Джулия Куин - Виконт, который любил меня

– Прекрасно. Надеюсь, ты потанцуешь с мисс Шеффилд?

– Уверена, что в этом нет необходимости! – выпалила вышеупомянутая особа.

Энтони снова пронзил негодующим взглядом сначала брата, а потом и мисс Шеффилд. У последней был такой вид, словно он только что в ее присутствии обесчестил десять девственниц.

– Разумеется, необходимо, – театрально огорчился Колин, игнорируя невидимые кинжалы, которые метали глаза собеседников. – Мне в голову не пришло бы покинуть молодую леди в час беды! Джентльмены так не поступают!

Он картинно содрогнулся. Энтони серьезно подумывал о настоятельной необходимости повести себя не по-джентльменски. Например, врезать Колину в челюсть.

– Уверяю, – поспешно заметила мисс Шеффилд, – что я предпочитаю одиночество любым тан…

Довольно! С него довольно!

Энтони буквально плавился от бешенства. Собственный брат выставил его дураком! И он не собирается выслушивать оскорбления остроязычной старой девы!

Положив тяжелую руку на плечо мисс Шеффилд, он отчетливо произнес:

– Я сделаю все, чтобы вы не совершили тяжкой ошибки, мисс Шеффилд.

Кейт оцепенела и выпрямилась. Он не понимал, как ей это удается: ее спина и без того была прямее палки.

– Полагаю, вы вот-вот скажете то, о чем скоро пожалеете, – пояснил он.

– Нет, – задумчиво протянула она. – Не думаю, что на роду мне написаны сожаления.

– Ошибаетесь, – зловеще прошипел он и, схватив ее за руку, буквально потащил в круг танцующих.

Кейт с досадой поняла, что ничего не сможет поделать. Он виконт, она – ничтожество из Сомерсета. Оба стоят посреди переполненного бального зала. И не важно, что она невзлюбила его с первого взгляда. Придется танцевать с ним.

– Совершенно ни к чему тащить меня, – прошипела она.

Энтони картинно ослабил хватку.

Кейт стиснула зубы и поклялась себе, что этот человек никогда не женится на ее сестре. Слишком он холоден, слишком высокомерен. И пусть она немного несправедлива, но он слишком красив, а бархатные карие глаза и волосы абсолютно одного оттенка! Высок, выше шести футов, хотя, вероятно, не более чем на дюйм, а губы, хоть и классических очертаний (Кейт достаточно серьезно изучала искусство, чтобы выносить подобные суждения), чересчур плотно сжаты, словно он не умел улыбаться.

– А теперь, – бросил Энтони, как только ноги стали двигаться в ритм знакомой мелодии, – вы объясните, почему ненавидите меня?

Кейт сбилась с такта и наступила ему на ногу. Ничего не скажешь, человек он прямой.

– Прошу прощения?

– И совершенно ни к чему калечить меня, мисс Шеффилд.

– Уверяю, это вышло совершенно случайно.

Тут она сказала правду, хотя не слишком жалела об очередном доказательстве собственной неуклюжести.

– Интересно, почему мне трудно поверить вам? – задумчиво спросил Энтони.

Кейт поспешно решила, что честность будет ее лучшей стратегией. Поэтому она ответит искренностью на искренность.

– Возможно, – коварно улыбнулась она, – потому что знаете: приди мне в голову нарочно наступить вам на ногу, я бы так и сделала.

Он откинул голову и рассмеялся. Такой реакции она не ожидала. Правда, если хорошенько подумать, она сама не знала, на какую реакцию надеялась, но уж точно не на такую.

– Прошу вас быть более сдержанным, милорд, – настойчиво прошептала она. – Люди начинают оборачиваться.

– Люди стали оборачиваться две минуты назад, – парировал он. – Нечасто такой человек, как я, танцует с такой женщиной, как вы.

Укол был метко направлен, но, к несчастью для него, не попал в цель.

