Виктория Холт - Роковая женщина

— Что он хочет?

— Видеть вас, мисс, — расплылась Элен. — Это капитан Стреттон из Замка.

— Капитан Стреттон из Замка! — глупо повторила я, оглядывая себя в зеркало. На мне была серая кофта, которая не очень мне шла, волосы разлохматились.

— Я могу сказать, что вы спуститесь через десять минут, мисс, — заговорщицки предложила Элен. — Вы ведь не хотите, чтобы он подумал, что вам не терпится.

— Может, он пришел посмотреть что-то из мебели, — сказала я неуверенным голосом.

— Так я ему скажу, мисс, — повторила Элен.

Она ушла, а я бросилась к платяному шкафу, достала голубое шелковое платье, которое когда-то привез мне из Гонконга отец. Оно было сшито много лет назад тамошним портным и не соответствовало моде, но мне нравился материал. Кроме того, у ворота имелись бархатные рюши, которые, я надеялась, были мне к лицу.

Я быстро переоделась, поправила прическу и побежала вниз.

Он взял обе мои руки в легкой непринужденной манере, которую можно было счесть чересчур вольной, но я предпочла признать обаятельной.

— Простите мое вторжение, — заговорил он. — Я пришел попрощаться.

— Уже отбываете?

— Завтра.

— В таком случае могу вам пожелать только одного: счастливого плавания.

— Спасибо. Надеюсь, вы как-нибудь вспомните обо мне, может, даже помянете в молитве за тех, кто в море.

— Надеюсь, вам не потребуется моих молитв.

— Когда вы лучше меня узнаете, поймете, что я в них больше всего нуждаюсь.

«Когда вы лучше меня узнаете!» Я и так была возбуждена — а эти его слова привели меня в восторг. Несмотря на то что отплывал, он говорил: когда лучше его узнаю…

— Вы производите впечатление очень независимого человека.

— Думаете, такие в самом деле бывают?

— По крайней мере, некоторые из нас.

— А вы?

— У меня еще не было случая убедиться, — ответила я.

— Вас всю жизнь баловали?

— Едва ли. Но ваш вопрос заставил меня лишний раз почувствовать, что я еще не была себе хозяйкой. Однако что за глубокомысленные разговоры. Не угодно ли присесть?

Он огляделся вокруг, и я засмеялась.

— Точно так же чувствовала себя я, когда попала сюда впервые. Садясь в кресло, спрашивала себя, не сидели ли в нем до меня мадам Помпадур, Ришелье или Талейран.

— Такое никогда бы не пришло в голову невежде вроде меня.

— Пойдемте в гостиную моей тети. Она более… обитаема. То есть если у вас есть немного времени.

— Я снимаюсь в семь утра. — Он снова загадочно глянул на меня. — Вообще-то должен был отплыть раньше.

Смеясь, я провела его заставленными комнатами наверх. Его заинтересовали кое-какие китайские предметы, незадолго до того приобретенные тетей Шарлоттой. Не понимаю, как она ухитрилась втиснуть их в свою гостиную.

— Да, тетя Шарлотта расщедрилась, — рассказала я. — Они принадлежали человеку, недавно вернувшемуся из Китая. Он был коллекционером. — Я была возбуждена его приходом и говорила не переставая. — Вам нравится этот шкаф? Мы его называем двойным. Замечательная лакировка. Посмотрите, как инкрустирован слоновой костью и перламутром. Бог знает, во что он ей стал. И сумеет ли найти покупателя.

— Вы так много знаете.

— Это ничто в сравнении с моей тетей. Но я учусь. Только для этого требуется целая жизнь.

— Но в жизни есть много другого, что стоило бы узнать, — серьезно заметил он.

— Вы, наверное, все знаете про моря и корабли.

— Знать все невозможно.

— Правда? Однако куда мне вас посадить? Вам будет удобно на этом крепком испанском стуле.

Он улыбнулся.

— А что сталось с секретером, который вы приобрели в Замке?

— Тетя продала. Не помню, кто был покупатель.

— Я не о мебели пришел говорить, — вдруг сказал он.

— О чем же?

— О вас.

— Вряд ли во мне есть что-либо интересное — исключая это.

Он оглядел комнату.

— Такое впечатление, будто и вас хотят сделать экспонатом.

В наступившей паузе я услышала все наши часы, и у меня вырвалось:

— Да, я и сама этого боюсь. Представляю себя постаревшей, узнавшей все, что знает тетя Шарлотта, и навсегда оставшейся в этом доме. Как вы выразились, экспонат.

— Но этого не должно быть, — сказал он. — Надо жить сегодняшним днем.

— Хорошо, что вы зашли в свой последний вечер.

— Я должен был зайти раньше, но… — Я ждала продолжения, но он замолк. — Я о вас слышал, — переменил он тему.

— Вы слышали обо мне?

— Мисс Брет-старшую в Лэнгмуте хорошо знают. Я слыхал, она жестко торгуется.

— Это вам сказала леди Кредитон.

— Ей даже показалось, что чересчур жестко. Это было в тот раз, когда мы впервые увиделись. А что вы обо мне знаете? — спросил он.

Я боялась повторить, что слышала от Элен: вдруг это была неправда.

— Слышала, что вы из Замка, но не сын леди Кредитон.

— Значит, знаете, что мое положение было двусмысленным изначально. — Он усмехнулся. — С вами я могу говорить на эту не вполне деликатную тему. Поэтому мне приятно ваше общество. Вы не из тех женщин, которые отказываются обсуждать тему, только потому что это не принято.

— Значит, это правда?

— Да. Сэр Эдвард был моим отцом. Меня воспитывали как хозяйского сына, хоть и не совсем на равных со сводным братом. Резонно, не правда ли? Однако это сказалось на моем характере. Всегда и во всем я стремился превзойти Рекса, словно хотел доказать: «Видишь, я не хуже тебя». Как, по-вашему, это извиняет мальчика за его заносчивость, желание выделиться, привлечь внимание, взять верх? Рекс на удивление терпим. Далеко мне до него в этом отношении. Впрочем, ему не было нужды самоутверждаться. Его и без того признавали первым.

— Надеюсь, вы не из тех, кто на всю жизнь остаются драчливыми мальчишками?

— Нет, — засмеялся он. — Наоборот, то, что я потратил так много сил, пытаясь убедить других, что не хуже Рекса, кончилось тем, что я сам в это поверил.

— Вот и хорошо. Мне никогда не нравились люди, которые сами себя жалеют. Может, это оттого, что было время, когда и мне казалось, что жизнь обошлась со мной слишком сурово. Это было сразу после смерти мамы.

Я рассказала про мать, какой она была красавицей, какие строила планы на мое будущее, как мы с отцом ее обожали. Незаметно я перешла и к его смерти, рассказала, как осталась круглой сиротой на попечении тети Шарлотты. Я необычайно оживилась. Так на меня действовал он. Я почувствовала себя интересной, привлекательной, остроумной и была счастливее, чем когда-либо в жизни после смерти мамы. Нет, даже счастливее, чем до того. Мне хотелось, чтобы вечер никогда не кончался.

Раздался тихий стук в дверь, и вошла Элен с заговорщицким блеском в глазах.

— Я пришла сказать, мисс, что скоро будет готов ужин, и если капитан Стреттон останется, то минут через пятнадцать я могу подавать.