Барбара Бенедикт - Судьба

— Посмотри на меня, — сказал Небо, напуганный ее видом. — Приди в себя, пожалуйста.

Слова его достигли слуха девушки, взгляд ее прояснился.

— Мы должны предупредить острова.

И только она произнесла эти слова, как послышался глухой взрыв, и земля слегка закачалась под их ногами.

— Каллисто, — сказала она тихо. — Вулкан его разбушевался.

Хотя Каллисто находился очень далеко, земля закачалась снова, на этот раз не на шутку. Они прижались друг к другу, чтобы не упасть. «Если здесь так страшно, — подумал Небо, — то что говорить о других островах». Он представил разрушения, происходящие сейчас по всему Эгейскому морю. Смерть носилась в воздухе.

Когда земля наконец успокоилась, Ика повернулась к нему.

— Слишком поздно предупреждать. Ваша богиня сказала свое слово.

Язон бродил среди остатков дворца Геркона, но жалости не испытывал. То там, то здесь встречались уцелевшая стена, дверь или косяк, но никто никогда не будет жить в этом памятнике убийце его отца.

Боги сжалились над теми, за которых он волновался больше всего. Дамос, Танос и Дафна пережили катастрофу и теперь бродили по развалинам вместе с ним. Провидец предупредил его людей о предстоящих разрушениях, и они вовремя ушли на холмы от огромной волны.

Спиросу и его армии повезло меньше. По случайности их тела отнесло на тот же берег, где когда-то Спирос отдал Миносу пленного Язона.

Держа в руках меч героя, выхваченный из рук Спироса, Язон вошел в зал, который некогда был приемной Геркона.

— Трон папы! — Дафна побежала вперед и обхватила его руками, словно труп горячо любимого человека. — Ужасно! Ничего не уцелело.

— Мы уцелели. Мы и наши люди.

Поднимаясь с колен, она фыркнула.

— Все это хорошо, Язон, но ведь дворец разрушен… Ты не можешь допустить, чтобы я жила в таком запустении.

Язон крепился. Он уже с трудом выслушивал бесконечные сетования этой женщины.

— Я не могу оставаться здесь, — продолжала Дафна, не замечая его раздражения. — Ты должен найти другое место.

— В самом деле? Ты хоть что-нибудь видишь вокруг себя? На Мессалоне почти ничего не осталось.

Она снова фыркнула.

— Я не говорю, что здесь. Ремиридон, торговец, предложил нам свои апартаменты в Трезене.

«Ремиридон», — с досадой подумал Язон, вспомнив то время, когда они были соперниками. Геркон мертв, и теперь, может быть, этот торговец хочет снова начать состязание?

— Насколько я помню, ты считала Ремиридона бесчувственным грубияном. Неужели теперь ты можешь спокойно смотреть на его руки, заросшие жесткими волосами?

— Но ведь он может предоставить приемлемое жилье, пока ты будешь восстанавливать дворец. Хотя можно построить кое-что и получше. Что-нибудь в духе Кносса.

Язон окончательно потерял терпение.

— Откуда я возьму средства на подобное сооружение? И какая от него польза?

Дафна молча взирала на него.

— Сначала нужно восстановить поля, убрать с них пепел и вернуть их плодородие. — Язон заставил себя успокоиться. — Процветание нашего царства зависит от урожаев, а не от бесполезного сооружения.

— Не будь глупцом. Нам просто необходимо построить нечто грандиозное. Мой отец часто повторял, что о царе судят по тому, какой обстановкой он себя окружает.

— Не дворец делает царя. Наоборот, людей судят по их поступкам.

Она выпрямила спину и посмотрела вдаль.

— Геркон был великим царем. Он навсегда останется в памяти людской.

Язону даже стало жалко ее, настолько она заблуждалась. Мессалона всегда будет помнить Геркона, это верно, но о нем будут вспоминать с негодованием.

— И Минос часто хвалил отца, — продолжала Дафна, приподняв подбородок. — Я помню, как однажды спросила про фреску в его новом дворце, изображающую войну с афинянами. Минос сказал, что никогда бы не выиграл этой битвы без помощи моего отца.

Язон вспомнил эту фреску. Жестокостью изображенной на ней сцены она привлекла его внимание, хотя он и торопился попасть в лабиринт. Как сказала Ариадна, в этой комнате спал ее отец.

— Скажи мне пожалуйста, — спросил Язон, хватая Дафну за руку. — Что за дело было у тебя в царской спальне?

Она побледнела, затем закричала:

— Как ты смеешь? Ты не имеешь права задавать мне подобные вопросы! Отпусти меня сейчас же!

Язон отпустил ее.

— Ты заставила меня поверить, что царской любовницей была Ика, хотя на самом деле ею была ты!

Она не отвечала и даже не смотрела на него.

— О чем еще ты лгала? — продолжал он. — Тогда, в клетках, ты сказала, что Ика не исполнила своего обещания. Это тоже ложь?

Дафна молчала, но Язон и так все уже понял. Его охватила боль. Что он сделал?

— Ика сдержала слово, — сказал Язон, — она поменялась с тобой своим именем, позволила тебе жить в роскоши в Кноссе, а сама рисковала жизнью на бычье арене.

Царевна подняла к нему лицо, залитое слезами.

— Ты думаешь, я не хочу быть сильной и благородной? Не хочу быть смелой? Нечестно сравнивать нас: Ика училась быть героем, трудная жизнь закалила ее, а мне даже никогда не показывали, как браться за меч.

Дафна оправдывалась точно так же, как Язон в глубине души оправдывал себя. Он покачал головой.

— Трудности поджидают всякого. Смелости не учатся, ее чувствуют сердцем. Настоящий герой поступает согласно представлениям о хорошем и дурном.

— Ты ее любишь, правда? — неожиданно спросила Дафна. — Ты всегда любил ее, даже когда думал, что она мальчишка.

Эти слова заставили его взглянуть правде в глаза. Сердце его принадлежало Ике с самой первой их встречи на оживленной дороге на Каллисто. Не нужно лгать и делать вид, что любишь другую. Каждое слово Дафны, каждая ее улыбка и слеза напоминали ему о потерянном сокровище.

— Ты должен знать, — резко сказала Дафна, откинув назад белокурые локоны и направляясь к двери. — Не в моих привычках страдать от неразделенной любви. — Она старалась не смотреть на него. — Будем честными. Поскольку я не могу оставаться в таком сарае, мне лучше уйти к Ремиридону. Я тебе не нужна, Язон, и ты сам понимаешь это.

Царевна вышла. Язон позвал ее, но скорее из чувства долга. В душе он был рад случившемуся.

Какое-то мгновение Дафна колебалась, но только мгновение.

— Нет, я должна уйти. Если я останусь, мы оба будем несчастливы. — Дафна решительно повернулась и ушла. На этот раз Язон не стал окликать ее.

— Счастливого пути, — сказал Дамос, появляясь из-за камней. — Я больше и дня не вынес бы ее жалоб.

Язон старался не улыбаться и не показывать своей радости. Он обернулся. Рядом с Дамосом стоял Танос.

— Видишь, как мы ее недооценили, — сказал Язон, поглощенный собственными мыслями.

Дамос фыркнул.

— Ну, с ее стороны, это не такая уж и жертва. Ремиридон богат, как царь. Запомни мои слова: царевна своего добьется.