Вирджиния Браун - Посланец небес

Ганна притихла, прикрыв глаза. Его губы были нежными, как прикосновение крыльев бабочки, и сладкими, как мед. Неподалеку жужжали пчелы, а птицы пели свои серенады, прославлявшие влюбленных. Медленно, лениво проплывали облака, а высоко-высоко в небе раздался крик ястреба. Он планировал вниз, словно плавая на волнах, такой грозный и загадочный, что им казалось, что они попали в волшебное царство.

— Как красиво! — мечтательно произнесла Ганна, прикрывая глаза рукой. — Он такой грациозный и безмятежный…

— Да, — согласился Крид, глядя на Ганну, а не на ястреба, — очень красиво.

Она вспыхнула, все еще не привыкнув к его комплиментам. Но его губы были такими нежными и многообещающими, а руки такими ласковыми, что Ганна, несмотря ни на что, почувствовала себя очень уютно.

— Когда я была маленькой, я всегда плела венки, — сказала она, — надевала их на ноги, на руки, на голову и даже вплетала в косы.

— А ты вставь цветок в волосы, — предложил Крид.

Ветер шевелил его густые волосы, отросшие за последнее время. Они упали ему на глаза и щеки, и он откинул их назад таким знакомым Ганне нетерпеливым движением.

— Я сплету корону из цветов, — весело сказала она, отрываясь от его глаз и чувственного рта. — Одну для нас обоих.

Они шли по высоким травам и вошли под спокойную тень леса, где ветви деревьев сплетали густое кружево, а их ноги тонули во мху.

Вдыхая аромат ели, сосны, кедра, Ганна замедлила шаг.

Она села на упавшее дерево и взглянула на Крида. Он стоял рядом и что-то рассматривал. «Как же он красив!» — снова подумала она с замиранием сердца. Темные брови, с изяществом разлетающиеся над его глазами, его прямой — она никак не могла подобрать подходящего слова — аристократический нос. Да, так оно и есть. Его улыбка — необычайно соблазнительна. Она встряхнула головой и занялась цветами, лежавшими у нее на коленях.

Она плела корону для принцессы из волшебной сказки. От обилия запахов цветов, теплого дня и легкого ветерка, игравшего листьями большого дуба, она словно обо всем забыла. Невольная улыбка осветила ее лицо. Крид повернулся к ней.

— Расскажи мне о себе, — обратился он неожиданно к ней.

Ганна, вздрогнув, посмотрела на Крида. Ему действительно это интересно или просто светская беседа? И не очень уверенная в нем, она дала пространный ответ.

— Я родилась в Сент-Луисе и три года назад приехала вместе с отцом в Айдахо…

— Я уже знаю об этом, — усмехнулся он и сел рядом с ней. — Ну? И что дальше?

— А что ты хочешь узнать? — спросила она сразу охрипшим голосом.

— Многое. Например: что ты любила делать, когда была маленькой; есть ли у тебя братья или сестры, друзья, какие были твои любимые предметы в школе?

— Не означает ли это, что ты собираешься угождать мне в соответствии с полученной информацией? Кроме того, я ведь тоже ничего не знаю о тебе.

— Что определенно тебе не на пользу. Но сейчас моя очередь задавать вопросы, — сказал он с томной улыбкой, что заставило ее забыть все ответы, готовые сорваться с языка.

— Дай мне подумать… сестер и братьев у меня нет. Моя мать умерла при моем рождении, и меня выходила и вырастила ее сестра. У меня нет подруг, в школе нравились история и чистописание. Когда была маленькой, любила играть в куклы, хоть у меня никогда их не было в изобилии. Но у меня была любимая кукла — фарфоровая, с которой играла еще моя мать. Ее звали Эве. После первого…

— Я знаю, — перебил ее Крид с насмешливым взглядом. — Что еще ты можешь делать, кроме пения гимнов и цитирования Библии?

— Я играла на клавикордах, — ответила Ганна. — А в жаркие летние дни босая бродила по реке и этим едва не доводила свою тетушку до апоплексического удара. Она говорила, что у меня роковая судьба, и, наверно, она права, как видишь.

— Я знаю, что местные меня уважают, — сухо сказал Крид.

— О! Я не подразумевала конкретно тебя, — поспешила пояснить она. — Я просто имела в виду то, что со мной случилось за последний месяц, и все такое…

Не желая путешествовать снова по этой грустной тропе воспоминаний, Крид увел ее от мрачных мыслей.

— А я обычно увиливал от школы и бегал удить рыбу, — сказал он, и Ганна хихикнула. — Но однажды, когда я поймал огромную форель, учитель подловил меня и дал хороший подзатыльник, но потом спросил место, где я поймал.

— И ты рассказал ему?

— Я открыл ему прекрасное место — лес, где случается отличная рыбалка, но только для гризли…

— Ой, Крид! — В ее глазах промелькнули веселые огоньки, когда она попыталась представить Крида маленьким озорником. Это было очень сложно, и она отступила. — А ты вырос здесь? — спросила она немного погодя, и он покачал головой.

— Нет. В Канзасе. Мои родители приехали в Оригон, когда мне было двенадцать лет.

Он замолчал, и Ганна спросила:

— А как же случилось так, что ты остался один такой маленький?

Крид отвечал ровным голосом, челюсти сжались, мускулы напряглись, но больше ничего не выдало его волнения.

— Моих родителей убили недруги.

На мгновение вспомнив «Черноногих», крики и ужас, охватившие Джубайл, Ганну передернуло.

— Как ты думаешь, мы когда-нибудь сможем жить в мире с индейцами? — спросила она, немного помолчав.

Крид, усмехнувшись, посмотрел на нее.

— Не знаю. Но не индейцы заживо сожгли в доме моих родителей и сестер, — сказал он сурово.

— А ты говорил…

— Я сказал недруги, и это правда. Но это были белые недруги — жадные люди, которые шли на все для достижения своей цели.

Ганна слушала, как он ровным спокойным тоном рассказывал о своем отце, который пригласил троих мужчин, накормил их, ухаживал за их лошадьми и был настолько глуп, что решил обратить их в свою веру. Они пожили у него достаточно долго, чтобы выяснить, где хранилась железная шкатулка с золотом и деньгами на постройку церкви, затем убили всю семью, за исключением Крида, и украли все. Это было их роковой ошибкой, потому что дело повернулось так, что мальчик стал жить только ради того, чтобы найти, выследить и убить их.

— Я потратил на это четыре года. Когда это случилось, мне всего было двенадцать лет. Хорошие люди заботились обо мне и настаивали, чтобы я забыл о мести, потому что месть — это заговор против Господа. Я иногда думал, что если услышу снова эту фразу, то убью того, кто ее скажет, — рассказывал Крид.

— Ты… ты нашел убийц?

— Да. И я убил их — всех троих. — Его челюсти сжались снова. — Я мог бы сделать это намного раньше, но, как я говорил, немного задержался. Я несколько раз сбегал от своих опекунов, но они находили меня и возвращали назад. Я немного успокаивал их бдительность, но потом снова сбегал. В конце концов они отступились, и я стал жить в лесу. За это время я научился многому. Я научился выживать и убивать.