Виктория Холт - Роковая женщина

— Могу сказать только одно: вы неправы. Мне бы следовало рассердиться на вас, но я вас жалею, мисс Беддоус. Мне ужасно жаль. У вас достаточно… денег?

Ее лицо скривилось от боли. «О Боже, — подумала я, — помоги одиноким женщинам! Особенно тем, которые воспитаны в благородной бедности: этим достается всех больше».

— У меня есть месячное жалованье, — ответила она.

Я пошла к столу, открыла ящик, достала две пятифунтовые бумажки.

— Вот, возьмите, — сказала.

— Я скорее умру, — театральным тоном отвергла она.

— Ну, пожалуйста, я прошу.

— Чего ради вы меня просите?

— Потому что вы в чем-то меня подозреваете. Я не уверена, в чем именно. Думаете, это мои происки. Все совсем не так, но, раз вы меня заподозрили, я просто обязана уговорить вас принять эти деньги.

Она попеременно смотрела на деньги и на меня: я прочла по ее глазам, что она рассчитывала, сколько сможет протянуть на них. Я тотчас представила, как она, сидя в жалкой меблированной комнате, пишет письма по объявлениям, которые представляются такими солидными на бумаге. Представила спесивых въедливых хозяек, брюзгливых старух, которым понадобилась компаньонка, проказливых мальчишек вроде Эдварда. Слезы готовы были навернуться на мои глаза. Она тоже заметила их — они были красноречивее любых слов.

— Но я думала… была уверена… — забормотала она.

— Что это я спрятала ребенка? Но чего ради мне это делать? Неужели сами не видите, насколько это надуманно. О, я вас понимаю. Вы ужасно расстроены. Леди Кредитон поступила… бесчеловечно.

Она часто закивала.

— Прошу вас, пожалуйста, принять эти деньги. Это малость, конечно. Как бы я хотела дать вам больше!

Она села, уставившись перед собой, и я сунула деньги в карман ее платья.

— Сейчас заварю вам хорошего чая, — сказала я. — Чашку крепкого сладкого чая. Сами поразитесь, как вам полегчает.

Я поставила чайник. Я вовсе не была так спокойна, как казалась со стороны: у меня подрагивали руки.

Пока грелся чайник, я заверила ее, что немедленно дам знать, если услышу о подходящем месте. Ведь я, с моей профессией, вращаюсь среди людей. Буду иметь ее в виду.

Она сказала, прихлебывая чай:

— Я должна перед вами извиниться.

— Забудем об этом, — отмахнулась я. — Я вас понимаю. Это все от потрясения. Утром вам станет легче.

— Утром я уезжаю, — сказала она.

— Куда вы поедете?

— В городе имеется один недорогой дом с меблированными комнатами. Надеюсь, что-нибудь подвернется в скором времени.

— Я в этом уверена, — сказала я.

Уходя, она смотрела на меня как на подругу. Что до меня, то я была тронута. Непременно дам ей знать, если услышу о вакансии.

11 июля. Сегодня меня позвала леди Кредитон. Я успела позабыть жуткий страх, который она способна навеять, так как слишком редко удостаивалась чести быть принятой. Она не сгибаясь сидела на смахивавшем на трон резном жестком стуле. Белоснежный капор вполне мог сойти за корону, до того царственно она его носила.

— Сестра Ломан, прошу садиться. — Я села. — Я послала за вами, так как имею для вас предложение. У меня было несколько бесед с доктором Элджином, который уведомил меня, что состояние вашей больной не улучшается.

Она строго посмотрела на меня, будто в этом была повинна моя некомпетентность. Только я не мисс Беддоус — меня не испугаешь.

— Не сомневаюсь, что доктор Элджин объяснил вам причину, — сказала я.

— Он считает, что для нее нехорош наш климат. Поэтому я и пришла к этому решению. Миссис Стреттон предстоит навестить ее родные берега. Если это пойдет на пользу ее здоровью, мы убедимся, что здешний климат действительно ей вреден.

— Понимаю.

— Теперь о вас, сестра. Представляется два варианта. Для ухода за ней понадобится сиделка. В этом нет сомнений. Доктор Элджин высокого мнения о ваших способностях. Поэтому я и предлагаю вам выбор. Если желаете, можете ехать с ней и продолжать ухаживать в должности сестры; если же сочтете невозможным оставаться при ней, вас доставят обратно в Англию за мой счет. Наконец, если не захотите сопровождать ее, то не остается ничего другого, как прервать ваши обязательства.

Некоторое время я молчала. Разумеется, этого я и ждала, но из моей головы не шла Анна.

— Ну? — не выдержала она.

— Ваша светлость понимает, что мне предстоит непростое решение.

Она нехотя согласилась.

— Согласна, мы испытывали бы некоторое неудобство, если бы вы решили оставить больную. Она к вам привыкла, а вы к ней.

Леди Кредитон ждала ответа. Любимое ее словцо «неудобство» подразумевало, что она предпочла бы, чтобы я избавила ее от столь нежелательного состояния.

— Я действительно ее понимаю, — ответила я. — И все же должна принять очень серьезное решение. — Неожиданно для себя я вдруг спросила: — Леди Кредитон, вы позволите сделать предложение вам?

Она слегка опешила, но я поспешила заговорить, прежде чем она успела отвергнуть.

— Это касается малыша, Эдварда. Очевидно, он будет с матерью?

— Д… да, — нехотя признала она. — По крайней мере пока. Он еще молод и в свое время вернется.

— Но сейчас едет с ней?

Она изумленно смотрела на меня. Не так она привыкла разговаривать с теми, кто был у нее в услужении.

— Мисс Беддоус уволена, — напомнила я. — Я бы не взялась ухаживать за больной и ребенком, но надо полагать, ваша светлость уже думали о найме няньки или гувернантки для мальчика.

Изумление не сходило с ее лица. Она не имела обыкновения обсуждать домашние дела с людьми, которых, по ее убеждению, они не касались. Я торопливо продолжила:

— Вполне возможно, что одна моя приятельница могла бы согласиться взять на себя обязанности по присмотру за Эдвардом. Если бы она согласилась… то и я бы с удовольствием поехала с миссис Стреттон.

Вздох облегчения всколыхнул ее грудь, и она была слишком захвачена врасплох, чтобы скрыть его. До того ей хотелось, чтобы я сопровождала Моник. К тому ж она понимала, что Эдварду все равно понадобится гувернантка.

Когда в тот день ко мне пришла Шантель, мне сразу передалось ее волнение: лишь только стукнула калитка и я увидела ее на лужайке двора. От ее красоты, можно сказать, захватывало дух. Тонкая, изящная, с пелеринкой на стремительном излете, словно не касающаяся земли, она смотрелась ожившей картинкой из «Золотой книги сказок», которую некогда читала мне мама.

Я кинулась к двери. Теперь мне не нужно было обегать препятствия: большая часть мебели уже ушла. Шантель смеялась от возбуждения.

— Новость! Новость! — на ходу выкрикивала она. Войдя в холл, остановилась и, опешив от неожиданности, осмотрелась по сторонам. — О, какие перемены! Теперь это похоже на холл.