Виктория Холт - Пленница

И действительно, я в тот же вечер познакомилась с ним.

Он был высок, строен, гибок и сразу же обращал на себя внимание своей кипучей энергией.

— Розетта Крэнли, — представила меня Фелисити.

— Счастлив познакомиться с вами, — сказал Лукас, беря мои руки в свои и проникновенно глядя мне в глаза.

Фелисити была права. Он действительно внушал собеседнику чувство собственной значительности и заставлял верить, что слова его не простая формальность, а вполне искренни.

Несмотря на предупреждение Фелисити, я почувствовала, что верю — он и в самом деле счастлив со мной познакомиться.

Фелисити продолжала:

— Дочь профессора Крэнли и моя бывшая ученица. Собственно говоря, единственная, которая у меня когда-либо была.

— Это необыкновенно интересно! — воскликнул Лукас. — Я знаком с вашим отцом. Блестящий человек!

Фелисити оставила нас поговорить наедине. Говорил главным образом Лукас. Рассказал, какую громадную помощь отец ему оказал и как он благодарен высокочтимому учёному за то, что он уделил ему так много своего драгоценного времени.

Затем он захотел побольше узнать обо мне. Я призналась, что ещё учусь в школе, сейчас у меня каникулы, и мне ещё предстоят два, а то и три семестра.

— А что вы будете делать потом?

Я пожала плечами.

— Позволю высказать предположение, что вы в самом скором времени выйдете замуж, — сказал он таким тоном, который не оставлял сомнений — за мою руку будет состязаться множество мужчин.

— Кто знает, что каждого из нас ждёт?

— Как это верно! — подхватил он, словно бы моё банальное замечание свидетельствовало о глубочайшей мудрости.

Фелисити была права. Он всеми силами стремился угодить. После того, как тебя предупредили, это было совершенно очевидно и все равно приятно, вынуждена была я признаться себе самой.

За обедом моё место оказалось рядом с ним. Поддерживать разговор с таким собеседником было очень легко. Лукас рассказал мне о своей находке в саду и о том, как она в известной степени изменила его жизнь.

— Наша семья всегда была связана с армией, а я нарушил традицию. Мой дядя был полковником и почти никогда не бывал в Англии, выполняя свой долг перед родиной на каком-нибудь из отдалённых аванпостов империи. Я убедился, что эта жизнь не по мне, а потому вышел в отставку.

— Вероятно, это было волнующее событие — находка древней реликвии?

— О да! Когда я служил в армии, я провёл некоторое время в Египте, а потому для меня это было особенно интересно. Я просто увидел эту штуку на земле. Грунт был влажный, и один из садовников производил какие-то посадки. Вещица была покрыта иероглифами.

— Вам нужен был «Камень Розетты».

Он рассмеялся.

— О нет! Надпись была не настолько ясной. Ваш отец её перевёл.

— Я рада. Вы знаете, меня назвали в честь этого камня.

— Да, я знаю. Фелисити рассказала мне. Вы должны очень гордиться своим именем.

— Когда-то я в самом деле гордилась. Когда я впервые попала в Британский музей, я смотрела на этот камень как зачарованная.

Он рассмеялся.

— Имена имеют большое значение. Вы никогда не догадаетесь, какое у меня первое имя.

— Какое? Скажите!

— Адриан. Только представьте себе — всю жизнь нести на своих плечах бремя подобного имени! Каждый считал бы своим долгом спросить: «Ну, как там дела с Адриановым валом?» [1] Древнеримская стена, построенная по приказу императора Адриана, 76-138 гг., для защиты северной границы Англии от нападений кельтских племён. Итак, меня нарекли Адрианом Эдвардом Лукасом Лоримером. Ну, Адриан отпал по уже упомянутой причине. Эдвард… В мире такое несметное множество Эдвардов! Лукас — менее распространённое имя. Таким образом я стал Лукасом. Но вы знаете, что означают инициалы всех моих имён? Довольно примечательное словечко получается — H.E.L.L. — сиречь «ад».

— Я уверена, к вам оно совершенно неприменимо, — рассмеялась я.

— Э! Вы меня не знаете! А у вас есть другое имя?

— Нет, просто Розетта Крэнли.

— Сокращенное R.C. Либо Red Cross — Красный Крест, либо Roman Catholic — последователь римско-католической церкви.

— Не так забавно, как в вашем случае.

— Ваше имя, скорее всего, символизирует набожного человека, в то время как я, быть может, отпрыск сатаны. Наши сферы оказываются противоположными. В этом есть что-то знаменательное. Вы не находите? Я уверен, тут есть указание на нашу будущую судьбу. Вы свернёте меня с дурного пути и окажете благотворное влияние на мою жизнь. Мне хочется толковать это так. — Я рассмеялась. Мы немного помолчали, а потом он сказал: — Вас интересуют тайны Египта. При таких родителях иначе и быть не может.

— В какой-то мере. Когда учишься в школе, не остаётся времени интересоваться чем-то, не имеющим прямого отношения к повседневным делам.

— Я бы хотел знать, что на самом деле означают слова, начертанные на моём камне.

— Но вы сказали, что их вам перевели?

— Да… отчасти. Все эти вещи так загадочны… Смысл облечён в слова, истинное значение которых не до конца ясно.

— И чего ради люди напускают весь этот туман?

— Чтобы внести в жизнь элемент тайны, вы не согласны со мной? Так жить интереснее. То же и с людьми. Когда обнаруживаешь в их характере скрытые особенности, с ними интереснее иметь дело. — Он улыбнулся мне, и в глазах его мелькнуло что-то, чего я не поняла. — В своё время вы убедитесь, что я прав.

— Вы хотите сказать: когда я стану старше?

— Думаю, вы терпеть не можете людей, постоянно напоминающих вам, что вы ещё слишком молоды.

— Видите ли, мне кажется, они хотят этим сказать, что я ещё не способна многое понять.

— Вы должны радоваться своей молодости. Поэты утверждают, что она слишком быстро проходит. «Бутоны розы хороши, пока они ещё свежи».

Он улыбнулся мне с такой благожелательностью, что её можно было принять за нежность.

Я впала в некоторую задумчивость, и, по-моему, он это заметил.

После обеда я ушла вместе с дамами, а когда мужчины присоединились к нам, мне больше не довелось с ним поговорить.

Позднее Фелисити спросила меня, как он мне понравился.

— Я видела, что вы с ним прекрасно поладили, — заметила она.

— Мне кажется, он из тех людей, которые с кем угодно поладят. Но всё это очень поверхностно.

Немного поколебавшись, она согласилась.

Впоследствии мне казалось весьма знаменательным то, что этот визит к Фелисити мне запомнился больше всего моей встречей с Адрианом Эдвардом Лукасом Лоримером.

Когда я приехала домой на Рождество, мои родители показались мне более оживлёнными, чем обычно, пожалуй, даже радостно возбуждёнными. Привести их в такое состояние, по моим понятиям, могло только постижение какой-нибудь новой научной истины. Может быть, они достигли какого-то небывалого успеха в своих исследованиях? Нашли новый камень взамен Розетты?