Розалинда Лейкер - Золотой тюльпан. Книга 2

— Какого рода дела заставляют Гетруд Вольф поддерживать связь с Людольфом?

— Не знаю. Какое-то время она вообще не писала, кроме одного письма, полученного из Делфта несколько лет назад, которое Людольф сразу же сжег. Я нашла пепел в камине и сохранила крошечный уцелевший обрывок бумаги. Я сравнила его с другими письмами, но не нашла ничего похожего, пока она не начала присылать деловые письма три-четыре года назад. Без всяких сомнений, это был ее почерк, и я полагаю, что Людольф сжег не что иное, как любовное письмо. Должно быть, он сообщил ей, что считает слишком рискованным писать в подобной манере.

— Это всего лишь предположение, — практично заметил Питер.

— Это мое мнение. Но вернемся к тому, что она пишет сейчас. Что-то насчет поставок, о которых ей пришел хороший отчет, и о которых ему будет приятно узнать и так далее. Людей она упоминает только под инициалами.

— Возможно, у него доля в ее доме, совсем как раньше в корабле, и Гетруд сообщает о количестве постояльцев, которых берет. Когда я пытался найти жилье во время последнего визита в Делфт, жена хозяина таверны спросила мужа, нет ли у фрау Вольф свободной комнаты.

— Может быть, и так, — согласилась Нелтье. — Я подумала, что упоминания время от времени какого-то корабля означает, вероятно, что он делает для нее капиталовложения.

Питер откладывал в памяти все, что рассказывала женщина. Они еще немного поговорили, потом он проводил Нелтье домой. Она просила его не ходить дальше угла ближайшей к дому ван Девентера улицы, но он постоял, ожидая, пока ее фонарь не скрылся за входом для слуг под двойным пролетом лестницы, ведущей к главной двери. Довольный, что Нелтье благополучно добралась, Питер вернулся домой.

Кое-какие обязанности в роте резервной городской стражи задержали Питера в Амстердаме еще на одну неделю. Теперешний знаменосец собирался жениться; это означало, что вскоре понадобится замена, и Питер слышал, будто было названо его имя. Подобной чести удостаивался только холостяк, так как знаменосец должен был носить самые богатые одежды и красивейшие пояса с золотой или серебряной бахромой. Все это требовало значительных финансовых затрат, и давным-давно пришли к соглашению, что от женатого человека, обремененного другими заботами, нельзя ожидать подобного расточительства. В беседе во время одного из обедов в доме Виссера — до того, как Питеру запретили появляться там, — Хендрик заговорил о единственном случае пребывания в Амстердаме Франса Халса, когда ему поручили нарисовать портрет офицеров городской стражи.

— Халс так тосковал по дому вдали от Харлема, — сказал Хендрик, — и ему настолько не понравился Амстердам, что он написал лишь левую половину картины, а потом уехал домой, поручив кому-то закончить полотно. Но можете быть уверены — знаменосец в кружеве и серебре, белых сапогах с золотистыми шпорами, оранжевом поясе, материи которого хватило бы на женскую юбку, — находится в законченной Халсом части картины. Знаменосец всегда притягивает взор, и Халсу не хотелось перемещать его и тем самым умалять его великолепие.

Питер после того, как к нему официально обратились с предложением стать знаменосцем, согласился, что ему следует дать ответ перед всем отрядом и выбрал момент примерно через час после начала трехдневного званого обеда. На этом пиршестве, где присутствовали только старшие и младшие офицеры, еда и выпивка с речами и тостами, прерывались время от времени музыкой и пением.

— Вы оказали мне большую честь, господа, — сказал Питер, встав со своего места и окидывая взглядом сидящих за столом. — Но я вынужден отклонить почетное назначение знаменосцем, которое было предложено мне.

— Ты тоже женишься? — весело крикнул кто-то за столом.

Улыбаясь, Питер покачал головой.

— Пока что, нет. Причина в том, что в следующие месяцы я буду все реже и реже бывать в Амстердаме, а ведь бывают такие важные случаи, когда присутствие знаменосца необходимо.

Послышался ропот разочарования, но причину посчитали уважительной. Питер снова сел на свое место и часа два-три наслаждался приятной беседой и отличной едой, прежде чем собрался уходить. Когда он уже вышел в прихожую, один из офицеров-приятелей, видевший, как он поднялся из-за стола, поспешил вслед за ним.

— Ван Дорн! Подожди минутку. Ты уже уходишь?

— Завтра я собираюсь возвращаться в Харлем. Надо немного поспать.

— Я не задержу тебя долго, но ты, кажется, знаешь Хендрика Виссера.

Питер поджал губы.

— Я знаком с ним.

— Прекрасно. На последнем собрании, на котором ты не смог присутствовать, было принято решение, что давно пора заказать еще один групповой портрет отряда. Среди нас появилось множество новых лиц, включая и капитана. Предложили, чтобы именно ты встретился с художником, обговорил условия и все такое прочее.

Питер кивнул, радуясь законному предлогу нарушить запрет появляться в доме Виссера, наложенный на него.

— С удовольствием. Интересно, почему выбрали мастера Виссера?

— Кое-кто видел его работы в доме ван Девентера и где-то еще.

— Я зайду к нему завтра перед тем, как выехать из Амстердама, и пришлю затем письменный отчет из Харлема.

На следующее утро в доме Виссера Грета радостно встретила появление Питера.

— Вы так долго не были у нас, господин! Входите.

— Как поживаешь, Грета? — поинтересовался ван Дорн.

— Я просто счастлива. Мой возлюбленный вернулся с моря, и мы обручились. — Возбуждение просто переполняло ее, и Питер сделал вывод, что помолвка состоялась совсем недавно.

— Великолепная новость. Прими мои поздравления!

— Но я не оставлю это место, потому что после того, как мы поженимся, он снова уйдет в море.

Питер понимающим взглядом посмотрел на девушку.

— Нелегко будет вам обоим в разлуке, но я уверен, что эта семья очень рада твоему решению остаться.

— Не знаю, как они будут управляться без меня. — Затем она хлопнула себя по губам. Потеряв от радости голову в связи с новым поворотом в своей жизни, Грета утратила в это утро присущее ей благоразумие. — Не обращайте на меня внимания, господин. Я забываюсь. Я скажу хозяину, что вы здесь.

— Тебе лучше упомянуть также и о моем деле, — Питер вовсе не был уверен, что иначе Хендрик захочет видеть его. — Передай, что я пришел заказать ему от имени городской стражи групповой портрет.

Вскоре Питера провели в мастерскую. Хендрик был один, но погружен в работу. На его полотне люди сидели за столом, а богато одетый человек поднялся на ноги с выражением ужаса и тревоги на лице, и Питер предположил, что сюжетом является пир Бальтазара. Краска густым слоем лежала на полотне, где художник изображал украшенную драгоценными камнями парчовую мантию, и Хендрик соскребал ее ножом, стремясь придать ткани своеобразие.