Бронвин Скотт - Добропорядочный распутник

Когда же он заговорил, без малейшего намека на враждебность, тон его более, приличествовал спальне, чем гостиной.

— Миссис Ральстон, позвольте мне должным образом поприветствовать вас в Бедивере. К сожалению, раньше у меня не было времени.

С тем же успехом он мог бы произнести: «Позвольте поприветствовать вас на пути греха». Интересно, скольких женщин он соблазнил этим голосом? Дженивра никогда ранее не встречалась со столь очевидно выраженной мужской сексуальностью. Хотя и очень хорошо понимала, что это опасно. И все равно ее влекло к нему, словно металлические стружки к магниту.

Многолетняя практика исполнения обязанностей хозяйки в доме отца, а потом и Филиппа спасла ее от неловкой паузы.

— Я рада с вами познакомиться, мистер Бедивер. Ваши тетушки много о вас рассказывали.

Дженивра исполнила изящный реверанс, намереваясь и далее делать все, что в ее силах, чтобы порадовать тетушек. Сегодняшний вечер должен стать особенным. Почтенные леди приоделись в свои лучшие шелковые бальные платья. Несмотря на то что эти туалеты знавали лучшие дни, настроение дам было на высоте. Тетушки, она сама и Генри заслуживали небольшого праздника. Генри! Дженивра словно очнулась от внезапного оцепенения.

Она была настолько сбита с толку привлекательным новым знакомым, что даже не осознала отсутствия Генри.

— А мистер Беннингтон разве к нам не присоединится? — И виновато обвела глазами комнату на случай, если вдруг его не заметила. Хотя вряд ли кто-нибудь мог упустить из виду Генри, золотоволосого красавца с приятными, располагающими к себе манерами.

— О нет, дорогая, Генри сегодня приглашен на ужин с нашим викарием, мистером Брауном, и его семейством, — успокоила ее Летиция.

Дженивра нахмурилась, пытаясь вспомнить это приглашение.

— Вчера, когда мы ходили на прогулку, мистер Беннингтон ничего не сказал о предстоящем ужине. — И викарий словом не обмолвился об этом событии, а ведь они заходили к нему домой передать кое-какие вещицы для приходского собрания рукодельниц.

Летиция легко отмахнулась от нее:

— Генри упомянул, что приглашение пришло сегодня днем совершенно неожиданно. Но, бог мой, не расстраивайся, дорогая, ведь здесь Эш.

Больше Дженивре не удалось промолвить ни слова, поскольку Гарденер объявил о начале ужина. На мгновение Дженни показалось, что темноволосый бог, опиравшийся на каминную полку, готов предложить ей руку и сопроводить к столу. Однако Бедивер повернулся к Летиции:

— Вы позволите, тетушка?

Величавая Летиция хихикнула, как молоденькая девушка.

— О, прошло много лет с тех пор, как кто-нибудь сопровождал меня на ужин, юный негодник. — Она приняла его руку и, подмигнув, заметила: — Но ведь у тебя две руки, не так ли, мой мальчик?

— Миссис Ральстон, не окажете ли вы мне честь? — В своем элегантном вечернем костюме он являл собой воплощение эту кета и благородных манер, однако в его глазах не было и капли приличия. Взгляд, казалось, пронзал се насквозь, причем у Дженивры возникло непередаваемое и весьма некомфортное ощущение, будто мысленно он уже снял с нее всю одежду.

Парадная гостиная Бедивера буквально преобразилась. Длинный обеденный стол был сервирован фамильным фарфором и хрусталем, в центре возвышалась ваза с цветами, выращенными в теплице Лавинии.

В мягком располагающем свете мерцающих огоньков свечей можно было забыть все недостатки несколько потрепанного временем и отсутствием средств окружения. Дженивре подумалось, что в атмосфере неумолимо ощущалось былое величие Бедивера, создавая представление о том, как выглядело это поместье в более благополучные и счастливые годы. Мистер Бедивер рассадил их за столом, предложив ей занять место по левую руку от себя, а Летиции по правую. «У лукавого дьявола превосходные манеры», — не могла не признать она. Однако манеры и привлекательная наружность лишь усиливали опасения. Филипп производил сходное впечатление, а ее опыт убедительно доказал, что за красивой внешностью могло скрываться далеко не самое прекрасное содержание.

— Вам нравится Ситон-Холл, миссис Ральстон? — вежливо поинтересовался мистер Бедивер, когда перед ними поставили густой раковый суп.

Дженивра улыбнулась. Ситон-Холл был одной из ее самых любимых тем.

— Очень. Осталось еще кое-что доделать в садах, я надеюсь завершить все работы к лету. — Сады должны были стать первым шагом по пути превращения Ситон-Холла в туристический бизнес. Если мистер Бедивер пожелает, она вполне сможет устроить здесь то же самое, что непременно позволит поместью стать более окупаемым. И в самом деле, он не должен возражать. Родовое поместье пребывало в упадке, а его более чем десятилетнее отсутствие красноречиво свидетельствовало о том, что он не собирается здесь жить. Хозяйственный эксперимент вряд ли нарушит его планы.

Бедивер приподнял бровь, окидывая девушку многозначительным взглядом.

— Разве вы не собираетесь перебраться в Лондон на время сезона через месяц-другой? Мне представлялось, светские развлечения, которыми может похвастаться столица, гораздо более привлекательны, особенно после долгой зимы в деревне.

Перед ней вовсе не стояла задача пребывания в Лондоне, тем более здесь необходимо еще столько всего успеть. Дженивра так долго утешала себя подобными соображениями, что со временем и сама поверила в их правдивость. Кроме того, со стороны могло показаться, что единственным поводом перебраться в Лондон для леди в ее положении является желание найти себе мужа. Вращаясь в лондонском свете, она, несомненно, привлекла бы внимание к своей персоне, и кто-нибудь обязательно выставил бы на всеобщее обозрение подробности давнего скандала. Дженивра пожала плечами и произнесла с показным равнодушием:

— Лондон меня мало привлекает, мистер Бедивер. — Особенно надоедливые лондонские холостяки. Краткий опыт замужества оказался настолько занимательным, что не вызывал желания его повторить.

Он остановил на ней взгляд и, внимательно рассматривая, прикрывшись бокалам, удержал с ней контакт глазами несколько дольше, чем позволяли приличия. Когда же заговорил, его слова показались тщательно продуманными и вызвали всеобщий интерес.

— И почему же, миссис Ральстон? Лондон считается одним из самых прелестных городов мира. Сам же я прожил здесь уже несколько лет, и для меня его былое очарование несколько притупилось. Я заскучал…

Дженивра ощутила смутное подозрение, что он ее испытывает, проверяет. И если она не перехватит инициативу, непременно последуют новые вопросы, которые ей не понравятся.

— О да, в самом деле! Не можем же мы все жить в Лондоне? Кому-то надо и в деревне хозяйством заниматься.