Сильвия Эндрю - Франческа

— Охотно верю, — кивнула она. — Откуда вам было знать? Ведь вы сражались за отечество, не так ли? Думаю, к тому времени вы уже забыли обо мне. Но к чему ворошить прошлое? С тех пор прошло много лет. Расскажите лучше, что произошло у Уайта. Моему отцу стало дурно, когда он услышал слова Фредди?

— Нет, позднее. Я не выдержал и ударил Фредди. Только потом я понял, что делать этого не следовало: я привлек к нам нежелательное внимание публики. Надо было вывести его на улицу и расквитаться там. Но… я был в ярости. Опомнившись, Фредди извинился и взял свои слова обратно. Если бы на этом все кончилось, ссора была бы забыта. Мало кто обращает внимание на болтовню Фредди Чантри.

— Но ее услышал лорд Кокер.

— Да. Он высмеял Фредди за извинения. Как выяснилось, он не забыл нанесенного ему оскорбления. Кокер заявил, что видел нас в саду Карлтон-Хауса и что все слова Фредди — сущая правда. Остальное вы сможете вообразить сами. Я направился было к нему, но ваш отец опередил меня. Он потребовал, чтобы Кокер взял свои слова обратно. Клянусь Богом, Франческа, ваш отец выглядел на редкость внушительно! Я никогда еще не видел такого испуга на лице Кокера.

— Но приступ ярости не прошел для отца бесследно. Ему не следовало вмешиваться. Почему вы не остановили его?

— Не смог. Никто бы его не остановил. Он вовсе не казался взбешенным — напротив, излучал ледяной холод и казался воплощением оскорбленного величия. Кокер не выдержал. Обезумев, он бросился на вашего отца.

— Боже милостивый!

— Я оттащил Кокера, но ваш отец уже упал. Когда я подбежал к нему, он был без сознания. Сначала мне показалось, что он… мертв. — Маркус помедлил. — Остальное вам известно. Скажите, как он теперь? Я слышал, доктор Гловер советует нам не терять надежды.

— Надеюсь, он поправится. У него уже появились признаки сознания. А что же было дальше с лордом Кокером?

— Ничего…

— Скажите правду, Маркус! Иначе я спрошу у кого-нибудь другого.

— Он оскорбился, и был прав: я забыл о правилах приличия. Он вызвал меня…

— На дуэль? Но ведь они запрещены!

— Я сказал, что готов драться с ним, где и когда он пожелает. Меня такой поворот дела весьма устраивал. Но о скандале узнал принц, и Кокер впал в немилость. Я слышал, он собирается за границу.

Франческа поднялась и зашагала по комнате. Маркус следил за ней.

— Что же теперь? — наконец спросила она. — Что теперь говорят… о нас?

— Ссору замяли, Франческа. Вам незачем беспокоиться насчет Денвера. Я встретился с ним и объяснил, что обвинения беспочвенны. Когда все это случилось, он… был у вас. Сожалею, если я вам помешал. — Он помедлил. — Мне следовало бы пожелать вам счастья. Полагаю, оглашение официальной помолвки отложено только из-за болезни вашего отца?

Франческа смутилась и наконец произнесла:

— Да. Пока папа болен, я не могу принять решение. Что же вы сказали лорду Денверу?

— Что он счастливец. — Их взгляды встретились. Маркус отвел глаза и направился к окну. — Что ему невероятно повезло.

В комнате воцарилась тишина. Ее нарушила Франческа.

— Мне пора к папе, — тревожно произнесла она. — Он волнуется, когда меня нет рядом.

— Я хотел бы повидать его, когда он сможет принимать гостей. И заверить, что все кончилось удачно.

— Разумеется. Я пришлю вам записку. И… спасибо вам за правду. Хорошо, что Мария настояла на нашей встрече. — Она направилась к двери, но Маркус окликнул ее.

Франческа медленно обернулась, не отпуская дверную ручку.

— Вы любите его?

Франческа мучительно покраснела.

— Он хороший, добрый человек…

— Об этом мне известно! Но я спросил о другом. Вы влюблены в него?

— Любовь бывает разной, Маркус…

Маркус что-то невнятно пробормотал и направился к ней. Оказавшись рядом, он схватил ее в объятия и поцеловал — страстно, крепко, не делая уступок правилам приличия. Инстинктивный ответ Франчески последовал немедленно и был ошеломляющим. Застонав, он поцеловал ее вновь, еще крепче, чем прежде. А когда он наконец разжал объятия, Франческа упала бы, если бы он не поддержал ее. С мрачным удовольствием Маркус осведомился:

— К Денверу вы испытываете такие же чувства?

Глаза Франчески наполнились слезами. Вскинув руку, она изо всех сил ударила Маркуса по щеке, распахнула дверь и бросилась бежать вверх по лестнице так стремительно, словно за ней гнались все демоны ада.

Маркус покинул дом и зашагал по улице. Щека его горела от пощечины. Но он ничего не замечал, обуреваемый смятением. Он злился — на себя, на Франческу, на своего давно умершего дядю, на весь мир. Он горько сожалел о душевной боли, которую причинил ей много лет назад. Все оказалось не так просто, как он предполагал. Но еще горше он сожалел, что в порыве беспечности отказался оттого, что ему следовало беречь пуще жизни.

Но прежде всего в нем властвовало желание — страстное желание вернуться на Маунт-стрит, вновь схватить Франческу в объятия, заставить отвечать на свои поцелуи. Почему никогда прежде он не сознавал, что, кроме Франчески, для него в мире не существует других женщин? Что только с ней он способен ощутить всю полноту жизни? Зачем он так долго обманывал себя, услужливо подыскивая ей подходящего мужа, защищая ее от охотников за состоянием, когда ему следовало предъявить на нее права? Маркус понимал, что допустил непростительную глупость.

Но понимание пришло к нему слишком поздно. Из-за его упрямства и душевной слепоты Франческа теперь принадлежит другому. Лучшему другу Маркуса. Сознавать это было невыносимо. Вернувшись домой, он приказал подать бутылку бренди и провел остаток дня в своей комнате, так, однако, и не сумев утопить горе в вине. Но Маркус не собирался сдаваться без боя.

На следующий день, несмотря на муки похмелья, он частично обрел способность рассуждать здраво. Даже если Франческа потеряна для него, он сумеет оказать ей услугу. Его положение в обществе позволит ему защитить ее, уберечь от глупых сплетен. Благодаря дружбе с Кэнфилдами у него есть возможность бывать на Маунт-стрит, и, как только лорд Бодон поправится, он сможет навестить его, развлекая во время выздоровления. Подобная задача требует пристального внимания, ее нельзя доверить незамужней леди.

Мысль о том, что он еще во многом полезен Франческе, помогла Маркусу воспрянуть духом. Ему и в голову не приходило, что все эти услуги мог с успехом оказать ее жених. А когда внезапно у него возникла подобная мысль, Маркус с досадой отмахнулся от нее. Денвер славный малый, но такая задача ему не под силу.

В следующий раз, когда Маркус посетил дом на Маунт-стрит, ему сообщили, что мисс Бодон не сможет принять его. Второй визит оказался столь же неудачным. Когда Маркус попросил помощи у миссис Кэнфилд, она явно растерялась.