Хелен Диксон - Падение мисс Кэмерон

— Я никогда бы этого не сделала.

— Может быть, но у тебя не было бы причин оставаться одной в Тамаре, если бы меня убили. Что касается писем из Испании, они касались дел, связанных с войной и моим решением подать в отставку. Были формальности, которые требовали моего участия, их я уладил при поездке в Вулвич. Теперь с этим покончено. А та добрая женщина, которая выхаживала меня после ранения в Саламанке и которой я всегда буду благодарен, немолода, она уже бабушка десяти внуков.

Дельфина чувствовала, как сумасшедшая радость заполняет ее существо — она единственная, это о ней он думал, когда метался в бреду.

— Как же глупо я себя вела. Но ты должен понять — я тебя любила и поэтому страдала, временами от боли было трудно дышать.

— Прости меня, дорогая. Хочу признаться, что письма из Испании и причина, по которой я оставил армию, связаны с ужасными событиями, которые мне пришлось пережить там.

— Расскажи мне, — горячо попросила она, — что заставило тебя оставить армию.

— По правде говоря, изменения во мне произошли раньше, наверное, в тот момент, когда я оставил тебя и вернулся в часть. Уже тогда мне хотелось остаться с тобой, армия меня больше не влекла. Но высшей точки разочарование достигло после Бадахоса. До этого мы потеряли тысячу людей в сражении, а потом еще пять тысяч полегло при осаде Бадахоса. И я стал свидетелем, как люди, мои товарищи в бою, перестали повиноваться, столкнулся с ужасным превращением, когда нормальные до этого солдаты, твои товарищи теряют человеческий облик и становятся кровавыми убийцами невинных.

— Но к французским пленным всегда относились неплохо.

— К военнопленным конечно. А когда в Бадахос ворвались наши солдаты, испанское гражданское население, которому, как считалось, мы несли свободу, подверглось избиениям, насилию. После Бадахоса я понял, что для меня все кончено. Позже, когда я получил твое письмо с известием, что родилась Лоуэнна, я осознал, что она родилась в тот самый день, когда произошли события в Бадахосе.

Слезы текли по лицу Дельфины. Она слушала, как внешне он спокойно рассказывает о своих переживаниях, ставших настоящей пыткой для него, и понимала, какую боль он испытывал и продолжает испытывать. Кроме своего участия, она мало чем могла помочь ему, но оставалась надежда, что со временем эти ужасные воспоминания потускнеют и придет облегчение.

— Я никогда не задавала тебе вопросов об Испании, не хотела расспрашивать, хранила молчание долгое время, потому что боялась нарушить то хрупкое равновесие, которое между нами установилось. Но часто об этом думала и всегда хотела знать правду. Почему ты не рассказал мне раньше, например в тот день, когда мы ездили на прогулку и останавливались обедать в гостинице «Голова сарацина»?

— Я считал, что эго недостойно мужчины — своей откровенностью я только переложу часть ноши на твои плечи, а мне это не принесет облегчения. Кроме того, не хотел выглядеть в твоих глазах человеком, разочарованным в своей карьере, которая прежде была смыслом моей жизни.

— Мне так жаль. Ведь я прекрасно знаю, что для тебя значила армия, поэтому понимаю, как ты себя чувствуешь. Но признайся, мы оба вели себя неправильно. Из-за этого произошло много недоразумений между нами.

Он приподнял ее лицо и заглянул в глаза. Взгляд синих глаз был серьезен.

— Ты права — мы вели себя глупо. Весь наш брак с самого начала был полон недопонимания. Наша встреча, мое поведение и высказанное бездумно отношение к женщинам дали тебе повод думать, что в Испании меня ждет другая женщина и моя страсть к тебе быстро остынет, если я добьюсь своего. А я боялся дотронуться до тебя, потому что каждый раз, когда я приближался к тебе, ты настораживалась, и я понимал, что моя настойчивость вызовет только большее сопротивление. Мне казалось, что тебе неприятны мои прикосновения и мы отдаляемся друг от друга все больше. Мы оба ошибались. Оказывается, надо больше доверять своим инстинктам. — Он поцеловал ее в плечо. — Но все кончено и забыто. Ты счастлива, любовь моя?

— Да, очень.

— Твои глаза сияют, твои щеки пылают, ты вся светишься.

— Это все твоя заслуга.

— Моя? — Он приподнял бровь.

— Потому что ты такой замечательный, и я так люблю тебя, что совершенно и безоговорочно счастлива.

— Мне повезло с женой, — он многозначительно улыбнулся, — и ты снова вызываешь во мне желание.

Опустив глаза, она увидела подтверждение его слов и рассмеялась призывным, дразнящим смехом счастливой женщины.

— Ты ведешь себя возмутительно — это неприлично.

Он понял, что она имеет в виду, тоже засмеялся и уронил в воду кусок мыла, которым намыливал Дельфину, брызги попали ей в лицо, она охнула от неожиданности, зажмурилась, потом плеснула на него, и оба в этот момент были похожи на двоих расшалившихся детей.

Услышав осторожный стук в дверь, они притихли и вдруг поняли, что ужасно голодны. Пришлось закончить приятную игру, покинуть ванну, одеться и идти завтракать.

Обустройство нового помещения приюта успешно продвигалось. Дельфина была занята, надо было обеспечить приют необходимым: постельное белье, одежда для детей, еда, поиск и наем воспитателей. Тетя Селия планировала открыть школу — площади позволяли, равно как и огромные пожертвования, которые щедро выделили друзья Стивена. Теперь они смогут купить учебники, школьные принадлежности и все, что надо для образования детей. Не были забыты и медикаменты, ведь дети всегда подвержены болезням и простудам.

И вот наконец все было готово, назначен день открытия. Переехать помогали все, кто работал в старом приюте. Дети, многие из которых не покидали пределов Уотер-Лейн или грязных улочек Сент-Джилл, попали в прекрасный новый дом на лоне природы. И вскоре уже бегали и играли на большой территории, окруженной оградой.

К концу дня переезд был закончен. Обняв на прощание проливавшую слезы счастья тетю Селию, Стивен, Дельфина и Мэйзи отправились в Лондон в арендованный дом. Ночью, уютно устроившись в объятиях мужа, Дельфина нежно прошептала:

— Благодарю тебя, дорогой, никогда без твоей помощи дети не смогли бы покинуть Уотер-Лейн.

— Я рад, что сделал это. Всю мою жизнь я не хотел видеть, не понимал, что есть много людей на свете, бедных и несчастных, не имеющих еды и одежды, даже крыши над головой, лишенных надежды. Ты не только прекрасная, страстная женщина, Дельфина, ты с такой же страстью предана своему делу, ты добра, у тебя отзывчивое сердце, ты забываешь о себе, самоотверженно помогая другим. — Он склонился и нежно поцеловал ее в волосы. — Но разве можно удивляться, что я влюбился в тебя без памяти?

Тронутая его словами, она еще теснее прильнула к мужу.