Лариса Васильева - Граф салюки

И граф сдался, обещал быть. Марина была рада, что не ей пришлось его уговаривать.

Первый бал в сезоне, новые наряды и надежды. Несмотря на плохую погоду зал был полон. В первый момент кажется, что все женщины здесь красавицы — так бесконечно разнообразны их платья, столько золота и камней сверкает. Не хуже, чем в Петербурге иль Москве.

В это раз явились все, даже Семен Семенович, на что уж не любитель балов, сроду их не посещал, а тут пожаловал. Марина приехала пораньше, осмотрелась и, убедившись, что графа еще нет, заняла позицию так, чтобы была видна входная дверь. Она здоровалась со знакомыми, отвечала на расспросы, смеялась, но глаз с двери не спускала. Вот наконец Сергей Иванович вошел в залу, непринужденно раскланялся со старыми знакомыми. Остановился с Половцевыми:

— Ну вот, Анна Николаевна, погода какая мерзкая, а я здесь.

— Да не такая уж и плохая — погода, как погода, — улыбаясь, довольная говорила она.

— Да вы что, в такую погоду надо сидеть дома, слушать сказки няньки под шум ветра и дождя и пугаться, когда ветка сирени царапнет стекло. А представляете, что творится на море в такую погоду? Как громадные волны бросают утлый старый корабль из стороны в сторону? И каково одинокой молодой девушке в трюме?

— Да что же делает одинокая девушка в трюме корабля? Как она туда попала? Пусть лучше уж сидит дома.

— Как что делает? Она едет к своему отцу, губернатору далекого острова. И дома у нее нет, мать умерла. А тут шторм. Гигантские волны перехлестывают через палубу, люки задраены, иначе корабль наполнился бы водой и давно пошел ко дну. Суденышко изрядно потрепало… Бедная девушка, бледна, как полотно, от морской болезни. Рассказывать об этой болезни?

— Нет, мы в курсе. Ну, надеюсь, они все выжили, благодаря Богу?

— Да, шторм кончился, корабль не перевернулся, но мачты сломаны, и теперь он во власти пиратов.

— Да откуда взялись пираты?

— Французские флибустьеры преследовали их, и даже шторм не смог скрыть беглецов. А пиратов там полно, не одни так другие найдутся, ни одного корабля не пропустят.

Вокруг Половцевых и графа уж образовался кружок довольных слушателей — граф умел рассказывать замечательные истории. И никто не мог понять, пересказывает ли он их или сам выдумывает на ходу приключения своих персонажей.

— Так что же случилось дальше?

— Известно что, пираты пошли на абордаж. Своим крепким кораблем они прижались к борту пассажирского судна, забросили абордажные крюки. Что могли им противопоставить бедные моряки? Они мирные люди, а пираты кровожадны и безжалостны. Через пару минут все было кончено. Кровь заливала палубу. Капитан пиратов распорядился засыпать песком кровавые пятна, чтобы не скользить на них, и спустился в трюм оценить добычу. И что он видит? Прекрасную незнакомку. Суровое сердце разбойника дрогнуло при виде беззащитности юной путешественницы. Ну что же, прошу меня простить, пойду, поздороваюсь с Малиниными, — не изменяя интонации закончил он.

— Как, граф, мы так и не узнаем что произошло дальше?

— О, я вернусь и все расскажу. А сейчас я не могу тут оставаться — столько трупов на палубе корабля. Я вернусь, когда пираты выбросят за борт акулам все отрубленные руки и ноги, не могу смотреть на них, я не такой кровожадный, как вы, дамы… да и потом в трюме такое творилось — не для женских это ушек Могу сказать только одно — юная дева оказалась не столь уж неопытной.

Ошеломленные дамы смотрели ему вслед… Потом все рассмеялись — ну, граф, как он над ними подшутил!

Сергей Иванович легкой летящей походкой прошел сквозь толпу, никого не задевая. Его манера держать голову, ласковая полуулыбка на устах, мягкий чарующий голос привлекали к нему внимание. Давно прошли те времена, когда он только приехал в Россию и никого здесь не знал. Теперь, кажется, все в зале были его друзьями или хотя бы знакомыми.

— Ах, Сергей Иванович, он опять удивил меня! Наговорил Бог знает какой ерунды, а всем интересно и весело. Какой острый быстрый ум, — восхитилась им Анна.

Но не все считали его таким уж доброжелательным, кое-кому он казался надменным, а его улыбка — высокомерной и презрительной. Кто-то не считал его таким уж умным, скорее, болтуном. И не всегда и не со всеми он был так снисходителен, как казалось Анне. Он был ее другом, и она не могла быть совершенно беспристрастной, не замечала некоторых его черт.

— И как он себя держит — сочетание достоинства и доброжелательности, элегантности и изящества, — продолжала она.

— Еще одно слово, и я буду ревновать, — обиделся муж.

— Зачем же ревновать, я только тебя люблю, а им любуюсь, как картиной.

— Да, с него точно можно писать картины, красавец. Сухой, мускулистый, спина широкая, ноги длинные, стройные. Красавец. Ум и благородство, вот что я вам скажу! Порода чувствуется, ее не скроешь, не даром он — Граф, — вторил ей Семен Семенович. — А шерсть какая: длинная, шелковая, да к ней даже репьи не цепляются, такая она гладкая. А хвост — это же совершенство! Длинный, изогнутый и оторочен длинной шерстью. Морда у него тоже длинная, узкая, уши покрыты волнистой шерсткой, глаза большие. Мой салюки истинный граф! А какой древний это род! Вы знаете, что на древней персидской посуде изображен салюки! С этими псами охотились фараоны… Мумию салюки нашли в гробнице фараона! — С восторгом закончил он.

— Да вы просто поэт, Семен Семенович! Такую оду в честь салюки сочинили!

— И он прав, — поддержал друга Федотов. — Его салюки, точно, истинный граф, я бы даже сказал, князь. Я ему предсказывал — станет он чемпионом своей породы!

— А что, Семен Семенович, а не свести ли мою борзую Машку и твоего Графа? — заинтересовался псом еще один любитель псовой охоты господин П.

— Бог с тобой, дорогой! Твоя Машка-то, русская, а мой — салюки! Как можно портить породу?! Нет, ни за что!

— Ну так может я найду суку-салюки да и сведем, а мне щенка за посредничество…

— Эк проняло тебя! Да я и сам найду ему пару.

Марина, стоя рядом с группой заядлых охотников, слушала весь это собачий вздор, как она определила для себя разглагольствования Кукушкина, и ждала момента, когда можно будет подойти к графу со своей просьбой.

Она поговорила со знакомыми дамами, затем снова поймала краем уха разговор любителей охоты.

— Так родословная какая! Не одно поколение прослеживается — до седьмого колена. Кровь и воспитание — этого тоже не отнимешь. Если б мы пожили за границей, так, может, и нас бы называли французами. Воронцов-то приехал в Россию уже взрослым.

«Так это они о Серже говорят, — поняла Марина. — Вот народ, им что собака, что человек, все едино». Наконец настал удобный момент, она направилась к Воронцову, он стоял один.