Марина Струк - Мой ангел злой, моя любовь…

— Ma tantine, ненадобно… ненадобно, — Анна сжала руки Веры Александровны сильнее, заставляя умолкнуть и выслушать ее. — Нет его вины…

— Тогда твоя?! — аж взвизгнула та. — Знать, вот как случилось то, о чем говорить с Олениным будем?

И Анна не смогла не покраснеть при этой реплике, вспоминая, как тщательно планировала свою затею, расставляя ловушку для Андрея. Да, все могло быть и так. Но все же было совсем по-иному…

— Нет, ma tantine, — покачала она головой и поднялась с колен, чтобы по знаку тетушки, требующей к себе солей, отыскать те среди склянок со средствами косметики на столике. — Причин для скорого брака нет, слово мое в том.

Вера Александровна окинула беглым взглядом фигуру стоявшей напротив нее племянницы, словно прощупывая стройный стан на предмет округлости, свойственной тягости, а потом выхватила из рукава платок, стала обмахивать свое лицо, откинувшись на спинку кресла.

— Не надо солей, унялся приступ дурноты, — отказалась она от предложенной Анной склянки, а после схватила ее запястье, вынуждая склониться к себе, заглянуть в глаза. — Коли нет чего, почему такая спешка под венец? Отчего до Петра и Павла? Люди ведь будут говорить… да и как подготовить свадьбу за две седмицы? Мыслимо ли? Ты же не девка крестьянская какая. Тут и обед званый, и убраться нужно к венцу… разве ж это свадьба иначе?

— А мне все едино, что будут люди говорить. Не так и страшно уже. А что до свадьбы и убранства…, - Анна улыбнулась, вспомнив свои мысли на этот счет, когда сама едва не возмутилась срокам. И проговорила, озвучивая их тетушке. — Я к венцу не ради убранства пышного иду, и не для обеда званого после. И что до гостей, то все едино мне, кто приедет разделить с нами торжество. Мне лишь только один человек важен в тот день и с тех пор — тот, кто под венцы со мной ступит. А в чем я в церковь пойду, и будет ли обед после… мне до того особого дела нет.

И Вера Александровна даже удивилась тому, что увидела в глазах племянницы, тому насколько смягчилось вдруг ее лицо. Эта новая Анна была и знакомой, и в то же время незнакомой ей. Разве же прежде отказалась бы ее племянница от роскошного наряда и званого вечера в честь собственной свадьбы — великолепной возможности показать всем свою красу? Немыслимо!

— Ma chere fillette, — улыбнулась Вера Александровна, на миг заражаясь от племянницы тихой радостью, которой была полна душа Анны. — Дай Бог, чтобы твои глаза так же светились и далее… благослови тебя Господь, ma chere fillette!

— Je vous remercie, ma tantine. Pour tout! [667] Спасибо вам, тетушка. За все! (фр.) — Анна поцеловала ладонь тетки в благодарственном порыве, довольная, что та так милостиво приняла ее предстоящий брак, невзирая на прежние свои договоренности. — Так и будет… непременно будет!

И действительно, весь день Анна буквально лучилась радостью, даже не пытаясь скрыть ее от посторонних взглядов. И за завтраком, когда собрались за столом гости Милорадово, и после, когда вышла на прогулку в тенистом парке молодежь, оставив стариков отдыхать послеполуденным сном. Она наслаждалась каждым мгновением и радовалась всему: лучику солнца, мелькнувшему в волосах Андрея на прогулке, тени от листвы, скользнувшей по его лицу, его улыбка, спрятавшаяся в уголках губ, но осветившая глаза. Ей казалось, что она сейчас готова распахнуть свои объятия для всего мира, настолько счастливой она чувствовала себя. Только одно обстоятельство омрачало радость Анны в этот день. И она не могла не думать о нем даже сейчас, наслаждаясь мнимым уединением с Андреем во время пешей прогулки по аллеям парка.

— Значит, с Верой Александровной поутру выезжаете, — Анна не могла не улыбнуться, распознав на слух легкую грусть в его голосе — сожаление этой разлуке, которую они не предполагали даже до тех пор, пока тетушка Анны не заявила настойчиво, что увозит племянницу в Москву до дня венчания. И даже на оглашении в местном храме ее не будет (хотя признаться, Андрей был даже рад тому — меньше ранящих взглядов в ее сторону).

— Верно. Поутру, покамест жара в силу не вошла, — Анне было не по себе уезжать так надолго от Андрея, к близкому присутствию которого в имении уже привыкла. А еще оставлять Сашеньку и мадам одних. Только то, что Андрей не оставит их своими заботами, как она знала даже без его заверений в том, успокаивало. — В Москве пробудем почти две седмицы, и ближе к дате венчания воротимся в Милорадово. Вера Александровна весьма обеспокоена столь коротким сроком до дня венчания — приданое же собирать необходимо…

— Пусть не тревожат особо ее те хлопоты, — заметил Андрей в ответ на это, сжимая чуть сильнее обычно ее пальцы на сгибе своего локтя в мимолетном касании, которое только и мог позволить себе сейчас под пристальными взглядами партнеров по прогулке в парке. — Мне важно, чтобы она привезла мою невесту к сроку и только. Только это составит мое счастье…

— И мое, — улыбнулась Анна, сожалея, что их окружает столько прогуливающихся на этой длинной аллее, что никак не удастся как когда-то раньше улизнуть под тень кустарников, росших за пределами гравийных дорожек, чтобы там подставить губы под его поцелуй.

А потом взглянула вперед, где под кружевным зонтом шла Софи, которая с готовностью оставила будущих супругов в уединении, ускорив шаг, вспомнила невольно о том, что наблюдала недавно на террасе, куда все вышли после позднего завтрака. Софи была неким звеном между матерью и сыном Олениными. И хотя Андрей напрямую обращался к Алевтине Афанасьевне, пусть и редко, та же при необходимости что-то сказать сыну использовала дочь. И если остальные либо не обращали внимания на происходящее из вежливости, либо действительно не замечали этого, то Анна подмечала каждую реплику, каждый холодный жест. И сердце ее сжималось от боли за него. Потому что, несмотря на его деланное равнодушие, Андрею было не по себе от этой холодности. Это не было заметно, но Анна… о, она знала это…

Они как раз прошлись по аллее до поворота к пруду, на котором Анна заставила Андрея замедлить шаг, пропуская вперед остальных прогуливающихся. Ответила улыбкой на вопросительный взгляд Софи, брошенный через плечо и показала знаком, что они последуют за другими, а не исчезнут никуда, удаляясь с их взоров за линией поворота. Потом, когда снова возобновили размеренный медленный шаг прогулки, ринулась, будто в холодную воду с головой, боясь заробеть и не задать вопрос. А ответ ей было так важно знать. Хотя бы для того, чтобы придумать, как исправить то, что невольно сама же разрушила, по собственному разумению.

— Это все из-за меня, верно? Votre maman… Из-за меня? — и смело встретила взгляд Андрея после этого вопроса, боясь отвести взор и упустить даже мельчайшую тень эмоции на его лице. Но тот не нахмурился, не смутился и даже не разозлился ее смелости, как опасалась Анна. Только взглянул с такой теплотой во взгляде, словно обнял им ее, окутал облаком нежности с головы до ног. Снова погладил ее пальчики, скользнув с кружева митенок к коже.