Мэг Хатчинсон - Рыжеволосая бестия

— Отец! — беззвучно прошептали пересохшие губы.

Лора и Иосиф! Как он мог этого не заметить? Стоя на палубе клипера, Пол Тарн смотрел на горизонт и улыбался. Столько лет уже прошло с тех пор, как стало понятно, что Каин Линделл не вернется, а он все думал, что это по нему сестра плачет по ночам, из-за него ее прекрасные глаза перестали излучать свет. Однако же, как оказалось, причиной тому было не расставание с Линделлом, а чувство, которое она испытывала к Иосифу Ричардсону. Если бы только она призналась… Если бы его старый друг был более решительным и доверился ему… Но они оба молчали, держали свои чувства в тайне. Столько времени потеряно зря! Наверное, гордость — самый главный враг дружбы.

А он сам? Вспомнить хотя бы его последний разговор с Алисой Мейбери… Именно гордость заставила его чуть ли не в открытую назвать ее любовницей Иосифа и не дала ему тут же извиниться. Но… может, виной всему… ревность?

— Воздухом решили подышать?

С недовольным видом Пол кивнул подошедшему мужчине, который своим неожиданным вопросом прервал ход его мыслей. Ведь только в мыслях он мог быть рядом с Алисой, лишь воображение позволяло ему разговаривать с ней, слышать ее голос, видеть лицо, которое ему так не хотелось забывать. Не хотелось забывать! Когда его взгляд скользнул по сверкающей поверхности воды, Пол вновь почувствовал душевное волнение, похожее на то, что охватило его в ту секунду, когда он впервые признался себе, что любит Алису Мейбери.

— Погода совсем не такая, как в Англии.

У него не было желания покидать мир грез, но, чтобы не показаться невежливым, Пол ответил:

— Да, очень. — Помедлив, он выдавил из себя улыбку и добавил: — Если бы взять немного здешнего солнца и немного нашего дождя и поменять их местами, вот это было бы то, что надо, не находите?

Мужчина оттянул пальцем высокий накрахмаленный воротничок и вытер платком струящийся по красной шее пот.

— Да, у нас, думаю, многие были бы рады такой замене. Только я все равно считаю, что здесь чересчур жарко. Пару дней, ну, возможно, неделю под таким солнцем еще можно находиться, но не больше. И только в том случае, если ты приехал сюда отдыхать. Работать при такой жаре просто невыносимо. Человек теряет концентрацию, перестает понимать, что он должен делать.

Перестает понимать! Пол невесело усмехнулся. Он уже на собственном опыте убедился в правоте этих слов.

— Вы, если хотите, можете оставаться на Ямайке сколько угодно, но я собираюсь сделать свое дело и сразу же вернуться обратно.

А вот это не так-то просто осуществить, если человек, которого он должен найти и доставить в Англию, каким-нибудь образом узнает, что на остров прибыл полицейский инспектор.

Пол тут же углубился в воспоминания. За время плавания они уже несколько раз встречались и разговаривали с инспектором. Пол рассказал, что везет на Ямайку давильный пресс для сахарного тростника. Что касается инспектора, то он, хотя и не раскрывал причины, заставившей его плыть на край света, тем не менее не отрицал того, о чем, как он понимал, догадался господин, которого он сопровождал во время визита в Дипмур-хаус и который обвинил Эдварда Фарнелла в присвоении себе чужого имени. Да, Пол Тарн действительно знал, что инспектор едет на Ямайку для того, чтобы арестовать Марлоу Банкрофта.

Но чего ожидать? Найдет ли полицейский на острове этого негодяя или у Банкрофта хватило ума уехать в какое-нибудь другое место? Понятно же, что если его захотят найти, то первым делом будут искать на этом острове. Хотя, с другой стороны, от Ямайки до Англии тысячи миль, и, по мнению Банкрофта, у английского правосудия вряд ли окажутся столь длинные руки, чтобы достать его здесь. Стало быть, Банкрофт мог решить, что остров — вполне безопасное убежище от кредиторов. Только напрасно он надеется, что ему, совершившему такие страшные преступления, о которых в Дипмуре рассказал Фарнелл, удастся уйти от возмездия.

— Капитан говорит, что завтра мы увидим берег, — нарушил молчание инспектор. — Надо будет хорошенько выспаться.

Снова оказавшись наедине с самим собой, Пол стал всматриваться в бескрайнюю голубую даль, которая у горизонта превращалась в расплавленную бронзу, блестящую под лучами закатного солнца. Хорошенько выспаться, не думать о прошлом, не тревожиться о будущем… Как не скоро это будет.

— Уже вот-вот, мисси.

Голос раздался откуда-то извне, из другого, светлого, мира.

— До большого дома совсем близко. — Голос снова вторгся в темноту, окружающую Алису. — Не больше мили.

Мисси. Алиса улыбнулась. Марк всегда называл ее мисси. Еще какая-то секундочка, и он схватит ее, подбросит высоко в воздух; она завизжит, как будто от испуга, но на самом деле от восторга, и он начнет хохотать. Марк, один из братьев, с которым они всегда…

— Вы уже проснуться, мисси?

Она не будет отвечать, лучше еще немножко поиграть с Марком. Алиса тихо засмеялась.

— Посмотрите, мисси, бамбук.

Бамбук! Что за странное слово! Марк опять нашел что-то интересное и хочет показать ей или он снова дразнится?

— Бамбук, все небо почти закрывать.

Не желая выходить из этого уютного и радостного мира, Алиса усилием воли попыталась удержать его вокруг себя, но теплое одеяло сна постепенно сползло.

— Марк! — хриплым со сна голосом позвала она брата и уже в следующее мгновение, как только в голове прояснилось, почувствовала знакомую боль в сердце, боль, которая преследовала ее каждый раз, когда ей вспоминалось детство. Нет, это не Марк позвал ее… Брат уже никогда не позовет ее. Говорил кто-то другой. Все еще не до конца проснувшись, Алиса прислушалась. Шорох колес, которые катятся по песку… Ее куда-то везут. Продолжая лежать с закрытыми глазами, она чувствовала, как ее слегка подбрасывает или раскачивает, когда колеса наезжают на очередной ухаб или кочку, слышала размеренную поступь тянущего повозку животного, гудение насекомых. Мерные звуки слились и чуть не убаюкали ее вновь, но нет, нельзя возвращаться под это теплое одеяло забытья.

Алиса пошевелила пальцами одной руки, нащупала грубую деревянную поверхность, задумалась. Она стояла на пристани, смотрела на деревья, а потом… Что было потом, в памяти, к сожалению, не сохранилось. Сплошная темнота. Так что же произошло? Кто с ней разговаривает? Кто увез ее с берега? Куда они направляются?

Эти вопросы не давали ей покоя, и Алиса наконец открыла глаза.

— Здесь нет жарко. — Человек, сидящий на переднем сиденье повозки, повернул к ней коричневое лицо, улыбнулся и протянул мускулистую руку вперед. — Бамбук давать приятный холод.

Сбросив последние остатки сна, Алиса посмотрела в ту сторону, куда ей указывал незнакомец, и обомлела. Повозка проезжала под зеленой аркой, испещренной золотыми отблесками солнца, и это было так красиво, что Алиса, потеряв дар речи от восторга, могла только молча рассматривать эту чудесную картину. По обе стороны от узкой дороги непроходимым лесом стояли высокие стройные растения, их похожие на кнуты ветки переплетались наверху так, что пушистые зеленые листья образовывали сплошной балдахин, укрывающий дорогу от палящего солнца.