Хизер Диксон - Сплетение (ЛП)

— Ева, — позвала Азалия. Ева икнула, сняла очки и потерла глаза покрасневшей рукой.

Усилившиеся порывы ветра трепали локоны девочек; бедняжки стояли неподвижно — притихшие и несчастные. Азалия перевела дыхание.

— Флора, Злата, можете выполнить па из мазурки прямо здесь? — спросила она.

Флора фыркнула и замотала головой.

— Это не так уж и сложно, — настаивала Азалия. — Просто попробуйте, у вас получится. Никто вас здесь не увидит.

В нерешительности, Флора предприняла попытку: повернувшись на девяносто градусов, она сделала шаг назад, но оперлась не на ту ногу и запуталась. Ее подбородок задрожал.

Я вообще ничего не могу в этих ботинках, — пожаловалась она. — Они такие тяжелые.

— Это было хорошо! — Азалия поставила близняшек рядом с собой. — У тебя почти получилось. Разобьем движение на части. Давай, Злата. Сначала левую ногу, шаг назад. Поворот, хорошо, прыжок направо, изящный поворот, вместе. Хорошо!

— У нас получилось, — воскликнула Флора. Она повторила па, ее светло-русая коса подскакивала при каждом прыжке. Злата вторила ее движениям.

— Это легко! — просияла Злата.

— Вы обе, так быстро учитесь, — улыбнулась Азалия. — Давайте попробуем вместе. Возьмитесь за руки. Холли, Айви, вы делаете только базовые шаги. Поняли?

На этот раз возражений не было, даже Ева, едва сдерживая улыбку, произнесла: "Мы, должно быть, нарушили, по крайней мере, уже правил пятьдесят". Они соединили руки. Холли наклонилась, чтобы свободной рукой ухватиться за Кейл. Стараясь не замечать могильных плит, они начали танцевать в снегу. Шаг, скольжение, вместе, вперед. Они сомкнули руки в центре круга, затем разъединили и хлопнули в ладоши.

Темп задался быстро. Азалия уже забыла о ветре и стуже, о том, что они на кладбище, и даже о трауре, и о том, что тяжелые ботинки натирают ноги — она чувствовала только уже знакомое трепетание в груди. Теплая мерцающая частица. Все девочки теперь улыбались.

Едва Азалия собралась в очередной раз повернуться, как девочки перестали танцевать. Нарушая круг, они пытались спрятаться за старшей сестрой, затем сложили руки и опустили глаза.

— Что случилось? — удивилась Азалия. — Вы были так прекрасны. — Нахмурив брови, она обернулась — перед ней стоял не кто иной, как сам Король.

Танец словно выбило из нее. Азалия оступилась.

— Сударь! — сказала она.

Король открыл рот, закрыл его, затем открыл снова.

— Что вы делаете? — спросил он.

— Э-э, — запнулась Азалия. — Всего лишь... танцуем, и только.

— Да, это я вижу, — сказал Король.

Девочки шаркали по снегу ногами.

— Мы же очень тихо, — защебетала Холли, — как мышки!

Король растерянно почесал голову. Вблизи он выглядел таким уставшим и измученным, паутинка морщин вокруг глаз стала более заметной, чем раньше, то же можно сказать и о складке между бровями.

— Не сердитесь, — сказала Азалия. — Все в порядке, правда — нас никто не видел.

— Только потому, что вас никто не видел и не слышал, не значит, что все в порядке, — произнес Король. Он крепко схватил Азалию за плечи, отчего она съежилась.

— Траур подразумевает проявление наших внутренних страданий, — продолжал Король. — Танцы оскорбляют память о вашей матери. Плохой пример, Азалия! Как будущей королеве, тебе следует лучше стараться! Плохой пример!

Выговор причинял острую боль. Азалия внезапно почувствовала, насколько холодным был ветер, и как он бил ей в лицо. Она отвернулась.

— Идите в дом, — подытожил Король, освобождая ее и потирая лицо рукой. — Все вы. Немедленно, пока не начался шторм.

Тем вечером Азалия спорила со своими сестрами. Это происходило крайне редко, но обстановка накалялась, и им подали ужин в их комнату — жестокое наказание. За окном стучал дождь, через щели в крыше падали капли в предусмотрительно подставленную чашу на столе. Девочки сидели возле огромного камина и маленькими глотками пили грибной суп. По крайней мере, суп был горячим.

— Я просто считаю, что нам всем следует извиниться, — сказала Азалия. Она намазала маслом очередную оставшуюся-после-поминального-обеда булочку для Айви, нетерпеливо выхватившую деликатес. — Даже, если мы считаем, что не прав он. Мы не можем оставить все как есть.

— Я просто считаю, что это странно, — сказала Брэмбл, потирая руки о горячую чашку. — За несколько дней он впервые к нам обратился и кричал при этом.

— Он пообщается с нами перед отъездом, — произнесла Азалия. — Он обязан. Это правило номер двадцать один. Помните? Прощаться, соблюдая формальности. Мы всегда выстраиваемся в линию в вестибюле перед его поездкой по длительным Д.К.В.

Брэмбл мрачно улыбнулась.

— Кушать с семьей тоже было правилом, — съязвила она.

Во время перебранки губы Дельфинии становились все жестче и тоньше. Она периодически посматривала на Еву, которая молчала весь вечер. Ева сидела на краешке своей кровати и, пытаясь не заплакать, издавала звуки подавленных рыданий.

— Ева? — обратилась к ней Азалия.

Ева вертела на коленях свои очки.

— Ладно, — сказала Азалия. — Дельфиния?

Дельфиния подняла острый подбородок, бросая упрямый дерзкий взгляд. Ева сглотнула и заговорила.

— Он не попрощается с нами, — сказала она, все еще пристально рассматривая очки своими синими глазами. — Он уедет и даже не придет повидать нас.

Сестры посмотрели друг на друга, затем на Азалию. Азалия сморщила лоб.

— Ева, сейчас...

— Она права, — бросая на пол скомканный платок, перебила ее Дельфиния, — О, блаженное неведение! Не могу поверить, что вы до сих пор ничего не уяснили. Ева и я все поняли еще два дня назад!

— О чем ты?

— Король, — сказал Ева. — Он не... — Она оттягивала кончики своих густых темных волос. Вмешалась Дельфиния.

— Он не любит нас, — произнесла она. — И мы ему не нужны.

Она была настолько бледная, что Азалии показалось, что на этот раз она может упасть в настоящий обморок. Холли, Айви и двойняшки переводили встревоженный взгляд с Азалии на Дельфинию. Азалия сердито сложила руки.

— Что? Конечно он любит нас, — сказала она. — Иначе быть не может. Дельфиния, так и есть.

— Он... он всегда кушал с нами, — смело заявила Флора. — И... он дает нам туфельки для танцевальных занятий.

— Он КУШАЛ с нами и ДАВАЛ нам туфельки, — поправила ее Дельфиния, — потому что Матушка была рядом, и она хотела, чтобы он так поступал. Неужели вы не видите? Он уделял нам внимание только тогда, когда его просила об этом Матушка. Теперь, когда Матушки не стало, зачем ему считаться с нами? Вероятно, он даже рад уехать.

— Дельфиния...

— Лия? — послышалось от Флоры.

Азалия сдавила горку из пустых чаш с такой силой, что они хрустнули. Она уверяла себя, что у нее нет любимых сестер, но, если бы были, то Дельфиния не попала бы в этот список.