Карен Робардс - Скандально известная

Наконец решившись, она вцепилась в полы его халата и наклонилась. Груди Габби коснулись его груди; их чувствительные соски тут же заныли. Уикхэм отпустил ее руки, положил ладони на ее талию и замер в ожидании. Габби не сразу догадалась, в чем дело. Сделка предусматривала, что инициатива должна исходить от нее.

Она крепко прижалась к его груди и потянулась к губам.

Это прикосновение было таким же коротким и робким, как прежнее. Габби ничего не могла с собой поделать. Она провела губами по его рту, мельком ощутив тепло его губ и прикосновение небритой щеки, а потом отпрянула.

Затем их взгляды встретились. Выражение синих глаз было непроницаемым.

– Плохо, Габриэлла. Попробуйте еще раз. Но теперь не забудьте открыть рот, – грудным голосом промолвил он.

Габби ощущала его теплое дыхание. Если она чуть придвинется, то почувствует движение его губ.

От этой мысли по ее венам побежало обжигающее тепло.

– Нет, я… не могу.

Но Габби не отстранилась. Наоборот, ее пальцы еще крепче сжали ткань его халата.

Он ласкал и целовал ее грудь, гладил живот, задирал ей юбку… Это воспоминание едва не заставило ее потерять сознание. Тело Габби охватило пламя. Ей отчаянно хотелось, чтобы он сделал это снова. Поняв это, Габби мучительно покраснела.

Поцелуй, которого он от нее добивался, не мог закончиться по-другому.

– Можете. Прижмитесь губами к моим губам, а потом просуньте язык мне в рот, – терпеливо повторил ее наставник.

Габби судорожно втянула в себя воздух. Спасения не было, но она и не хотела спасения. По-прежнему изо всех сил цепляясь за халат Уикхэма, она подняла лицо и прижалась к его рту. Потом, вспомнив, что ей говорили, закрыла глаза и осторожно высунула язык.

И наткнулась на его сжатые губы. Как только она прикоснулась к ним, губы раскрылись. Габби набралась храбрости и просунула в них язык.

Его рот был влажным, обжигающим и слегка отдавал вкусом бренди и сигары. Язык Уикхэма прикоснулся к ее языку, столкнулся с ним, а потом дерзко и властно проник в ее рот. Габби затаила дыхание.

Она и представить себе не могла, что можно так целоваться. Это потрясало, ошеломляло и очаровывало.

Его рука обхватила ее затылок. Потом он сменил позу и положил ее голову на свое плечо. Габби чувствовала себя совершенно беспомощной, но самое ужасное заключалось в том, что это ей очень нравилось.

Его губы двигались, настойчиво требуя ответа, язык изучал отдаленные уголки ее рта. Габби, сидевшая у Уикхэма на коленях и обнимавшая его за шею, наслаждалась своими ощущениями так же, как гурман наслаждается видом и вкусом экзотического блюда. Она стыдливо коснулась языком его языка и почувствовала, что Уикхэм перестал дышать.

Было приятно знать, что поцелуй подействовал не только на нее.

А затем она ощутила, что ладонь Уикхэма легла на ее грудь.

Настала ее очередь затаить дыхание. Хотя грудь прикрывали два слоя ткани – ночная рубашка и халат, ощущение было таким острым, что Габби затрепетала. Сосок уткнулся в его сильную жаркую ладонь так, словно просил к себе внимания; тело, помнившее его прикосновения, желало большего. В паху что-то сжалось, заныло, а потом запульсировало в уже знакомом ей ритме.

Уикхэм провел пальцем по ее соску, прижал его, и тело Габби тут же откликнулось на эту ласку.

Ее переполняли непередаваемые ощущения. Она потеряла способность мыслить и могла только чувствовать. Габби стиснула его шею и исступленно ответила на поцелуй, наслаждаясь прикосновением мужской руки к своей груди. Она задрожала всем телом, выгнула спину и поняла, что между ног снова стало горячо и мокро…

Ее ляжки ощутили прикосновение мужской плоти, твердой и горячей от желания. Не в силах справиться с собой, она заерзала, и член Уикхэма дерзко прижался к тому самому месту, куда так стремился проникнуть.

Ей хотелось ощутить его внутри… Поняв это, Габби издала негромкий стон, затихший в глубине его рта.

Уикхэм оставил ее губы и начал покрывать мелкими, частыми поцелуями ее подбородок. Габби широко раскрыла глаза. Умом она понимала, что условия сделки полностью выполнены. Но сделка ее больше не интересовала.

Видимо, Уикхэм тоже забыл об их уговоре, потому что начал целовать ее шею. Его рот был горячим и влажным, а рука, ласкавшая ее грудь, умелой и сильной…

Когда Уикхэм вынул ее грудь из низкого выреза ночной рубашки, Габби перестала думать о чем бы то ни было. Ее глаза оставались открытыми ровно столько, чтобы с замиранием сердца увидеть собственную белоснежную плоть, бесстыдно выставленную чужому взору. До сих пор ни один мужчина не видел ее наготы…

И вдруг Габби отчаянно захотелось, чтобы он смотрел на нее, целовал, ласкал… Он поднял голову, сверху вниз посмотрел на женскую грудь и приподнял ее на ладони, словно любуясь ее совершенством.

На фоне ее белой кожи рука Уикхэма казалась совсем смуглой. Она была теплой, слегка шершавой и…

Голова Уикхэма резко опустилась. Габби чуть не ахнула, догадавшись, что он собирается поцеловать ее обнаженную грудь. Сначала ее нежной кожи коснулись теплые губы, потом небритый подбородок, а через несколько секунд он втянул ее сосок в свой обжигающе жаркий рот.

У Габби голова пошла кругом. Она никогда прежде не ощущала ничего подобного. Когда язык Уикхэма коснулся ее соска, она сдавленно вскрикнула, вонзила ногти в его плечи и начала следить за тем, как он сосет ее грудь, словно младенец. Это было стыдно и порочно, и все же ее тело охватило пламя.

Она никогда не мечтала о том, что мужчина будет ее ласкать или хотя бы захочет сделать это. Это было настоящее наваждение.

А она даже не знала его имени.

Эта мысль, пришедшая из отдаленного уголка мозга, который отвечал за самосохранение, заставила ее очнуться.

Он был опытным обольстителем и умело пользовался ее телом. Позволив это, она стала такой же потаскушкой, как женщина, которая согревала постель ее отца.

– Нет! – выдохнула Габби, едва услышав собственный голос.

Она начала сопротивляться, отталкивать голову Уикхэма от своей груди, вырываться и не поверила себе, когда это удалось. Едва Габби попыталась просунуть руку между его губами и своей грудью, как Уикхэм поднял голову и посмотрел на нее. Его глаза и щеки пылали так, что Габби испугалась.

– Нет! – снова сказала она, на сей раз более решительно. Их взгляды встретились.

Он сжал губы, прищурился… и отпустил ее.

Габби тут же вскочила и дрожащими руками поправила ночную рубашку.

Уикхэм остался сидеть, положив руки на подлокотники кресла и откинув голову на его спинку. На его лице застыло загадочное выражение. Встретив его взгляд, Габби задрожала от ужаса.

Боже, что она наделала? Позволила совершенно незнакомому мужчине посадить ее к себе на колени, целовать и ласкать ее обнаженную грудь. И даже не могла сослаться на то, что он сделал это силой. Потому что это была неправда. Можно было отказаться целовать его, но беда заключалась в том, что она сама хотела этого. И Клер была тут ни при чем.