Элизабет Лоуэлл - Только любовь

Разорбек, на котором восседала Шеннон, на удивление бодро двигался вверх по тропе, которая вела к месту впадения ручья в Аваланш-Крик. Следом за ней ехал на огромном сером мерине Бич. Путь их лежал к золотоносным участкам Молчаливого Джона.

– Бич!

Проигнорировав обращение Шеннон, он через плечо посмотрел на вьючную лошадь. Шаг ее становился все более медленным и тяжелым по мере набора высоты. Подъем был крутым. Аваланш-Крик зигзагами прорезал склоны горы.

– Ты что, проглотил язык? – не унималась Шеннон.

– Я возьму деньгами, как все носильщики, – возразил Бич.

– Тебя бы взнуздать, подковать и использовать как мула, – вполголоса сказала Шеннон, полагая, что Бич ее не слышит.

– Если у тебя возникнет желание покататься на мне верхом, ты только намекни, – низким бархатным голосом проговорил Бич.

– У тебя и слух, как у мула, – заметила Шеннон.

Бич увидел, как на щеках Шеннон вспыхнул румянец, и от души рассмеялся.

– Тебя так приятно дразнить! Честное слово, от тебя можно опьянеть.

– Это от высоты.

– Нет, сладкая девочка, от тебя.

Шеннон энергично затрясла головой, однако в глазах ее зажглись лукавые искорки. Ласковое, игривое подтрунивание Бича было для нее неожиданным.

– Я не знаю, когда к тебе относиться всерьез, – со вздохом сказала Шеннон. – Ты первый мужчина из тех, кого я знала, кто не помешан на золоте, или на драках, или на…

Было слишком поздно. Бич услужливо подсказал:

– На плотской любви?

Шеннон молча кивнула.

– О, я как раз помешан на ней, – заверил ее Бич.

– Тогда ты демонстрируешь это очень странным способом, – пробормотала Шеннон.

На загорелом лице его появилась широкая улыбка.

– Ага, ты заметила.

– Что?

– А то, что я не тронул тебя после того завтрака два дня назад.

– Почему я должна замечать такие вещи? – холодно спросила Шеннон.

Смех Бича подействовал на нее так же возбуждающе, как и его улыбка.

– Ты все продолжаешь пылать, сладкая девочка?

– Я не знаю, о чем ты говоришь.

– А я знаю… Вот поэтому я и не трогаю тебя.

Шеннон закусила губу:

– А каким же образом я перестану быть такой наивной, если ты не трогаешь меня?

– Очень хороший вопрос… Когда придумаешь ответ, дай мне знать. Я сделаю то же самое.

Она ошеломленно посмотрела на Бича и тут же отвернулась, чтобы не видеть его улыбки.

Красавчик поджидал их вверху у развилки тропы. Еле заметная дорожка вела к участку Шут, который еще не освободился от снега. Другая тропа шла к участку Райфл-Сайт и проходила через луг, который Молчаливый Джон назвал Лугом гризли.

– Направо, Красавчик, – крикнула Шеннон, махнув рукой в правую сторону.

Огромный пес потрусил в указанном направлении.

Шеннон оглянулась посмотреть, какое впечатление произвело на Бича послушание Красавчика. Однако Бич не смотрел в ее сторону. Он смотрел назад, в просвет между деревьями, глаза его были прищурены и напряжены.

– Бич, что там?

Он предостерегающе поднял руку, призывая Шеннон к молчанию.

Она замерла, пытаясь отыскать глазами то, что насторожило Бича, но не различала ничего, кроме деревьев, чуть покачивающихся от ветра, да тени от облаков на серо-зеленых склонах.

Спустя минуту Бич повернулся в седле и взглянул на Шеннон.

– Ничего, – подытожил он. – Должно быть, олень вспугнул птицу. Индейцам нет никакого резона забираться так высоко, а бандиты – народ чертовски ленивый.

– Может, гризли?

– Это меня не удивило бы. Мы едем по звериной тропе. По ней ходят и медведи. Вот когда созревает ягода, тогда они готовы пробираться хоть сквозь пекло, лишь бы добраться до нее.

Шеннон снова оглядела склоны. Ели, пихты и осины росли густо, и за ними ничего не было видно. Впереди лес редел, что говорило о близости к Лугу гризли. Окруженный по краям невысокими кустами и ивами, луг был последним щедрым пастбищем для оленей. После него растительность становилась все более скудной, затем исчезала совсем, и ветер обдувал лишь рыжие голые скалы, возвышающиеся на фоне безоблачного неба.

– Ты заметил какие-нибудь следы присутствия гризли? – поежившись, спросила Шеннон.

– Взгляни направо вон на то дерево.

Шеннон посмотрела туда, куда указал Бич. Кора на дереве была содрана, и ствол в этом месте казался более светлым.

– Ты имеешь в виду это ободранное дерево?

Бич кивнул.

– Но это на высоте не меньше восьми футов от земли, – возразила Шеннон.

– Скорее десяти.

– Тогда какое отношение это имеет к гризли?

– Похоже, Молчаливый Джон не слишком тебя просвещал.

– Это так. Я училась по книгам, которые он привозил… привозит мне время от времени, так что я не докучаю ему вопросами.

– Когда медведь-самец метит свою территорию, – пояснил Бич, – он становится на задние лапы и делает отметку как можно выше.

– Почему?

– Один старый охотник объяснил мне, что он таким образом предупреждает других самцов: если какой-нибудь случайно забредший медведь не дотягивается до этих отметок, то ему лучше всего уйти от сюда восвояси.

Шеннон еще раз взглянула на содранную кору и решила, что лучше не думать о том, каким ростом и какой силой может обладать гризли, оставивший следы клыков на такой высоте.

– Судя по отметинам, – заключил Бич, – на этом участке хозяйничает крупный гризли.

Пальцы Шеннон невольно потянулись к дробовику Потрогав прохладный ствол, она почувствовала себя несколько увереннее. Дробовик был заряжен, и требовалось лишь взвести курок.

– Не бойся, – проговорил, не оборачиваясь, Бич. – Так рано медведи высоко в горы не забредают.

– Возможно… Когда гризли задрал мула, Молчаливый Джон говорил, что медведи – своенравные создания. Как индейцы. У них свои причуды… А самки с детенышами – это сущий кошмар! Если ее только увидишь – беги прочь без оглядки.

Шеннон отвела взгляд от леса и как-то загадочно улыбнулась.

– Наверное, это было самое многословное обращение ко мне Молчаливого Джона… Он как бы дал понять, насколько важна эта информация.

Бича внезапно обожгла мысль о том, насколько одинока была Шеннон все эти семь лет, и он вдруг почувствовал себя негодяем. Собирается не разделить удовольствие с искушенной вдовушкой, для которой нет секретов в любви, а словно выкрасть конфетку у невинного младенца.

– Не бойся, – повторил Бич. – Эти следы далеко не свежие. И потом, медведи обычно избегают человека… Разве что попытаются стащить еду, если кто-то неосторожно оставит ее на виду на ночь.

Тем не менее Бич продолжал держать в поле зрения не только тропу сзади, но и слабо различимую тропку, которая вела к верхнему золотоносному участку.

Как правильно говорил Молчаливый Джон, медведи могут вести себя непредсказуемо.