Мишель Моран - Нефертити

Хоремхеб продолжал безмолвствовать. Внезапно Аменхотеп выбросил руку вперед и врезал военачальнику кулаком в живот. Хоремхеб резко выдохнул, но остался стоять. Аменхотеп быстро взглянул на солдат вокруг. Те напряглись, приготовившись защищать своего военачальника. Затем фараон схватил Хоремхеба за плечо и яростно прошептал:

— Ты лишен должности! Возвращайся к моему отцу. Но лучше бы тебе не забывать, что, когда Старший умрет, я стану фараоном и Верхнего Египта тоже!

Хоремхеб направился к своей колеснице, и люди расступились перед ним. Потом солдаты, как один, повернулись и посмотрели на Аменхотепа.

— За работу! — закричал Панахеси. — Быстро за работу!

Невзирая на раннее утро, в жаровне в моей комнате потрескивал огонь. Нефертити уселась в позолоченное кресло, ближайшее к огню; отсветы пламени освещали лазуритовую подвеску в виде глаза у нее на груди. Отец сидел, откинувшись на спинку кресла и опершись подбородком на переплетенные пальцы. Весь дворец еще спал.

— Ты можешь что-нибудь сделать, чтобы повлиять на его характер?

Дрова в огне затрещали и зашипели. Нефертити вздохнула:

— Я делаю, что могу. Но он ненавидит войско.

— Войско обеспечивает его власть, — строго произнес отец. — А Хоремхеб не забудет Аменхотепу его деяний.

— Хоремхеб в Фивах, — отозвалась Нефертити.

— А когда Старший умрет?

— Это может случиться еще очень нескоро, — ответила сестра моими словами, хотя я и знала, что она в них не верит.

— Без войска Египет слаб. Вам повезло, что в Фивах еще есть военачальники, которые готовят солдат к войне.

— Строительство будет идти всего три сезона! — защищаясь, заявила Нефертити.

— Три? — От гнева отец даже привстал. — Было шесть, а теперь стало три? Как войско может построить храм за год?

— Я жду ребенка! — Нефертити погладила себя по животу. — Ему необходимо получить благословение на алтаре Атона.

Отец сверкнул глазами.

— Так хочет Аменхотеп, — добавила Нефертити. — А если я этого не сделаю, это сделает Кийя! Вдруг она родит ему сына? — с отчаянием произнесла она.

— Ее роды ожидаются через семь дней, — предупредил отец. — Если родится царевич, Аменхотеп будет праздновать. Будут пиры и процессии.

Нефертити закрыла глаза, пытаясь успокоиться, но отец покачал головой:

— Приготовься к этому. Следующие несколько дней должны принадлежать Кийе.

На лице сестры отразилась решимость.

— Сегодня утром я поеду с ним на Арену, — объявила Нефертити.

Она повернулась к чулану, в котором хранила свою одежду для верховой езды, и позвала Мерит.

— Ты поедешь с ним? — воскликнула я. — Но ты уже давно не ездила!

— А теперь поеду. Это было ошибкой — думать, что во время беременности я смогу наслаждаться удобствами.

Нефертити успела сама забраться в чулан, прежде чем вошла Мерит. Даже в столь ранний час служанка была безукоризненно накрашена, а на платье не было ни единой морщинки. Нефертити резким тоном приказала:

— Мои перчатки и шлем. Быстро. Пока Аменхотеп не проснулся и не захотел проехаться.

Отец пристально взглянул на Мерит:

— Это опасно для ребенка?

Нефертити сверкнула глазами из-за отцовского плеча, и Мерит немедленно отозвалась:

— Срок еще небольшой, визирь. Всего несколько месяцев.

Нефертити затянула пояс на талии.

— Возможно, от верховой езды моя кровь потечет быстрее и у меня родится сын.

Двадцать восьмого тота ко мне в комнату, где мы с Нефертити играли в сенет, вбежала Ипу.

— Свершилось! — воскликнула она. — Кийя рожает!

Мы вскочили со своих мест и кинулись по коридору в родительские покои. Отец с матерью сидели вместе и о чем-то быстро, тихо переговаривались.

— Должно быть, у нее мальчик, — прошептала Нефертити.

Отец посмотрел на меня так, словно я сказала ей что-то такое, чего говорить не следовало.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что мне это приснилось прошлой ночью. Она родила египетского царевича!

Мать встала и закрыла дверь. Дворец кишел посланцами, которые ждали лишь приказа, чтобы разнести известие по всей стране.

Нефертити совершенно потеряла голову.

— Я не могу этого допустить! И не допущу!

— Ты ничего не можешь с этим поделать, — сказал отец.

— Всегда можно что-то сделать! — заявила Нефертити, а потом расчетливо добавила: — Когда Аменхотеп вернется, скажите ему, что я плохо себя чувствую.

Мать нахмурилась, но отец тут же понял, что за игру она затеяла.

— Насколько плохо? — быстро спросил он.

— Насколько плохо… — Нефертити заколебалась. — Настолько, что я могу либо умереть, либо потерять ребенка.

Отец посмотрел на меня:

— Ты должна подтвердить ее слова, когда он тебя спросит.

Он развернулся и приказал Мерит:

— Отведи ее в ее покои и принеси ей фруктов. И не отходи от нее, пока не придет фараон.

Мерит поклонилась.

— Конечно, визирь.

Мне показалось, что на губах ее промелькнула едва заметная улыбка. Затем она поклонилась Нефертити.

— Пойдемте, ваше величество?

Я осталась стоять в дверях.

— Но что делать мне?

— Ухаживать за твоей сестрой, — многозначительно произнес отец. — И делать то, что она попросит.

Мы прошествовали в покои Нефертити — медленно, так, чтобы, если кто-нибудь нас заметил, он сразу же понял, что с царицей что-то неладно. Добравшись до своей комнаты, Нефертити улеглась, словно тяжелобольная.

— Платье, — сказала она. — Расправь мне платье.

Я посмотрела на нее.

— На ногах и по бокам.

— Ты поступаешь ужасно, — сказала я ей. — Ты уже лишила Кийю привязанности Аменхотепа. Может, довольно?

— Я больна! — возмутилась Нефертити.

— Ты отнимаешь у нее ее единственный момент радости!

Мы посмотрели друг на друга, но во взгляде Нефертити не было ни капли стыда.

Я уселась на ее кровать, а Ипу устроилась на страже под дверью, изводя слуг расспросами насчет новостей про Кийю., Мы прождали весь вечер. В конце концов в комнату вбежала Ипу. Когда она распахнула дверь, лицо ее было мрачным.

— Ну? Что там? — Нефертити подалась вперед. — Что?

Ипу опустила голову:

— Царевич. Царевич Египта Небнефер.

Нефертити рухнула на подушки и вправду побледнела.

— Сообщите фараону, что его главная жена больна, — тут же распорядилась она. — Скажите ему, что я могу умереть. Что я могу потерять ребенка.

Я поджала губы.

— И не смотри на меня так! — приказала она.

Едва лишь известие достигло Аменхотепа, он тут же примчался сюда.

— Что случилось? Что с ней? — вскричал он.

Я думала, что слова лжи застрянут у меня в горле, но стоило мне увидеть его страх, и у меня тут же вырвалось:

— Я не знаю, ваше величество. Сегодня утром она почувствовала себя плохо, и вот теперь не может встать — лишь лежит и спит.