Виктория Холт - Легенда о седьмой деве

— Рубен, — спросила я, — это ты крался за мной к дому прошлый раз?

— Да, — признался он. — Но вы заперлись в доме. И тогда я еще не был готов. Мне нужно было подготовиться. Теперь я готов…

— К чему?

Он снова улыбнулся, а потом его зловещий смех заполнил весь дом.

— Отпусти меня, Рубен, — взмолилась я.

— Я отпущу вас, маленькая леди. Я отпущу вас туда, где ваше истинное место. Это не здесь, не в этом доме. И не на земле. Я отведу вас туда, где я нарушил ваш покой.

— Рубен, пожалуйста, выслушай меня! Ты все неправильно понял. Ты никого не видел в той стене. Ты все это выдумал, наслушавшись этих странных историй. И даже если ты видел что-то, это не имеет ко мне никакого отношения.

— Я вас выпустил, — возразил он. — Это ужасно. Посмотрите, что вы сделали с нашей Хетти.

— Я ничего не делала Хетти. В том, что с ней произошло, виновата она сама.

— Она была птичкой… маленькой прирученной голубкой.

— Послушай, Рубен…

— Нет времени слушать. Я приготовил для вас гнездышко. Там вы и найдете покой. Там так же уютно, как и раньше, до того как я нарушил ваш покой. И вы уже не сможете никому причинить вреда… и расскажете Хетти, что я сделал.

— Хетти мертва. Ей ничего нельзя рассказать.

Его лицо снова сморщилось.

— Наша Хетти мертва, — пробормотал он. — Наша маленькая птичка мертва. И он мертв. Сол позаботился об этом. Сол всегда говорил, что для них — один закон, а для таких, как мы, — совсем другой… Но он добился справедливости. Значит, и я добьюсь. Это все ради тебя, Хетти. Ничего больше не бойся. Она вернется туда, где ей самое место.

Он отпустил меня — и я двинулась к двери. Но выхода не было. Я услышала его смех, который заполнил весь дом, увидела его руки — сильные, умелые руки, почувствовала, как они сжимаются вокруг моей шеи… выдавливая из меня жизнь.

Холодный ночной воздух привел меня в чувство. Я ощущала тошноту и слабость. Горло нестерпимо болело. Руки и ноги свело судорогой, я с трудом дышала. В кромешной темноте я чувствовала какую-то тряску. Я попыталась закричать, но не смогла издать ни звука. Было ясно, что меня куда-то везут. Время от времени все тело пронизывала боль. Я попыталась пошевелить руками, но не смогла. Внезапно я поняла, что они связаны за спиной.

И вдруг я вспомнила. Смех Рубена, его полусумасшедшее лицо, сумрак бабушкиного дома, который так долго был моим родным домом и убежищем. Вспомнила ужас, который превратил этот дом в зловещее место. Меня куда-то везут. Везет Рубен. Я связана и беспомощна, как животное, которого тянут на живодерню.

«Куда?» — спрашивала я себя, хотя знала ответ.

Мне нужно кричать, звать на помощь. Нужно дать знать Киму, что я в руках сумасшедшего. Я знала, что собирается сделать Рубен. В его безумном мозгу я отождествлялась с видением, настоящим или выдуманным, — кто знает? Для него я и была седьмой девой Сент-Ларнстона.

Этого не может быть! Я все это придумала. Это не может случиться со мной!

Я попыталась звать Кима, но испустила только приглушенный хрип. Мне стало ясно, что я накрыта какой-то грубой тряпкой — скорее всего, мешковиной.

Мы остановились. С меня сдернули ткань, и я увидела звезды. Значит, уже ночь. Я знала, где мы находимся, потому что видела огороженный стеной сад и стену… такой, какой я видела ее в тот день, когда мы все были здесь, — Меллиора, Джонни, Джастин, Ким и я. А теперь я была одна… с сумасшедшим.

