий города. — резко бросила я.

Я почувствовала, что краснею. Юноша притворился, что перебирает содержимое своей корзины. Если он хоть что-то знал о Венеции, то он надо мной насмехался. Если нет, то я повела себя грубо и неучтиво, прямо указав ему на его невежество. И то и другое меня злило, хотя я не понимала, почему так переживаю из-за какого-то подмастерья. Я повернулась к парню спиной и уставилась в список, хотя к тому времени запомнила его наизусть.

Ее высочеству нужна была красная витая шелковая тесьма в итальянском стиле, чтобы обшить ею накидки, которые мы должны были носить на маскараде. И еще три гросса [74] Гросс — двенадцать дюжин. более коротких готовых шелковых шнурков, чтобы подхватывать рукава, повязывать плащи, закреплять шляпы, шнуровать ботинки — и не только для пантомимы, но и на каждый день. Кроме того, требовались пуговицы, обтянутые синим шелком, и шелковые сетки для волос с золотой нитью.

— А король придет на представление, в котором будет участвовать принцесса? — спросил меня неугомонный ученик.

Я не ответила, надеясь, что Рейф — так, кажется, его звали — оставит эту тему. В конце концов, я гораздо выше его по положению: я служу принцессе, а он — представительнице гильдии ремесленников. Но юноша не отставал:

— Я слышал, будет еще и турнир. Как вы думаете, его откроет сама королева? Или ее «заместительница», которая так часто на праздниках сидит рядом с королем?

Я резко повернулась к нему лицом, вне себя от гнева. Меня больше рассердило даже не само предположение о том, что король имеет любовницу, а то, что простой слуга больше знает о раздоре между королем и королевой, чем их собственная дочь.

— Вам следует попридержать язык! — гневно бросила я. — Вы забываетесь!

Парень должен был бы смутиться. Я бы не удивилась, если бы он испугался. За любое публичное высказывание о частной жизни короля могло последовать весьма суровое наказание. Вместо этого он засмеялся. Смех у него был приятный, звонкий, но не раскатистый, как у его величества. Не походил он и на жеманное хихиканье, которое издавали некоторые придворные, дабы показать, что они разделяют веселье своего повелителя.

— Я говорю не больше других, мисс. Ухаживания короля за Анной Болейн давно стали притчей во языцех в Лондоне, равно как и его желание развестись с королевой.

«Интересно, он действительно такой храбрый или просто глуп?» — подумала я. Пока я, прищурившись, разглядывала его, тщась найти ответ на этот вопрос, он лишь широко улыбался мне в ответ, не отводя взгляда. В глубине его темно-карих глаз заплясали искры, а мне вдруг стало трудно дышать. «Наверное это оттого, что я его презираю», — сказала я себе и огляделась по сторонам, чтобы сосредоточить свое внимание на чем-нибудь другом.

Тут я поняла, что никто в гардеробной не обращает никакого внимания ни на меня, ни на Рейфа. А почему бы не воспользоваться моментом и не выпытать, что еще он знает? Я смело (возможно, даже слишком смело) сделала шаг к нему и, понизив голос, спросила:

— Вы имели в виду мисс Анну Болейн, когда говорили о «заместительнице» нашей королевы?

— Кого же еще? Все знают, что она спит и видит, как бы самой стать королевой вместо своей госпожи.