Дженнифер Блейк - Вкус страсти

Гонец помотал головой, и с его волос во все стороны полетела пыль.

— Больше она ничего не сказала, только сунула мне в руку письмо и убежала так быстро, словно за ней гнался сам дьявол.

Пальцы у Маргариты дрожали, когда она сломала печать и развернула письмо, оказавшееся сморщенной пергаментной страницей, вырванной из какого-то религиозного трактата. Написано оно было такими бледными чернилами, что казалось нечитаемым. Но все изменилось, когда Маргарита подошла к окну и подняла письмо к свету.

Слова образовывались как-то необычно, орфография была весьма изобретательной, но смысл был достаточно ясен. Пожилая монахиня, некая сестра Беатриса, подружившаяся с автором письма, когда та была еще послушницей, поведала ей о необычном младенце, которого, возможно, сейчас разыскивают. Сестра Беатриса готова кое-что рассказать, поскольку из-за произошедшего ее мучает совесть. Тот, кто хочет услышать ее рассказ, должен безотлагательно приехать в монастырь, поскольку добрая сестра уже в годах и скоро оставит этот мир.

Маргарита отослала гонца, вручив щедрую награду за услуги и ему, и тем, кто ездил с ним. Когда он ушел, она еще какое-то время стояла, похлопывая пергаментом о ладонь. Впрочем, теперь, когда ей было ясно, что делать, размышлять было не о чем. Она должна туда поехать. Раненая рука уже свободно двигалась — и неудивительно, ведь прошел уже месяц с момента ранения. Иногда рука болела ночью, но Маргарита считала, что справится с поводьями. Гарнизон крепости может без особого ущерба выделить ей несколько вооруженных человек в качестве охраны.

Оливер, разумеется, поедет с ней, как и Астрид, поскольку ни один из них не согласится остаться. Они могут выехать уже завтра, на рассвете.

Дэвиду это бы не понравилось.

Конечно, но ведь Дэвида здесь нет! Если бы он был здесь, если бы он не занимался делами короля, то в поездке вообще не было бы никакой необходимости.

— Оливер, — начала она решительно, поворачиваясь к итальянцу.

— Нет, миледи. Я знаю, вам не терпится побеседовать с этой монахиней, которая передала письмо, но это невозможно.

— Не с ней, а с другой, которая может знать больше. — И она в нескольких фразах поведала ему о содержании письма.

— Ехать туда слишком опасно, миледи. Половина мужчин в стране взяла в руки оружие из-за всех этих дел с претендентами на престол, и вы понятия не имеете, с кем можете встретиться в пути. Если я позволю вам выйти за стены крепости, моя жизнь не будет стоить и ломаного гроша. Дэвид меня убьет, клянусь вам.

— Позволишь? — своим самым аристократическим тоном переспросила она.

— Прошу прощения, миледи, но…

— Ты не можешь остановить меня. Сейчас я принадлежу сама себе, ведь у меня нет ни отца, ни брата, ни мужа, ни другого мужчины, который мог бы отдавать мне приказы. — Как приятно ей было произносить эти слова! У нее словно камень с души упал — камень, образовавшийся за целую жизнь ожиданий, запретов и подчинения диктату других. Что бы ни случилось дальше, она больше никогда не станет слепо исполнять желания мужчины.

— Но, леди Маргарита, только подумайте, в какое положение вы меня ставите! — простонал Оливер.

Подошла Астрид и встала рядом с Маргаритой. Она посмотрела, задрав голову, на свою хозяйку, и в ее глазах светилось понимание. Покосившись на Оливера, карлица заговорила своим писклявым голоском:

— Леди Маргарита может тебе посочувствовать, пустоголовый остолоп, но перед ней стоит очень важная задача. Она хочет заняться собственными делами, не имеющими ничего общего с делами мужчин.

— Король будет недоволен.

— Если уж на то пошло, мы тоже не очень-то им довольны, — решительно тряхнув головой, заявила Астрид. — Что он сделал, кроме как использовал нас в своих собственных целях? Давай, подсуетись, подготовь все, иначе мы с госпожой отправимся в путь без тебя.

Оливер увещевал, угрожал и даже рвал на голове волосы — и все зря. Собственно, всем было ясно, чем все закончится.

В изнурительное путешествие отправились на рассвете. Они сразу взяли темп, привычный для воинов, так что получилась не неспешная прогулка по сельским дорогам, а бешеная скачка, в результате которой они попали из северо-западной Англии, где в основном поддерживали Йорков, на юго-восток. Их путь был отмечен немалыми расходами и бесчисленными проклятиями. Частая смена лошадей, холодная пища и грубые скамьи у камина, служившие кроватями, — таков был их удел. К концу третьего дня Маргарита была вынуждена подвесить руку на перевязь, но, несмотря на это, при каждом новом ударе копыт о землю ее пронзала боль от кончиков пальцев раненой руки до позвоночника. Она уже была готова признать, что усилия оказались для нее чрезмерными, когда они, наконец, добрались до женского монастыря, где обитала сестра Беатриса.

Это был сонный анклав, здесь мирно паслись овцы, ревели коровы, а стены, построенные много веков назад для защиты от викингов, окружали кучку домиков, не отличавшихся ни красотой, ни комфортом. Здесь находилась норманнская церковь, чьи образовывающие квадрат стены возвышались в одном конце территории монастыря; длинные дормитории, построенные в виде четырехугольника, на одном из углов которого располагалась крытая галерея, где выращивали, помимо прочего, и целебные травы; несколько вспомогательных зданий, сооруженных здесь за прошедшие столетия для хозяйственных целей. На близлежащем болоте произрастал тростник, которым крыли двускатные крыши, и множество растений, помогающих поддерживать силы.

Матушка настоятельница оказалась дамой чрезвычайно практичной. Услышав, что гости желают побеседовать с одной пожилой монахиней, она очень быстро это устроила, не выказывая особого любопытства. Возможно, этому способствовало заявление Маргариты о том, что они якобы прибыли по «королевскому поручению», но, возможно, и то, что аббатиса была слишком занята, чтобы интересоваться воспоминаниями на смертном одре.

Маргариту вместе с Оливером и Астрид провели в квадратную келью. Она оказалась более просторной, чем обычно, но без каких-либо излишеств, если не считать таковыми аналой в углу и окно, выходившее в сад, где пчелы гудели в цветущих травах. Их сладкий и насыщенный аромат проникал в помещение, где умирала старая женщина, к которой приехала Маргарита со своими спутниками. Что ее ждало в ближайшем будущем, было ясно: в келье ощущались запахи старости и болезни, которые не мог перебить даже аромат цветов.

Женщина на кровати перебирала в скрюченных пальцах четки, словно в непрерывной молитве. У нее было приятное лицо с тонкой, хрупкой кожей, не имевшей морщин, за исключением складок с обеих сторон рта, возникших, очевидно, из-за необходимости терпеть сильную боль. Глаза глубоко запали и помутнели от старости. Сначала она раз волновалась и даже испугалась, но, узнав о цели их визита, успокоилась.