Луиза Аллен - Возлюбленная виконта

— Но я не люблю вас! — выпалила она.

— Верно. — Эллиотт согласно кивнул. — Что же помешало трезво мыслить, лишило чувства опасности? Вы были ослеплены, пришли в отчаяние, вас обманули или соблазнили?

— Нет! Я хотела сказать, как раз это и произошло со мной. Но разве у вас нет любовницы? — в отчаянии спросила Белла.

— Нет. Сейчас у меня нет любовницы.

— Но ведь может появиться, — сказала Белла. — Я не стала бы возражать. — «Пожалуйста, заведите себе любовницу. Тогда мне не придется стыдиться своего невежества, неповоротливости. Моих страхов».

Белла явно сказала совсем не то. У Эллиотта был грозный вид.

— С какой стати мне заводить любовницу в тот момент, когда я собираюсь жениться? Между прочим, я верю в супружескую верность.

— Тогда вам захочется прийти ко мне. — Лучше говорить откровенно. — То есть в следующем году, когда родится ребенок?

— Честно говоря, я собирался сделать это завтра вечером, — ответил Эллиотт сухо, но она поняла, что он едва сдерживается.

— Завтра вечером? — Казалось, внутри у нее все опустело.

— В ночь после свадьбы принято осуществить брачные отношения.

— Но вы же не любите меня, — возразила Белла. «Как это наивно с ее стороны, ведь он не зеленый юнец, а опытный мужчина, желающий удовлетворить свои физические потребности. Он считает, что я знаю, как вести себя, раз была любовницей Рейфа. А что, если он разозлится так же, как Рейф, узнав, сколь я неопытна?» Кроме того, Эллиотт не считал ее красивой. Да и как он мог считать ее красавицей, больную и измученную? Значит, он так понимал свой долг. Никаких любовниц, верность своей непрошеной, неподходящей жене. Грянет настоящий кошмар, до которого осталось двадцать четыре часа.

— Вы же знаете, любовь не обязательна, — заметил Эллиотт, подтверждая ее мысли. — Разве я вам противен?

Белла покачала головой. Конечно, не противен. Часть ее горела природным желанием коснуться его и желала, чтобы он касался ее. Настоящий мужчина. Крупный и сильный. Белла жаждала его ласк и утешения. Но это не имело никакого отношения к тому, чем мужчина и женщина занимаются в постели. Интимность между супругами совсем иное.

— Может, вы боитесь меня?

Белла снова покачала головой, на этот раз чуть нерешительнее. Она не сводила глаз с ридикюля, который крепко держала. Ее охватил ужас, но как сказать об этом ему? Унижение хуже, чем молчание.

— Мы исполним супружеские обязанности.

— Разве мы должны? — шепотом спросила Белла.

— Да. Я ни за что не смирюсь с ложным браком. Это на всю жизнь. Арабелла, я не откажусь от своего долга и прошу вас выполнить свой.

Эллиотт совершенно прав. Разумеется, прав. Белла знала, что такое долг, обязательства. Ей придется дорого заплатить. Этот мужчина спасал ее от нищеты и позора, избавлял ее невинного ребенка от позора незаконного рождения.

— Да, конечно. Вы правы. Если родится девочка, вам понадобится наследник. Во всяком случае, вы имеете право на настоящий брак.

Удастся ли сделать все необходимое, чтобы он остался доволен ею?

— Я бы не стал принуждать вас. В смысле, физически. Никогда бы не пошел на такой шаг. Но я приду к вам завтра вечером, тогда и посмотрим, что получится.

— Я не стану отказывать вам. — Белла все еще сжимала пальцами истертый ридикюль.

— Разумеется, вы должны всегда предупреждать меня, если вам нездоровится. — Как спокойно и уверенно он говорил, будто обсуждал вопрос о том, сможет ли она устроить званый ужин и поехать с ним на скачки.

— Я ведь не придумываю отговорки, — сказала Арабелла, стараясь говорить непринужденно, но слышала лишь свой монотонный голос.

— Это правда? — Эллиотт пересел в угол, чтобы можно было лучше видеть ее. Белла заставила себя смотреть на него, чуть приподняв голову. — Полагаю, у вас мало опыта с мужчинами.

— Да, действительно. Очень мало, — согласилась Белла. — К тому же опыт оказался неудачным, — добавила она, пытаясь шутить.

— Мне надо подумать, как исправить это, — заключил Эллиотт. К счастью, он не сказал, как намеревается сделать это.

Он намеревается воспользоваться своими правами мужа. Видно, Белла соображала не совсем хорошо. Как ей не пришло в голову, что он потребует… этого? Она инстинктивно почувствовала, что в столь идеальном для нее решении скрыт подвох. Вон он и раскрылся.

Ей не удалось ублажить Рейфа, но придется научиться радовать Эллиотта. Она должна сделать это. Белла старалась не думать об этом, не вспоминать, как все случилось. Впоследствии она считала, что сама виновата в своей неопытности, в том, что закричала от боли, иначе он так быстро не вскочил бы с импровизированного ложа, забыв обнять и обласкать. Теперь Белла пыталась убедить себя в том, что он вел себя так в силу своей природы, а ее вины тут нет. Однако внутренний голос рассеял уверенность. «Подавленная, невежественная девчонка из дома приходского священника, — шептал он голосом Рейфа. — Ты холодна… Тебе никогда не удастся осчастливить мужчину. Глупая, неуклюжая, некрасивая».

На следующий день она почти не видела его, его поцелуи были недолгими, почти грубыми. А когда она прильнула к нему, он осыпал ее гневными, едкими, злобными словами. Сначала Белла ничего не поняла, затем, осознав их истинное значение, зажала уши руками и старалась не слушать. В постели Белла вела себя неловко, надоедала попытками обнять его. Не догадывалась, что все это игра для развлечения, пока он застрял в этой богом забытой глуши. О ее чувствах, о ней самой вообще не было произнесено ни единого слова.

А теперь, хотя Белла решила не думать об этом, не могла полностью выбросить из головы мысли о шокирующих ночных рубашках. Эллиотт надеялся, что завтра она облачится в одну из них. Все, что она станет носить каждый день, заказано и оплачено. Он завладел ею, она должна выполнять его желания.

По спине пробежал холодок. Он также завладеет ее ребенком. Да, в бриллианте обнаружилась огромная трещина, теперь она ясно разглядела ее. Но это цена, которую придется платить за безопасность, столь необходимую ей и ребенку.

— Хотите отдохнуть? — спросил Эллиотт. Слава богу, он и не собирался возобновлять этот разговор. Должно быть, решил, что тема закрыта и он уже все сказал. — Сегодня был долгий день. Лягте на сиденье. Вот плед в качестве подушки.

— Спасибо.

Белла сняла шляпку и легла. Она устала. Но если притвориться спящей, то можно избавиться от опасности нового разговора. Эллиотт свернул плед, она опустила голову на него и закрыла глаза. «Он добр, — подумала она. — И честен. Не успокоится, пока полностью не подчинит меня своей воле».

«Но вы ведь не любите меня». Это возражение, высказанное шепотом, не выходило у него из головы. Конечно, он не любит ее. Джентльмены в браке не рассчитывали на любовь. «Рейф тоже не рассчитывал на любовь». Такие слова вертелись у него на языке, но он не высказал их. Оказался не столь жесток, чтобы напоминать ей об этом в тот миг, когда она глядела на него большими глазами. Почему он раньше не заметил, сколь ясны ее глаза, сколь густы ее темные ресницы?