Розалинда Лейкер - Золотой тюльпан. Книга 1

В доме не велось каких-либо особых приготовлений к Рождеству, не считая генеральной уборки, во время которой во всем доме был наведен идеальный порядок, начиная с чулана и кончая чердаком. В отличие от шумного праздника Святого Николаса Рождество считалось праздником тихим и семейным. Его проводили дома за чтением Библии и выходили только в церковь.

Цветок гиацинта распустился в день Рождества, он был удивительного синего цвета и имел приятный запах. Даже Мария не могла отвести от него глаз.

— Он и впрямь прелестный, — сказала старушка, вдыхая сладкий аромат. Она решила, что раз цветок распустился в день святого праздника, то это добрая примета, и предложила поставить горшочек в зал, где все могли любоваться удивительным растением.

Франческа начала писать портрет сестер на следующее утро после того, как она сделала набросок, но сейчас отложила эту работу и решила написать гиацинт. Нужно было торопиться, ведь его цветение так кратковременно. Девушка поставила горшочек с растением в мастерской, а Алетта взяла куски ткани и из них создала для картины серо-зеленый фон. Льющийся из окна солнечный свет делал цветок еще ярче, и он сверкал, подобно сапфиру. Девушки молча принялись за работу.

На улице стало совсем холодно. Еще до Рождества реку сковало льдом. Маленькие лодочки стояли вдоль берега, запорошенные снегом, а их мачты чернели до самого горизонта. Раздавался звон колокольчиков, привязанных к саням, и люди всех возрастов скользили на деревянных коньках, которые были в два раза длиннее ступни. Металлические полозки загибались спереди и походили на нос корабля. Каналы стали напоминать оживленные улицы, так много на них было людей, передвигающихся на коньках. Те, кто хотел поиграть в гольф на льду или заняться другим видом зимнего спорта, старались выбрать места потише.

Сибилла одевала коньки при каждой возможности. Было очень заманчиво убежать от всевидящего ока Марии, хотя девушке все равно не разрешалось выходить из дома одной, и она каталась с подругами. Иногда к ним присоединялась Франческа, девушки цеплялись друг за друга и катались «змейкой». Алетта избегала их компании. Она часто отсутствовала часами, забрав с собой холщовую сумку со всеми необходимыми принадлежностями для набросков. Она рисовала с натуры, а когда ее руки в перчатках становились ледяными от холода и не могли держать карандаш, она быстро заканчивала набросок и бежала домой, чтобы писать маслом в теплой комнатке, служившей ей мастерской. Так как Хендрик никогда не заходил в комнаты дочерей и завел в доме правило, чтобы его не обременяли домашними заботами, он ничего не знал о том, чем занимается Алетта.

Однажды Франческа возвращалась на коньках с рынка, куда ездила за свежей рыбой, и увидела Алетту, выходящую из дверей лавки, где художники покупали все необходимое для работы. В руках у Алетты был свернутый в рулон холст. Когда Алетта пришла наконец домой, то увидела, что старшая сестра уже ждет ее. Девушка поняла, что разговор будет серьезным.

— Почему ты сама покупаешь холст? Ведь теперь я все приобретаю и плачу за то, что необходимо для нашей работы. Ты можешь взять все, что тебе нужно.

— Я хочу быть независимой, — с вызовом ответила Алетта. — Если я сама покупаю холст, то могу его расходовать так, как захочу, и написать картину любого размера.

— Мне очень хотелось бы посмотреть, над чем ты сейчас работаешь. Ты все время запираешься в своей комнате и никого не впускаешь, даже Грету. Именно поэтому ты сама стала убирать свою комнату. Я с уважением отношусь к твоему желанию уединиться, но к чему такая таинственность? Мы вместе писали натюрморт в мастерской, и ты ни от кого не пряталась. Я тебя просто не понимаю.

Алетта подошла к Франческе и нежно ее обняла, а затем, отступив на шаг, сказала:

— Прошу тебя, будь терпелива. Я избрала свой путь и пока не могу сказать ничего больше. Но когда-нибудь я все объясню.

— Ты меня успокоила. Я не хочу только, чтобы ты отдалялась от нас.

— Этого никогда не будет, — твердо пообещала Алетта.

— Тогда я больше ни о чем не буду спрашивать.

Поднимаясь по лестнице, Алетта облегченно вздохнула. Разговор с сестрой закончился удачно. Она совсем не хотела тратить свои сбережения на холст, но ведь у нее уже было много заказов, и рано или поздно кто-нибудь все равно бы заметил, что рулон с холстом в мастерской уменьшается подозрительно быстро. Алетта была счастлива, что не возбудила подозрений сестры и сохранила свою тайну.

За короткое время круг заказчиков Алетты сильно увеличился. Домохозяйки рассказывали о ней друг другу. Девушка писала картины с изображением жилых домов и маленьких магазинчиков, а теперь, когда на улице стоял мороз, она предпочитала писать интерьер. Алетта чувствовала, что заказчикам очень нравятся ее работы. Они с удовольствием заказывали картины с интерьером их дома, а также семейные портреты. Эта работа была очень выгодной, так как помимо основной цены за картину делалась надбавка за каждого изображаемого человека. Так делали все художники, писавшие групповые портреты.

Алетта соблюдала крайнюю осторожность, несмотря на то, что все заказчики жили в другой части города, где ее никто не знал. Девушка представлялась как юффрау Вельдхейс, взяв девичью фамилию матери, чтобы никому и в голову не пришло связать ее имя с Хендриком Виссером. Заказчики принадлежали к более низкому сословию и зарабатывали на жизнь тяжким трудом, но у них водились деньги, и они считали, что покупают талант Алетты и хорошо ей за это платят. Девушка чувствовала себя униженной, но ведь она и на самом деле работала как обычный подмастерье, она знала, что ее картины могли быть гораздо лучше, если бы не постоянная спешка. Заказы нужно было выполнять в срок. Когда ее просили подписать картину, она изображала витиеватую монограмму «А.В.», которая производила сильное впечатление на заказчиков, не отличавшихся особой взыскательностью. Алетта не терпела обмана и утешала себя тем, что наступит день, когда она станет мастером Гильдии и получит право подписывать свои картины полным именем.

Виллем де Хартог пришел к Хендрику в середине февраля, вскоре после дня рождения Сибиллы. Он хотел забрать картину «Нищий и бриллиант». Зайдя в мастерскую, Виллем увидел картину Франчески, на которой были изображены ее сестры, играющие на верджинале и виоле. Картина была закончена и стояла у стены. Внимательно изучив ее, Виллем направился на поиски Франчески и нашел девушку в кухне. Он попросил ее рассказать о своей работе.

— Я сделала набросок сразу же после концерта в день Святого Николаса, на котором играли Алетта и Сибилла. Потом я решила написать их при дневном свете, и сестрам пришлось несколько раз мне позировать.