– Неверно, – дерзко ответила Кейт. – Вы уж точно не первый из влюбленных в Эдвину идиотов, пытающихся завоевать ее благосклонность, ухаживая за мной.

– Значит, не поклонники, а идиоты? – широко улыбнулся Энтони.

Поймав его взгляд, Кейт поразилась неподдельно веселому блеску в этих бархатных глазах.

– Надеюсь, вы не собирались скормить мне столь восхитительную приманку, милорд?

– И вы, конечно, не клюнули, – кивнул он.

Кейт опустила глаза, решив посмотреть, нельзя ли будто случайно снова наступить ему на ногу.

– У меня очень жесткие туфли, мисс Шеффилд, – заметил он.

Она резко вскинула голову.

Уголок его губ скривился в издевательской усмешке.

– А также зоркий взгляд, – добавил он.

– Очевидно, так и есть. Придется мне смотреть в оба, особенно в вашем присутствии.

– Боже правый, – протянул Энтони, – неужели это комплимент? Пожалуй, меня может хватить удар от потрясения!

– Если желаете считать это комплиментом, не мне вам возражать, – беспечно бросила Кейт. – Вряд ли вы получите еще один.

– Вы раните меня, мисс Шеффилд.

– Означает ли это, что ваша кожа не так жестка, как туфли?

– О, разумеется!

Кейт невольно рассмеялась, прежде чем поняла, что делает:

– Этому трудно поверить.

Подождав, пока ее улыбка растает, Энтони холодно процедил:

– Вы не ответили на мой вопрос. Почему вы меня ненавидите?

Кейт попыталась что-то сказать, но на миг потеряла дар речи. Она не ожидала, что он снова поднимет эту тему. Во всяком случае, надеялась на это.

– Вы ошибаетесь, милорд. Я не питаю к вам ненависти, – ответила она, с величайшей осторожностью выбирая слова. – Я даже не знаю вас.

– Близкое знакомство не всегда служит основанием для ненависти, – мягко пояснил Энтони, глядя на нее с убийственной прямотой – Ну же, мисс Шеффилд, вы отнюдь не кажетесь мне трусихой. Отвечайте!

Но Кейт продолжала молчать. Виконт прав, она заранее была настроена против него. И уж конечно, не собиралась благословлять его на ухаживания за Эдвиной. Она ни на секунду не верила, что остепенившиеся повесы становятся лучшими мужьями. И втайне считала, что повеса вообще не способен остепениться.

Но виконт вполне мог бы преодолеть ее предубеждения. Мог бы стать очаровательным, искренним и чистосердечным и убедить ее, что все газетные истории – гнусные сплетни или, во всяком случае, сильно преувеличены. Что он вовсе не самый мерзкий распутник, которого Лондон видывал с начала этого века. Мог бы заверить, что у него имеется свой кодекс чести, что он человек честный и высоких моральных принципов… Если бы он с самого начала не сравнил ее с Эдвиной. Столь очевидной лжи она вынести не могла. Конечно, она не уродлива: и лицо, и фигура достаточно приемлемы. Но она никоим образом не может сравниться с Эдвиной! Младшая сестра – настоящий бриллиант чистой воды, а она, Кейт – всего лишь скромный полудрагоценный камешек. И если этот человек утверждает иное, значит, у него имеются какие-то скрытые мотивы, поскольку он явно не слеп. Он мог бы отпустить ей любой пустой комплимент, и она приняла бы этот комплимент как обычную вежливость джентльмена. И даже могла бы чувствовать себя польщенной, имей его слова хоть какое-то отношение к истине. Но сравнить ее с Эдвиной… Кейт обожала сестру. Действительно обожала. И лучше других знала, что сердце Эдвины столь же прекрасно и чисто, как ее лицо. Не хотелось думать, что она ревнует, но все же… это сравнение почему-то больно ее уязвило.