Анн Голон - Анжелика. Тулузская свадьба

Таким образом, Карменсита де Мерекур продолжала вести в Тулузе эксцентричную жизнь, и Анжелику это задевало и беспокоило. Несмотря на светский лоск, который она приобрела, вращаясь в блестящем тулузском обществе, в глубине души она оставалась простой, как полевой цветок, бесхитростной и легко ранимой. Молодая графиня чувствовала, что не в силах соперничать с Карменситой, и порой говорила себе, терзаемая ревностью, что испанка больше подходит, чем она, Анжелика, такому необыкновенному человеку, как Жоффрей де Пейрак.

Но в одном Анжелика была уверена — в вопросах науки в глазах мужа ей нет равных.

Однажды утром, подъезжая к дворцу в сопровождении пажей, галантных кавалеров и нескольких приятельниц, с которыми ей нравилось проводить время, Анжелика снова увидела у парадного подъезда карету с гербом архиепископа.

Сначала из экипажа вышел высокий суровый человек в серой рясе, а за ним какой-то дворянин: его одежда была украшена бантами, а сбоку висела шпага. Он громко бранился, раскаты его зычного голоса, выкрикивавшего приказы и ругательства, доносились и до них.

— Честное слово, — воскликнул Бернар д’Андижос, постоянный спутник Анжелики, — это же шевалье де Жермонтаз, племянник архиепископа! Храни нас Господь! Он настоящий мужлан и самый большой дурак из всех, кого я знаю. Если вы мне доверяете, мадам, пойдемте через сад, чтобы избежать неприятной встречи.

Маленькая группа свернула налево и, оставив лошадей в конюшне, разместилась в красивой оранжерее, окруженной фонтанами. Но едва только гости присели за столики с фруктами и прохладительными напитками, как к Анжелике подошел паж и сказал, что ее желает видеть граф де Пейрак…

Анжелика нашла мужа в вестибюле в компании шевалье и монаха, которых только что видела выходящими из кареты.

— Это монах Беше — видный ученый, о котором нам говорил монсеньор, — обратился к ней Жоффрей. — И представляю вам также шевалье де Жермонтаза, племянника Его Преосвященства.

Монах был высоким и худым как щепка. Из-под выступающих бровей выглядывали близко посаженные, слегка косившие глаза, горящие лихорадочным, мистическим огнем; длинная худая жилистая шея торчала из рясы. Казалось, его спутник присутствует здесь только для того, чтобы подчеркнуть мрачный облик Беше. Насколько монах выглядел изнуренным умерщвлением плоти, настолько шевалье де Жермонтаз, беззаботный кутила, имел цветущий вид и в свои двадцать пять лет отличался уже благородной дородностью. Пышный белый парик ниспадал на одежду из голубого атласа со вставками из розовых лент. Рингравы были столь широкими, а кружев было так много, что среди такого обилия оборок его дворянская шпага смотрелась нелепо. Страусовыми перьями широкой фетровой шляпы шевалье подмел землю перед Анжеликой, поцеловал ей руку, но, выпрямляясь, бросил дерзкий взгляд, возмутивший молодую женщину.

— Ну вот, моя жена здесь и мы можем идти в лабораторию, — сказал граф де Пейрак.

Монах вздрогнул и смерил Анжелику удивленным взглядом:

— Должен ли я понимать, что мадам проникнет в святая святых и будет участвовать в беседе и опытах, которые вы желаете продемонстрировать мне?

На лице графа появилась ироничная усмешка, и он с вызовом посмотрел на монаха. Он знал, насколько такая манера поведения поражала тех, кто видел его впервые, и не упускал возможности со злорадством сыграть на этом.

— Отец мой, в письме, адресованном монсеньору, в котором я по его многочисленным просьбам согласился принять вас, речь идет о простом визите, и присутствовать могут все, кого я сочту нужным пригласить. Однако он посчитал необходимым отправить с вами шевалье, на случай если ваш острый взгляд упустит нечто важное.

— Но, мессир граф, вы же ученый, вы не можете не знать, что присутствие женщины абсолютно противоречит законам алхимии, которые гласят, что нельзя достигнуть положительного результата, если присутствуют противоположные флюиды.

— Представьте себе, отец мой, в моей науке результаты всегда верны и не зависят ни от настроения, ни от знатности, ни от пола присутствующих…

— Лично я нахожу это превосходным! — воскликнул шевалье с довольным видом. — Не скрою, мне больше по нраву хорошенькая женщина, чем всякие колбы и старые горшки. Но мой дядя попросил меня сопровождать Беше, чтобы я осваивался со своими новыми обязанностями, поскольку он собирается купить мне должность генерального викария [99] Генеральный викарий — представитель епархиального епископа в области общего управления. над тремя епископствами. Однако он ужасный человек и поможет мне только при одном условии: если я вступлю в орден. Признаться, мне было бы довольно и ренты.

Так, за разговорами, маленькая группа подошла к библиотеке — ее граф хотел показать прежде всего. Монах Беше, для которого этот визит был долгожданной удачей, задавал множество вопросов, и Жоффрей де Пейрак отвечал ему с терпением и снисходительностью.

Анжелика следовала за ними в сопровождении шевалье Жермонтаза, который не упускал случая прикоснуться к ней и время от времени посылал нескромные взгляды.

«Он и в самом деле настоящий мужлан, — подумала Анжелика. — И похож на молочного поросенка, украшенного цветами и лентами для праздничного ужина».

— Не понимаю, — спросила она громко, — какое отношение имеет визит в лабораторию моего мужа к вашему новому назначению?

— Я понимаю не больше вашего, но признаюсь: мой дядя потратил много времени, объясняя мне это. Похоже, Церковь менее богата и менее влиятельна, чем кажется, и главное — чем должна бы быть. Мой дядя также жалуется на усиление королевской власти в ущерб правам Штатов провинций, в том числе и Лангедока. Церковные ассамблеи и даже местный парламент, президентом которого он является, как вы знаете, утрачивают свое влияние. Вся власть находится у интенданта провинции и его подручных в полиции, в финансах и в армии. И этому вторжению безответственных ставленников короля мой дядя хотел бы противопоставить союз влиятельных людей провинции. А ваш муж собрал колоссальное состояние, но не делит прибыль ни с городом, ни с церковью.

— Но шевалье, мы делаем подношения.

— Этого недостаточно. Мой дядя желает союза.

«Для ученика Великого инквизитора ему не хватает гибкости, — подумала Анжелика, — если только это не хорошо выученная и разыгранная сцена».

— То есть, — заключила она, — монсеньор полагает, что все богатство провинции должно находиться в руках Церкви?

— Церковь должна играть ведущую роль…

— Несомненно, во главе с монсеньором! Знаете, а вы прекрасно справились с проповедью! Меня больше не удивляет, что церковное красноречие станет вашим призванием. Передайте мои комплименты вашему дяде.