Александр Дюма - Амори

Она с трудом поднялась на постели и, когда умолкла последняя нота, затих последний звук, упала на подушки, закрыв глаза и тяжело вздохнув.

Затем у нее появились более серьезные мысли, и она сказала, что была бы счастлива видеть кюре из Виль-Давре, который принимал ее первое причастие. Господин д'Авриньи ушел писать письмо, а я остался наедине с ней.

Все это так печально, что хочется умереть.

Но можете ли вы понять, Антуанетта, почему она никогда не говорит о вас, она не спрашивает о вас, и почему господин д'Авриньи никогда не напоминает ей о вас?

Если бы не ваш категорический запрет произносить при ней ваше имя, я бы уже давно знал причину этого молчания».

Господин д'Авриньи — кюре деревни Виль-Давре

«Господин кюре.

Моя дочь умирает и прежде, чем она предстанет перед Богом, хочет видеть своего духовного отца.

Приезжайте как можно скорее, господин кюре: я вас знаю достаточно, чтобы ничего больше не говорить. Я знаю, что, если кто-то страдает и в своем страдании призывает вас, ему достаточно сказать: «Придите!».

Я хочу попросить вас еще об одной услуге. Не удивляйтесь, прошу вас, господин кюре, и забудьте, что эта просьба высказана человеком, которого называют, совершенно несправедливо, величайшим врачом нашего времени.

Вот о чем я прошу.

В Виль-Давре живет бедный пастух по имени Андре, у которого, говорят, есть чудесные рецепты. По рассказам крестьян, простым сочетанием каких-то растений он вернул к жизни людей, которых доктора считали безнадежными.

Я слышал об этом, я не ошибся, не так ли? Я слышал об этом в то время, когда был счастлив и, следовательно, недоверчив. Но я слышал обо всех этих чудесах, поэтому привезите этого человека, умоляю вас, господин кюре.

Леопольд д'Авриньи».

Господин д'Авриньи отправил письмо с конным лакеем, и в тот же день кюре и пастух приехали.

Пастух был грубый, совершенно невежественный крестьянин, и, если у господина д'Авриньи теплилась какая-то надежда, с первого взгляда он понял, что она была напрасной.

Тем не менее он проводил его к дочери под тем предлогом, что этот человек принес известие о завтрашнем приезде кюре.

Мадлен, ребенком не раз видевшая пастуха в их доме в Виль-Давре, радостно поздоровалась с ним.

Выйдя из комнаты Мадлен, господин д'Авриньи спросил у старика, что он думает о состоянии девушки.

Тот сказал, что она, конечно, очень плоха, но с помощью тех трав, которые он привез с собой, ему приходилось возвращать с того света и не таких больных.

И он достал из мешка целебные травы, сила которых, по его словам, удвоилась по сравнению с годом, когда они были собраны.

Господин д'Авриньи лишь взглянул на эти травы и понял, что смесь этих трав произведет тот же эффект, что и обычная микстура; но этот отвар не мог повредить, и он не стал мешать пастуху готовить питье и, потеряв последнюю надежду, поднялся в комнату кюре.

— Господин кюре, — сказал он, — своим лекарством Андре смешит меня, но оно не опасно, и я позволил ему его сделать. Оно не ускорит и не отдалит час смерти Мадлен, которая наступит в ночь с четверга на пятницу или, самое позднее, в пятницу утром.

— Я знаю много, — добавил он с горькой улыбкой, — я достаточно известный врач и знаю, что не ошибаюсь в моих предсказаниях. Как видите, господин кюре, у меня больше нет никакой надежды на этом свете.

— Надейтесь на Бога, господин д'Авриньи, — ответил священник.

— Именно об этом я и хотел поговорить с вами, отец мой, — ответил господин д'Авриньи после некоторого колебания. — Да, я всегда надеялся, я всегда верил в Бога, особенно, когда Бог дал мне дочь; однако, должен признаться, господин кюре, сомнения часто посещают мой ум. Да, анализ всегда ведет к неверию; когда видишь только материю, начинаешь сомневаться в душе. Тот, кто сомневается в душе, близок к отрицанию Бога. Кто отрицает тень, отрицает солнце. Я же иногда в человеческой гордыне осмеливался подвергнуть сомнению само существование Господа! Не смущайтесь, отец мой! Ныне я раскаиваюсь в своем бунтарстве, я нахожу его неверным, неблагодарным, отвратительным. Я верую…

— Верьте, и вы будете спасены, — сказал кюре.

— Именно к этим словам Евангелия я взываю, — воскликнул господин д'Авриньи. — Сегодня я верю не как гордец, я верю буквально, как простой смертный. Я верю, что Бог добр, велик, милосерден, всегда вечен и всегда сущ даже в бесконечно малых событиях жизни.

Я верю, что Евангелие нашего Спасителя включает в себя не только символы, но и факты. Я верю, что история о Лазаре [68] Лазарь — герой евангельской притчи, где говорится как Иисус Христос воскресил Лазаря из мертвых. не сказка, а событие; там говорится не о возрождении обществ, но просто-напросто о воскрешении отдельного человека.

Я верю, наконец, во власть, переданную Богом своим апостолам, и, конечно, в чудеса, происшедшие после дивного вмешательства святых.

— Если это истинно, вы счастливы, сын мой, — ответствовал священник.

— Да! — воскликнул господин д'Авриньи, падая на колени. — Да! С этой святой верой я могу припасть к вашим ногам и сказать: «Отец мой, никто более вас недостоин нимба святости; вся ваша жизнь — это молитва и благотворительность, все ваши деяния чисты и благословенны Богом; вы — святой, сделайте же чудо: верните здоровье моей дочери, верните жизнь моему ребенку… Итак, что же вы сделаете?»

— Увы, — ответил священник. — Увы! Мне жаль вас, и я плачу от того, что не являюсь тем безупречным человеком, каким вы меня считаете, я не тот, кто может свершить подобное чудо, и я могу только молиться тому, кто держит наши судьбы в своих руках.

— Так, значит, все бесполезно! — воскликнул господин д'Авриньи, поднимаясь с колен. — Бог даст умереть моей дочери, ведь он же дал умереть своему сыну!

И господин д'Авриньи вышел из кабинета. Почтенный священник, напуганный его богохульством, последовал за ним.

Как и предвидел господин д'Авриньи, лекарство старого Андре не дало никакого эффекта.

Ночь была неспокойной, однако Мадлен поспала, хотя и тревожным сном; но в ее снах уже чувствовалось приближение агонии.

На рассвете она проснулась, громко вскрикнув; господин д'Авриньи, как всегда, был рядом с ней.

Она протянула к нему руку и воскликнула:

— Отец, отец! Значит, ты меня не спасешь?

Господин д'Авриньи заключил ее в свои объятия и ничего не ответил, слезы текли по его лицу.

Усилием воли Мадлен успокоилась и спросила, приехал ли священник.

— Да, дочь моя, — ответил господин д'Авриньи.

— Тогда я хочу его видеть, — сказала Мадлен.

Господин д'Авриньи послал за кюре, и тот сразу же спустился.

— Господин кюре, — сказала ему Мадлен, — я послала за вами, ибо вы — мой духовный наставник: я хочу исповедаться. Можете ли вы выслушать меня?