Александра Девиль - Корсары Таврики

Единственное, чего добился Карло, — это отсрочка плава­ния до тех пор, пока он не выздоровеет после ранения, чтобы принять на себя командование кораблем. Вера, вынужденная согласиться, ухаживала вместе с Невеной и Хлоей за Карло, стараясь приблизить день отплытия.

Впрочем, из невольной задержки в Монкастро девушка из­влекла пользу для себя: не теряя времени, она с истовым рвени­ем училась грамоте и через месяц уже умела читать и даже пи­сать — пусть коряво и с ошибками, но вполне сносно. Однажды Карло, похвалив ее за успехи, пробормотал словно про себя:

— То, чего монастырские учителя не вложили в голову за несколько лет, молодой красавец-удалец сподвигнет выучить за один месяц.

— Что ты там бормочешь? — вспыхнула Вера, но тут же, нервно рассмеявшись, выбежала из комнаты.

Она уже вполне отдавала себе отчет, что страстно влюблена в Родриго, и даже перестала стесняться Карло — своего верно­го друга и исповедника. Но никому другому — а пуще всех Ринальдо — она бы не хотела показать своих тайных чувств к мо­лодому испанцу.

В начале июля Карло уже полностью оправился от раны, а галера, отремонтированная и обновленная за это время, была готова к плаванию. Теперь ничто не могло воспрепятствовать решительному намерению девушки повести «Веронику» в Кон­стантинополь.

Правда, перед самым отплытием одна неприятная новость испортила настроение Веры. Какие-то моряки, прибывшие из Кафы, рассказали, что в Кафе и Солдайе распространились слу­хи о предводительнице корсаров Веронике Грозовой Туче, кото­рая нападает даже на христианские суда и охотится не только за золотом, но и за молодыми красавчиками. Можно было не сомневаться, что источником слухов явились люди с того самого кафинского корабля, на котором побывали Угуччоне и Луиджи.

Сначала Вера пришла в ярость, но потом успокоилась и да­же пояснила Карло свое отношение к подобным слухам:

— Умные люди этому не поверят, а с дураками спорить бес­полезно. Они все равно верят любой клевете.

— К сожалению, умные люди тоже часто готовы верить кле­вете, — вздохнул Карло. — Уж такова природа человека — счи­тать других хуже себя.

— Ну что ж, — деланно засмеялась Вера, — по крайней ме­ре теперь в таврийских городах меня будут бояться. Лучше дур­ная слава, чем никакой. Спутница храброго и благородного корсара не должна быть пустым местом.

— Гм, ты уже видишь себя спутницей корсара? — пробор­мотал Карло и нахмурился. — Не такую судьбу для тебя хотел Ринальдо...

— Судьбу человека определяет Бог! — заявила Вера, вновь оживившись при мысли о предстоящем плавании.

Словно повинуясь ее неукротимому стремлению к желанной цели, море не стало воздвигать ей препятствий, и «Вероника» благополучно дошла до Константинополя при попутном ве­тре, избежав столкновений с турецкими пиратами.

В константинопольской гавани Вера узнала, что «Альба» Ро­дриго Алонсо уже прибыла сюда два дня назад, и в душе похва­лила саму себя, что все так удачно совпало. Гордясь своей грамотностью, девушка собственноручно написала записку купцу Юлиану с предложением купить выгодный товар.

В порту Веру сначала приняли за юношу, но потом кто-то из слуг Юлиана ее узнал, и слухи о девушке с корсарского ко­рабля быстро расползлись по окрестностям. Впрочем, Вера не обращала внимания на любопытные взгляды и перешептыва­ния зевак; ей это даже нравилось и казалось доказательством собственной значительности.

Предоставив Карло заниматься переговорами с портовой службой, девушка прохаживалась вдоль пристани, разглядывая корабли, прибывшие из разных стран в город, который, несмо­тря на переживаемые им тяжкие времена, все еще оставался ве­ликим. Когда она остановилась напротив большой, богато укра­шенной венецианской галеры, сзади ее кто-то вдруг крепко схватил за руку.

Она оглянулась, готовая дать отпор какому-нибудь дерзко­му незнакомцу, но гнев ее в ту же секунду сменился радостью: перед ней стоял Ринальдо.

— Дядя, это ты! — Она бросилась ему на шею, но он сдер­жанно отстранился и строго отчитал ее:

— Зачем ты прибыла сюда, если я велел ждать меня в Мон­кастро? Как можно было пуститься в такой опасный путь, ког­да Карло еще толком не оправился после ранения?

— Ну, не будь таким суровым!.. — Вера капризно надула гу­бы и какой-то миг была похожа на растерянную маленькую де­вочку, опекаемую Ринальдо. — Я же хотела как лучше! Мы привезли груз пряностей, которые можно выгодно продать.

— Карло уже сообщил мне о последних событиях, — сказал Ринальдо, смягчаясь. — Сейчас слуги Юлиана помогут разгру­зить галеру, а Тьери присмотрит за порядком.

Из-за спины Ринальдо вынырнул Тьери и с улыбкой попри­ветствовал девушку:

— Я вижу, Вероника, моя наука пошла тебе впрок! Из тебя получилась настоящая воительница. Габриэле рассказал мне о сражении на турецком берегу.

Вера едва успела улыбнуться в ответ Тьери и похлопать его по плечу, как Ринальдо чуть ли не силой потащил ее прочь от пристани.

— Это в сражении у турецких берегов ранили Карло? — спросил он, искоса поглядывая на девушку. — И ты приняла на себя роль капитана?

— Слава Богу, все обошлось, как видишь, и Карло уже здо­ров, — заверила девушка и, оглядевшись вокруг, удивилась: — А куда ты меня ведешь? В какой дом? Где ты остановился? В го­стинице?

Она стеснялась спросить о Родриго, но Ринальдо сам о нем заговорил:

— На этот раз я остановился в доме у Родриго, куда тебя и веду.

Вера почувствовала радостное возбуждение и с нервным смехом спросила:

— Значит, ты теперь гость этого высокородного корсара-идальго?

— Скорее, не гость, а компаньон или соратник. Теперь мы связаны общей клятвой, которую дали ордену, и общим бла­гословением на корсарские подвиги в Черном море, где нам надлежит, по мере наших скромных сил, отстаивать интересы христианского флота.

— И грабить турецкие корабли, — добавила Вера с усмеш­кой. — Теперь вы и меня можете записать в ваше содружество. Карло вам подтвердит, что это именно я подсказала организо­вать береговую засаду для нападения на турецкий корабль.

— Расскажешь о своих подвигах в доме Родриго. Я нарочно не взял испанца с собою в порт, чтобы ты при виде его не сму­тилась.

— Да с чего ты взял, будто я его смущаюсь?! — Вера даже рассердилась. — На свете нет такого мужчины, который бы ме­ня смутил!

Ринальдо приостановился, глядя на ее вспыхнувшее лицо и горящие глаза цвета морской волны. Девушка была красива, даже несмотря на мужской костюм, нелепую шапку, из-под которой выбивались растрепанные волосы, и загар, слегка огрубивший ее нежную от природы кожу.

— А ведь она могла быть женственной, — вздохнув, пробор­мотал Ринальдо про себя, а вслух сказал: — Мне сообщили, что ты собственноручно написала письмо Юлиану. Это правда? Неужели ты научилась грамоте?