Элиза Ожешко - Последняя любовь

Но на пути к желанной цели стояли почти неодолимые преграды.

Разве мог он жениться на женщине не своего круга? Женитьба хотя бы на раскрасавице, умеющей со вкусом одеваться (а эти два достоинства Фрычо больше всего ценил в представительницах прекрасного пола), но не принадлежащей к привилегированному обществу, страшила его призраком мезальянса. Однако прелестные ручки графинь, княжон и богатых наследниц до сих пор подносили ему, правда, искусно сплетенный, но, увы, гороховый венок [31] Венок из гороховой соломы — символ отказа сватающемуся. .

Пребывая постоянно в ожидании, в исканиях, надеждах, Фрычо не теряя времени развлекал модных красавиц и внимательно изучал дамские туалеты. Он считался тонкими знатоком этого предмета, и не одна светская красавица, входя в гостиную, спрашивала его: «Пан Вевюрский, к лицу ли мне это платье?» А он, весь светясь от счастья, отвечал: «Madame, я бы советовал опустить кружева чуть ниже et de retrousser un peu le bout de votre ruban [32] И чуть приподнять кончик вашей ленты (фр.). ».

— Il n'y a comme monsieur Вевюрский pour les détails [33] Никто лучше мосье Вевюрского не разбирается в деталях (фр.). , — злословица Изабелла.

— Не нужно ли вам, пани Изабелла, сделать какую-либо покупку, — услужливо спрашивал в ответ Фрычо, — je suis à votre service [34] Я к вашим услугам (фр.). .

— Mais oui! Купите мне в лавке два аршина голубой ленты, pas plus large que ca [35] Да, конечно… не шире, чем эта (фр.). .

И Вевюрский бежал в лавку и покупал два аршина голубой ленты.

Одновременно с Вевюрским на террасу поднялся и доктор К. — мужчина средних лет и благородной наружности. Увидя их, графиня резко, так что на голове у нее задрожал bonnet volage, повернулась в их сторону и пропищала:

— Messieurs, кто из вас знает инженера Стефана Равицкого?

— Я его знаю, — отозвался доктор.

— Mon Dieu, cher docteur [36] О Боже, дорогой доктор (фр.). , я буду вам благодарна, если вы приведете ко мне пана Равицкого; figurez-vous, его высоко ценили в Париже.

— Такой человек, как Равицкий, — усмехнулся доктор, — всегда и везде должен пользоваться уважением. Нам всем было бы приятно видеть его у вас, графиня, но я сомневаюсь, сможет ли он исполнить наше общее желание.

— Mon Dieu! Почему же?

— Равицкий человек дела. Он приехал сюда не для забавы, а чтобы исследовать грунт для прокладки железной дороги. Он влюблен в свою профессию, привык много работать и не умеет бездельничать. В Д. единственные его знакомые — пани Зет и я. Так что не знаю, сможет ли…

— Mais, mon Dieu, — процедила сквозь зубы графиня, — если Равицкий так высоко ценит свою особу, я не настаиваю. Однако si la chose se peut, если бы вы, доктор, привели его сюда, vous m'obligeriez infiniment [37] Если бы это было возможно… я была бы вам бесконечно обязана (фр.). .

Пока графиня разговаривала с доктором, Фрычо делал комплименты молодым женщинам по поводу из туалетов. Когда же он наконец оторвался от созерцания кружев, украшающих их платья, и перевел взгляд на парк, легкий возглас удивления сорвался с его губ. Он поднес к глазам монокль, посмотрел и, с живостью оборотясь к графине, прошептал вполголоса:

— Veuillez voir, madame la comtesse, взгляните, графиня, на господ, что выходят из аллеи и направляются сюда.

— Eh bien! Qu'y a-t-il? [38] Ну, что там такое? (фр.). — запищала графиня, поднося к глазам лорнет; ее примеру последовали две другие прелестные дамы.

— Вон тот, молодой брюнет, — продолжал Фрычо, — Генрик Тарновский. Он только вчера прибыл на здешние воды. Un homme très comme il faut [39] Весьма приличный человек (фр.). ; y него тысяча душ и хорошенькая сестра.

— А другой, — прервала его Изабелла, разглядывая в лорнет подходивших мужчин, — и есть monsieur Равицкий, которого я вчера видела у пани Зет.

Двое мужчин вышли из темной липовой аллеи на узкую, обсаженную цветами дорожку, залитую солнцем. Один из них действительно был Тарновский. Его стройная фигура эффектно вырисовывалась в золотых лучах солнца, из-под круглой шляпы выбивалась прядь густых черных волос. С ним рядом шел статный, благородный мужчина, просто, но с большим вкусом одетый. Лица его под широкими полями шляпы нельзя было разглядеть, но в походке, в движениях, живых и вместе с тем исполненных достоинства жестах была нечто располагающее и бесконечно благородное.

Оба были увлечены разговором. Спутник Тарновского держал в руках тонкую тросточку, которой он время от времени чертил в воздухе какие-то знаки, указывая молодому человеку то на север, то на юг.

Когда они приблизились к дому графини и машинально взглянули на сидящих на террасе, то встретились с обращенными к ним лорнетами. На их лицах промелькнула легкая ироническая усмешка. Они замолчали. Генрик отвернулся, а спутник его слегка коснулся рукою шляпы, проходя мимо графини, которая отдала ему вежливый, но холодный поклон. Когда они немного отошли, Изабелла, продолжая разглядывать их в лорнет, тихонько сказала Клементине:

— Mais il est extrêmement beau, ce monsieur [40] До чего красив этот господин (фр.). Тарновский.

— Et l'autre? [41] А другой? (фр.). — спросила ее приятельница.

— Я не видела его лица, но как он держится! On dirait un prince [42] Настоящий аристократ (фр.). .

Тем временем Фрычо сбежал с крыльца и пустился вдогонку за уходящими. Через минуту Тарновский услышал за собою возглас:

— Que vois-je [43] Кого я вижу! (фр.) Пан Тарновский!

Тарновский обернулся и увидел перед собою кругленькую фигуру и сияющее лицо Вевюрского.

— Вы здесь! — вскричал Фрычо. — Какая счастливая звезда привела вас сюда? Имею честь напомнить вам: Франтишек Вевюрский. Мы встречались у моей тетушки, графини С.

— Право, не припомню, — отвечал Генрик, слегка касаясь пухлой руки самозванного знакомца.

— О, это не удивительно, малознакомые люди быстро забываются, но я еще раз напомню вам о себе. Разрешите навестить вас, и я введу вас в наш круг… Где вы остановились?

— В доме Н., — ответил молодой человек, не понимая, чем он обязан этой неожиданной любезности.

— Un moment [44] Минутку (фр.). , имейте в виду, я всегда к вашим услугам, а теперь не смею задерживать. — И Фрычо, еще раз пожав холодно поданную Генриком руку, вернулся к оставленному им обществу, которое продолжало рассматривать в лорнет Тарновского и его спутника.

— Кто этот господин? — спросил Тарновского его приятель, когда Фрычо отошел от них на порядочное расстояние.

— Что его фамилия Вевюрский, я узнал всего несколько минут тому назад: он сам сказал об этом. Больше я о нем ничего не знаю. Наверное, встречался с ним мельком в обществе, не замечая, как не замечаешь безразличных тебе и несимпатичных людей, которые не оставляют следа в памяти.

— Верно, — с легким сарказмом подтвердил его друг, — существуют же на свете люди, вид которых производит впечатление круглого ноля. С какой стороны ни глянь, — увидишь тщательно нарисованный ноль и, как и о ноле, тут же о них забудешь.