Хизер Диксон - Сплетение (ЛП)

— Да, — подтвердил он. — Сродни клятве на крови, которую дал Его Королевское Величество до свержения его с престола, но абсолютно противоположное по характеру. Она столь же сильная, но в роли посредника выступает серебро.

— И поэтому серебро... становится волшебным в некотором роде?

— Именно так. Но такая магия намного мощнее. Мощнее магии перехода или чайного сервиза, ведь она запечатана твоим словом. Во времена Повелителя Д'Иса у людей мало что имелось, но все серебро они всегда хранили при себе. Обручальные кольца, семейные реликвии и прочее. Народ верил, что серебро самый чистый из металлов, а потому плавил имеющееся на мечи и клялся защищать свои семью и свою страну. В парламенте мы по сей день так поступаем.

Клятва на серебре. Могущественная магия. Магия, запечатанная серебром. Кусочки головоломки соединялись в голове Азалии в единое целое. Положив бутерброд на колени, она достала из кармана платок Матушки, и, прокручивая его в руках, вспоминала как взволнованно Матушка прижимала кусочек ткани к ее ладоням.

— Не вижу смысла, — произнесла Азалия. — Будь это правдой, платок Матушки был бы волшебный. Но он ничего не обесчарил. Или... — Азалия припомнила, что ей не удалось мечом обесчарить переход. — Может все дело во мне?

Король поднялся и, взяв кочергу, направился к затухающему камину.

— Дело не в тебе, — ответил он. На его освещенном тлеющими углями лице отчетливо вырисовывались морщины. — Короли и министры уже много поколений дают клятвы на этом мече. Оттого и магия глубже проникает. Для поклявшихся. Для гостей, посетителей и даже для тебя это обычный меч. Отсюда следует, что твой платок волшебный для тебя и сестер, но по сути он не обладает силой. Ты же не думаешь, что одно обещание...

— Два, — быстро вставила Азалия. — Матушка заставила меня дать обещание. Перед... перед тем, как она... умерла. Оно...

Чувствуя себя глупо, девушка опустила глаза на подол с хлебом. Она никак не могла списать со счетов то первое обещание... оно казалось таким сильным.

Король задумался, рассматривая платок в руках дочери; в свете лампы серебро мягко переливалось.

— Я подарил этот платок твоей матери, — наконец сказал он. — На свадьбу.

Азалия сжала ладони, молясь, чтобы он не потребовал дар обратно.

Он не потребовал, а всего лишь спросил:

— Что ты пообещала? Можно узнать?

Азалия погладила вышитые буквы. Даже сестры не знали о ее первом обещании.

— Что... я позабочусь о девочках, — вымолвила она.

Последовавшая тишина совсем не походила на неловкое молчание.

— Хотя я не сильно в этом преуспела, — пробормотала Азалия.

Тяжелая рука Короля опустилась на плечо дочери. От неожиданности подобного проявления чувств Азалия потеряла дар речи. Король резко убрал руку, но ласково произнес:

— Ты прекрасно справляешься. Наивно полагать, что платок столь же могущественный, как и меч, но не стану отрицать, что, как бы то ни было, в нем таится глубокая магия. Благодаря тебе.

Сдерживая эмоции, Азалия уставилась на остатки хлеба с сыром. Она вспомнила Матушку, как они сидели рядом в танцевальном зале, и Матушка, приложив ладонь к груди Азалии, рассказывала о самой глубинной магии. О согревающей мерцающей искорке, которая, как Азалия уже знала, не шла ни в какое сравнение с леденящими мурашками Клятвы на серебре.

— А что насчет другой магии? — поинтересовалась она. — О которой часто говаривала Матушка. Той, без названия.

Последовало длительное безмолвие. Король, разглядывая шторы, потер идеально подстриженную бороду. Глаза горели, но в них угадывалась печаль.

— Да, говорят, существует третья разновидность магии.

Позабыв про еду, Азалия ждала продолжения. Король натянуто переступил с ноги на ногу и устремил взор на кочергу.

— Так и есть, — в конечном итоге признал он, — самая глубинная магия. Такая глубокая и редкая, что даже не имеет названия. Серебро не требуется. Она взаимодействует с частичкой тебя самого, изнутри. С твоей душой. Клятва врезается столь глубоко, что размывает грань между смертным и бессмертным, пересекаемую душой. Много странного произошло по воле безымянной магии. По крайней мере, так говорят.

— Что например?

— Не знаю.

— Вы... никогда с ней не сталкивались?

— Нет.

— А вы верите, что она существует?

Король вздохнул.

— Не знаю, Азалия. Правда, не знаю. Но Матушка верила. Горячо верила.

Азалия, вперившись взглядом в дрожащее свечение огня в очаге, размышляла о теплой мерцающей частице. Она уже давно не ощущала заветную искорку, даже когда танцевала. Легко уверовать во что угодно рядом с Матушкой. Но сейчас, мысли о Матушке вызывали образ белых губ и алой нити, и девушке казалось, что во внутренности бурлящими потоками вливалась студеная вода. Азалия быстро встала, опрокидывая на пол хлеб и сыр, и поспешно направилась к стеклянному футляру с мечом.

— В начале года я его повредила, немножко, — заговорила она. — Если его починить, магия восстановит свою силу?

— Скорее всего, нет. Чтобы достигнуть того уровня, необходимо приносить клятву на нем бесчисленное множество раз.

— Ох, — поток ледяной воды вновь наполнил Азалию изнутри, ее колотило, зубы стучали друг об друга. Король накинул ей шаль на плечи, от неожиданности Азалия подскочила на месте.

— Уже поздно, — сказал Король. — Если хочешь, я разведу камин в вашей комнате.

— Сударь, — обратилась Азалия по пути из галереи, — клятва на крови, которую дал Его Королевское Величество... не умирать, пока он не убьет Гарольда Первого... разве Гарольд Первый не умер от старости?

— Говорят, что он поклялся не умирать, пока не убьет генерал-капитана. Что ж, нет, тот, к сожалению, умер от крайне глубокой старости.

— К сожалению? — удивилась Азалия.

Король втянул щеки, очевидно, тема вызывала в нем презрение. В тусклом свете он чрезмерно походил на портрет первого короля, висящего в галерее позади него: те же светлые волосы, коротко-стриженная борода и подбородок.

— Он сошел с ума, — пояснил он. — Наш первый король. Это... часть семейной тайны. Он сверг Повелителя Д'Иса, обесчарил замок мечом, но... — Король дернулся. — Он думал, что Его Королевское Величество все еще здесь. Во дворце.

Кровь отхлынула от лица Азалии.

— Он считал, что дух, или что-то вроде этого, Его Королевского Величества все еще живет в фундаменте или обшивке здания. Сейчас, конечно, глупо так думать. Тем не менее, он передал титул генерал-капитана своему сыну Гарольду Второму и спятил окончательно. По ночам он бродил по замку в уверенности, что Его Королевское Величество вернется и убъет...

— Генерал-капитан! Генерал-капитан! Ведь это вы! — воскликнула Азалия.

— Мисс Азалия, прошло уже много лет! На тебе лица нет... из-за какой-то сказки!