Я услышала его тихий смех, этот ужасный смех, который навсегда останется в памяти. Рубен подвез меня вплотную к стене. Что с ней случилось? Теперь здесь снова была дыра. И, как и тогда, давно, в ней зияла пустота.

Рубен стащил меня с ручной тележки, в которой привез сюда из дома бабушки Би. Я слышала, как тяжело он дышал, когда запихивал меня в нишу в стене.

— Рубен! — выдохнула я. — Ради Бога, Рубен…

— Я боялся, что вы умерли, — сказал он. — Это было бы неправильно. Я очень рад, что вы все еще живы.

Я попыталась поговорить с ним, умоляла его, звала на помощь. Но мое горло так саднило и болело, что при всем желании меня вряд ли могли услышать.

Как и в далекий памятный день, я стояла тут, в нише. Рубен был всего лишь темной тенью, и словно издалека я слышала его смех. Я увидела в его руке кирпич и поняла, что он собирается сделать.

Перед тем как лишиться чувств, я вдруг подумала, что к столь ужасному концу меня привели мои грехи, — точно так же, как и седьмую деву. Я всегда считала себя хозяйкой жизни, думала, что могу управлять обстоятельствами и людьми. Наверное, она думала так же… И теперь приходится расплачиваться за свою гордыню.

Сквозь пелену боли я услышала голос, знакомый голос:

— Господь всемогущий! Керенза, Керенза!

Нежные заботливые руки подхватили меня.

— Бедная, бедная моя Керенза…

Это был Ким, он пришел ко мне на помощь. Ким спас меня. Он вынес меня на руках из загробной тьмы — обратно, в Эббас.

Я проболела несколько недель. Меня оставили в Эббасе, и Меллиора, ухаживая за мной, все время была рядом. Только сейчас я поняла, какое ужасное, суровое испытание, гораздо более серьезное, чем я полагала вначале, выпало на мою долю. Каждую ночь я просыпалась в холодном поту. Мне снилось, что я стою в каменной нише и бесы лихорадочно укладывают кирпичи, чтобы замуровать меня.

Меллиора находилась при мне неотлучно — и днем, и ночью.

Однажды, проснувшись, я разрыдалась у нее на груди.

— Меллиора! — призналась я. — Я заслужила такую смерть, ибо слишком много грешила в своей жизни.

— Тихо, тихо, — успокаивала меня подруга. — Ты не должна так думать.

— Но это правда. Я грешна… так же, как и она. И даже больше. Она нарушила свою клятву. Я нарушила свою. Я нарушила клятву верности в дружбе.

— Тебе приснился кошмар.

— Да, кошмар о недостойной жизни.

— Ты прошла через ужасное испытание. Тебе больше нечего бояться.

— Иногда мне кажется, что Рубен в этой комнате, что я кричу, а меня никто не слышит.

— Его забрали в Бодмин. Он уже давно болен. Со временем его состояние стало хуже…

— С тех пор как не стало Хетти?

— Да.

— А как случилось, что Ким смог спасти меня?

— Он увидел, что стена заделана по-новому… Он поговорил об этом с Рубеном, и тот сказал, что стена якобы обвалилась и ему пришлось заделать ее на следующий же день. Но Ким не мог понять, почему она обвалилась, если ее переложили не так давно. Ты ведь помнишь, когда это было.

— Я хорошо это помню, — ответила я. — Мы были там все вместе.

— Мы все помним, — согласилась Меллиора. — Когда ты не вернулась домой, я, естественно, пошла к Киму.

— Да, ты пошла к Киму…

— Я знала, что ты собиралась идти к дому бабушки, поэтому сначала мы отправились туда. Дверь была не заперта, вернее, открыта настежь. Тогда Ким испугался. Он кинулся бежать… потому что накануне Рубен говорил ему какие-то странные вещи о Хетти… Ким подумал, что ему в голову, вероятно, пришла какая-то безумная идея…