Мэри Пирс - Возвращение

— Не знаю.

Она пожала плечами.

— Когда они что-то скажут мне, тогда и стану думать…

Чарли понял, что она не смеет думать о будущем. Она могла прожить жизнь только день за днем. Ей, наверное, было страшно, когда она оставалась одна, но при нем она пыталась храбриться и даже улыбаться, как бы желая сказать: «Ну, ничего, не то еще бывало…» — и даже улыбалась ему.

Он хотел спросить ее о муже, но понимал, что это будет весьма бестактно, поэтому он просто попрощался с ней и сказал как бы между прочим:

— Когда у меня будет время, я к вам еще зайду и постараюсь помочь. Но если я вам буду срочно нужен, вы мне дайте знать.

— Спасибо вам. Вы очень добры.

Она вытащила кошелек из кармана передника и открыла его.

— Я должна заплатить за клапан к насосу.

— Я не помню, сколько он стоил.

— Попытайтесь вспомнить, мне бы хотелось рассчитаться с вами.

— Тогда дайте мне просто пару шиллингов.

Миссис Шоу заплатила ему, и Чарли отправился домой.

В этот день Линн ездила в город и вернулась домой в двенадцать часов.

— Ты ходил к миссис Шоу?

— Да, и это ее счастье.

Он рассказал Линн о сломанном насосе.

— Она была просто в ужасе. Ты правильно сказала, что она не справляется с работой. Мне кажется, что она просто убила бы себя, если бы продолжала качать этот насос.

— Хорошо, что ты туда пошел, — сказала Линн.

— Хорошо, что ты послала меня туда, — сказал он.

После этого Чарли частенько заходил в Слипфилдс.

Он забегал туда раз или два в неделю и делал неотложные вещи. Он занялся родившимися поросятами-самцами, помог разродиться слабой корове и починил двери в сарае и коровнике. Он постоянно убирал навоз из свинарника и как-то прочистил ей кухонную трубу. Она была настолько забита сажей, что миссис Шоу не разводила огонь полтора месяца. Все это время она не ела ничего горячего и жила на хлебе с сыром и молоке.

— Мне кажется, что вы плохо питаетесь.

— Все нормально, я ем все, что мне хочется.

— Вы хотя бы сейчас сможете что-то приготовить, пусть это будут только яйца?

— Да, если куры снесут их для меня.

— Да, нам нужно что-то с ними сделать, — сказал Чарли. — Они должны нестись. Или они не знают, что сейчас идет война?

Как-то она робко сказала ему, что не может платить ему за работу, поэтому ему следует забрать у нее двух или трех поросят.

— Я не хочу, чтобы вы мне платили за работу. Что такого я делаю? Прибегаю на час или два…

— Но у вас так много дел на собственной ферме, а потом вы приходите и работаете здесь.

— Ерунда, — сказал Чарли. — Что такое работа для такого мужчины, как я?

Ему было легко с ней. Он всегда чувствовал, что должен ей отвечать; знал, как бороться с ее независимостью и как отметать в сторону все ее возражения; и он понял, что ему всегда удается развеселить ее. Как-то он принес с собой серп и срезал на ее поле весь чертополох. Она увидела его издалека, и когда он подошел к калитке, она открыла ее и смеялась, пока он входил.

— Что вам так смешно? — спросил он.

— Вы с серпом.

— Я могу изображать старика Время, — сказал Чарли, — а вашему чертополоху теперь придет конец.

От смеха ее бледное худое лицо преображалось, и иногда он даже мог увидеть в этой измученной женщине ту красивую и беззаботную девушку, какой она была до замужества. Это горе и заботы довели ее до настоящего положения.

— Вы что-нибудь знаете о своем муже? — спросил Чарли, когда почувствовал, что может задать ей этот вопрос.

— Да, он мне прислал два письма, — сказала она. — Он живет в Лондоне со своими друзьями. Он написал, что работает в разведывательном управлении. Все сверхсекретно, и поэтому он больше ничего не может мне сообщить.

— А, — сказал Чарли, — я понимаю.

Хелен Шоу посмотрела на него. У нее были чистые синие глаза.

— Конечно, это все неправда, — сказала она. — Вы уже, наверное, поняли, что представляет собой Алек. Он всегда сочиняет.

— Как вы думаете, чем он на самом деле занимается?

— Наверное, работает в пивной или где-нибудь еще. Это его любимое занятие.

— Наверное, он когда-нибудь снова появится здесь?

— Если я все еще останусь здесь, то вполне возможно.

— Вы собираетесь уехать отсюда? — спросил Чарли.

Она беспомощно пожала плечами.

— Когда до меня доберутся чиновники из Военного сельскохозяйственного отдела, у меня не будет другого выбора. Я не могу вести ферму, как положено, и они попросту выбросят меня отсюда.

— Ну, не все так плохо.

Но Чарли понимал, что миссис Шоу была права. Управление имело право отобрать у фермеров необрабатываемую землю и выгнать оттуда хозяев, предупредив их за месяц. И рано или поздно Слипфилдс может постигнуть подобная участь.

— Куда вы тогда поедете? И что станете делать? У вас есть какие-нибудь родственники?

— У меня есть тетя в Хартфордшире. Она, вероятно, приютит меня до окончания войны, и мне надо будет искать работу.

— Но вы хотите оставаться здесь, пока они вас отсюда не выгонят?

— Я не знаю. Мне нужно подумать об этом.

Миссис Шоу снова пожала плечами.

— У меня недостаточно воли, чтобы загадывать будущее, — сказала она.

Иногда, когда он работал, срезая чертополох, она приходила и наблюдала за ним. Она стояла у калитки, и он, переходя от заросли к заросли, поднимал голову и видел ее. Но он мог поднять голову, и ее уже не, было там. До него доносился грохот ведер во дворе и хрюканье и визг свиней, когда она вываливала их пищу в кормушки. Чарли иногда слышал кудахтанье кур, когда она поднимала их с гнезд в сарае.

Она, занимаясь своими делами, слышала, как он затачивает серп. Звуки доносились с поля: вжик, вжик-вжик, вжик-вжик, они эхом отзывались во дворе, и она слышала их повсюду, куда бы ни шла. Чарли знал, что она его слышит, и он лишний разок проводил бруском по серпу. И когда, наконец, он ловил ее взгляд, то махал ей рукой и снова принимался за работу.

Он теперь хорошо узнал ее, и ему было очень ее жаль. Его поражало как ее одиночество, так и то, что она оказалась заложницей этой фермы, где по-настоящему не чувствовала себя хозяйкой. И когда он заканчивал свои дела у пес, всегда старался постоять и поговорить с ней.

— У вас были какие-нибудь известия от вашего мужа?

— До, я получила от него открытку. Он надеется, что мои дела на ферме идут хорошо.

— Ему бы следовало приехать сюда и самому посмотреть.

— Алек всегда был таким. У него всегда было много разных поразительных идей по поводу бизнеса, и, как правило, с помощью чужих денег. Как-то это был магазинчик по продаже газет. Потом небольшая гостиница. В следующий раз он собирался заниматься разведением собак. Но ни одна идея не сработала. Нам пришлось убираться из множества разных мест, и мы кочевали по всей стране, и за нами тянулась дорожка неоплаченных счетов. Потом он решил, что ему нужна ферма… Он представлял себя этаким сельским сквайром…