Маргарет Макфи - Западня для лорда

Содрогнувшись, он пробудился ото сна. Ноги запутались в одеяле и простыне, на коже выступили капельки пота, хотя в комнате было довольно холодно. Он тяжело дышал, внутренности сводило от предчувствия беды. Откинув одеяло в сторону, он встал с постели, подойдя к окну, раздвинул шторы и стал всматриваться в темную улицу. Фонари погасли, луна давно пропала. Линвуд смотрел до тех пор, пока не успокоилось бешеное сердцебиение и не высох пот на коже. Венеция появилась в его ночном кошмаре, без сомнения, после остановки возле обугленного дома Ротерхема и последовавшего за этим разговора. Он решил, что ее интерес к Ротерхему вполне естествен, но лучше от этого не стало. Обратно в постель Линвуд не вернулся. Вместо этого достал бутылку бренди, плеснул себе порцию и стал пить, наблюдая за тем, как на небе занимается рассвет.

Следующим вечером по окончании представления в гримерную Венеции доставили целые охапки цветов. Тут был огромный букет трепетных лилий с оранжевыми сердцевинами, распространяющий по комнате тяжелый аромат. К ним прилагалась записка с многоречивым любовным стихотворением от Девлина. Венеции было отлично известно, что ему нет дела до любви, только физические отношения, и он считает, что может купить ее. Она отложила записку, не читая стихов. Помимо лилий доставили четыре букета роз и один хризантем, все от разных поклонников. Среди цветов была и одна-единственная ветка с маленькими кремовыми цветочками, почти не видными за большими зелеными листьями. На карточке стояла всего одна буква — Л. Эти цветы выделялись среди прочих, потому что не были ни кричаще-красивыми, ни яркими. Склонившись, Венеция вдохнула тонкий аромат, и тут ее осенило.

— Судя по твоей улыбке, цветы от Линвуда, — заметила Элис.

— Так и есть.

— Не очень-то они подходят для соблазнения женщины.

— Совсем наоборот, — негромко ответила Венеция.

На лице Элис отразилось недоверие.

— Что же это за цветы такие?

— Это испанское апельсиновое дерево.

Венеция передала ветку подруге. Элис с опаской принюхалась.

— Да это же твой запах! — воскликнула она.

— Из этих цветов изготовлены мои духи.

— Признаю, Линвуд умен.

Венеция надеялась, что он окажется недостаточно проницательным, чтобы рассмотреть ее истинную сущность. Вдыхая тонкий аромат, она почувствовала тревогу.

В тот вечер Линвуд не пришел в зеленую комнату, за что Венеция была ему очень благодарна. Она знала, что ее будет ждать Роберт. Понимала она и то, что игра с Линвудом приняла неожиданный оборот.

Она задержалась у небольшой дверки, ведущей со сцены прямо на улицу, всматриваясь в ночную темноту в поисках сводного брата.

— Венеция, я здесь, — сдавленно прошипел он.

— Роберт.

Он сел в экипаж следом за ней. Дверца со стуком закрылась, и они тронулись.

Экипаж давно уже растворился в ночи, когда от каменного фасада дома со стороны Харт-стрит, на которую можно попасть с черного хода театра Ковент-Гарден, отделилась тень. Помедлив мгновение, фигура бесшумно двинулась в сторону оживленной Боу-стрит. Никто не заметил человека, у которого, как казалось безлунной ночью, вовсе не было лица. Дойдя до Боу-стрит, он затерялся в людской толпе. В свете уличных фонарей на набалдашнике трости сверкнули два зеленых огонька.

— Как хорошо, что ты решил прокатиться с утра верхом, Линвуд, — с улыбкой заметил Рейзби. Их лошади неспешно скакали по Гайд-парку. — Говорил же я, тебе не помешает забыться.

— Ты и понятия не имеешь, в какой степени, — цинично ухмыльнулся Линвуд.

— Как ты находишь загадочную мисс Фокс?

— Загадочной. — Линвуд вспомнил о том, как дожидался ее по окончании пьесы во тьме Харт-стрит, чтобы удивить, но, как оказалось, удивила его она, тайно встретившись с незаконнорожденным сынком Ротерхема Робертом Клэндоном. Интересно, что их связывает? Неужели Венеция — любовница Клэндона и одновременно ведет какую-то игру с ним, с Линвудом?

Скорее всего, дело тут в чем-то более дерзком и опасном, принимая во внимание ее повышенный интерес к Ротерхему. Как бы то ни было, Линвуд вознамерился все выяснить.

Рейзби рассмеялся.

В утреннем воздухе висела туманная дымка, через которую пробивались бледновато-белые лучи солнца. Лошади под наездниками похрапывали, выпуская пар, точно сконструированный инженером Тревитиком локомотив.

— Лично для меня загадка, как тебе удалось, черт побери, возбудить ее интерес, когда все другие потерпели поражение? Она отказала Хоувику, который, по слухам, посулил ей годовое содержание в двадцать тысяч. А Девлин, мне доподлинно известно, предложил десять. У тебя таких денег нет.

— Возможно, мисс Фокс не продается.

Линвуд полагал, что слова, сказанные ею в античной галерее у Фоллингхема, правдивы. Теперь же, узнав о Клэндоне, он больше не был уверен ни в чем касательно ее.

— А происшествие с Хоувиком твоих рук дело?

— Понятия не имею, о чем ты говоришь.

По своему обыкновению. Линвуд предпочитал держать рот на замке. Он не из тех, кто выбалтывает тайны, ни свои, ни чужие. Но Рейзби не так-то просто провести.

— Ты такой же скрытный, как и она.

Линвуд промолчал.

— Отличная пара, я бы сказал.

При этих словах Линвуд улыбнулся:

— Возможно, так и есть.

— Я знал, что она тебе нравится.

— Я этого никогда не отрицал.

Не мог не признать, что его влечет к Венеции. Он хочет ее. И даже двойной игре не удастся изменить этого факта. Только теперь он станет вести себя еще более осторожно и осмотрительно. Принимая во внимание родство Клэндона с Ротерхемом и ее вопросы о герцоге, он просто обязан докопаться до сути дела. Коротко хохотнув, Рейзби покачал головой.

— А что тебе о ней известно? — Линвуд задал вопрос, ради которого предложил другу утреннюю прогулку.

— У тебя все так серьезно, да?

— Боюсь, да. — Линвуд думал о том, что едва ли Рейзби это одобрит.

Заслышав такое признание, тот удивленно вскинул брови.

— Что ж, это другое дело. — Он погладил рукой в перчатке гриву своей кобылы, от чего та довольно всхрапнула. — На протяжении нескольких лет ее имя связывалось с разными видными представителями высшего света. Хоувик и Девлин — одни из последних в списке. Но, по слухам, мисс Фокс никогда не приглашала мужчин к себе домой.

— Какие еще имена тебе известны?

— Арльсфорд, Хантер, Монтейт и даже сам Йорк.

— А что насчет Роберта Клэндона?

— Нет. — Рейзби недоуменно нахмурился. — Если, конечно, ты не узнал что-то, мне неизвестное.

Линвуд покачал головой:

— Должно быть, я ошибся.

— Не думаю, что она предпочитает таких мужчин, как Клэндон.

— Каких же мужчин она предпочитает?

— Мужчин вроде тебя, очевидно, — улыбнулся Рейзби.