Шахразада - Влюбленный халиф

(Как странно, что именно те, кто самой судьбой предназначены друг для друга, весьма часто сомневаются в этом, каждый день проверяя на прочность нить, что связывает их души. А те, кто менее всего создан для совместной жизни, попросту не задумываются об этом и не пытаются порвать с нелюбимым, убежать, скрыться. Они просто каждый день своей жизни посвящают тому, что отравляют радость и само существование своему врагу, которого утром находят на своем ложе.)

— Хочешь, чтобы я покинул тебя? — едва слышно вымолвил он.

Повисла напряженная тишина.

— Нет, — шепнула Хаят.

Вопрос в глубине его глаз завораживал. Мераб погладил девушку по щеке. Он больше не может стоять рядом и не касаться ее, больше не может ждать. Он хотел ее, хотел насладиться ее объятиями, погрузиться в ее влажную тугую плоть, упиваясь головокружительным ароматом ее тела…

Мераб осторожно вытащил из ее волос ленты, которые берегли кудри от ветерка, и, зарывшись пальцами в густые пряди, прильнул к ее губам. Странно, что простой поцелуй имеет силу пробудить в человеке неутолимую жажду, почти волчий голод…

Ее дрожь отзывалась эхом в его теле, пробегая по коже мелкими волнами озноба. И это ненадолго вернуло Мераба к реальности.

— Ты дрожишь, моя греза… — пробормотал он.

С невероятной нежностью Мераб встал на колени перед ложем. Тем самым, где еще вчера они дарили друг другу себя, не ощущая ни ревности, ни страха, ни боли. Ступни и пальцы Хаят и впрямь были ледяными. Он осторожно начал их растирать. Хаят едва слышно застонала. Немного согрев ее, Мераб осторожно совлек с нее пеплос, а потом, стараясь не запутаться в полупрозрачных шелках, и нижний, почти невесомый ионийский хитон. Кожа Хаят блестела, как слоновая кость, тугие перси просились в его ладони, горошины сосков сморщились и затвердели.

Неистовая потребность в этой женщине снова вонзилась в него хищными острыми когтями. Только Хаят — воистину, она, в первую очередь, его душа — способна заставить его жить дальше. Только ее вкусом он хочет упиваться; только ее обольстительная красота снится ему по ночам. Как он хотел видеть ее неистово бьющейся, придавленной его телом!

— Расслабься, моя звезда, — хрипло проговорил он, помогая ей устроиться удобнее.

Хаят безучастно наблюдала за ним, зная, что сейчас произойдет неизбежное. Мераб снова причинит ей боль. Не физическую, разумеется. Он никогда не был груб с ней. Но он вновь ранит ее душу. Ранит своим желанием только ее тела и пренебрежением к ее духу. Ранит тем, что сейчас горит страстью, а в следующий миг забудет, занявшись какой-то глупой игрушкой из тех, что так любят выросшие мальчишки.

Она вся сжалась, когда он опустился рядом, хотя не могла оторвать глаз от обнаженной фигуры юноши. Мускулистый и высокий, он двигался легко и неслышно. Под его кожей перекатывались мышцы. Из поросли волос внизу живота поднималось его налившееся силой мужское естество, и Хаят судорожно перевела дух.

— Хаят… — нерешительно выдохнул Мераб.

В его голосе страсть, безумное желание… Стремление любить и дарить любовь. Хватит ли у нее сил отказать ему? Победить себя?

Но зачем? Ведь ей так отчаянно нужны его губы, руки, сильное тело — без них она просто не сможет жить. Эти мысли, должно быть, так ясно отражались в озерах ее выразительных глаз, что Мераб все понял без слов и, скользнув на прохладные шелка, прижался к ней всем телом.

— Я хочу любить тебя, — пробормотал он, зарываясь лицом в копну ее распустившихся волос.

Его рот припал к ее шее, как к священному источнику, и Хаят конвульсивно выгнулась: острые напряженные соски уперлись в его грудь. Ее стыдливость исчезала при одном его прикосновении, только вырвался тихий гортанный звук. Но тут Мераб чуть нагнул голову и обвел языком темно-розовую кожу вокруг соска. Когда он сомкнул губы на крошечном бугорке и вобрал его в рот, Хаят что-то несвязно пробормотала.

О боги мира, что он с ней делает?! Почему сердце замирает в груди, стоит ему лишь приблизиться к ней?

Чувствительность ее тела обострилась настолько, что она уже не была способна ни о чем думать. Все мысли разом куда-то улетучились.

Но Мераб, похоже, держал себя в руках. Его чувственная атака была неспешной и хорошо продуманной. Он бесконечно долго ласкал ее, поглаживая спину, живот, плечи, пока наконец его рука не оказалась у нее между бедер. Розовые складки плоти сами раскрылись под легкими касаниями его нежных рук.

Сладостная пытка длилась, казалось, целую вечность. Голова Хаят лихорадочно металась по подушке. Его пальцы оказались способны разжечь в ней опасный, всепожирающий огонь, заставить умирать от наслаждения. Он творил настоящую магию своими руками и губами, и она словно растекалась, таяла, плавилась…

Еще несколько тревожных ударов сердца — и Мераб приподнялся над ней. Его возбужденная плоть трепетала у ее лона.

— Взгляни на меня, моя звезда. Прочти мою душу, что всегда будет лишь твоей…

Она распахнула глаза, и в этот же миг неумолимое копье пронзило ее едва ли не насквозь.

Хаят громко охнула от неожиданности. Но Мераб проникал все глубже, казалось, не в силах насытиться. Да, она жаждала сокровенных ласк, жаждала принять его в себя, вобрать и поглотить. Откуда-то издалека до нее доносился его шепот, чувственные, откровенно бесстыдные слова: он не уставал повторять, как это чудесно — заполнить ее собой, владеть безраздельно…

И Хаят, словно обезумев, отдалась этому бурному потоку. Мераб начал двигаться. С каждым толчком он как бы утверждал свою власть над ней. Хаят стонала, впивалась ногтями в его плечи, сдирая кожу…

Та же сладкая мука терзала и Мераба, забирая его в плен беспощадного желания. Напряжение росло и становилось почти невыносимым, пока волна наслаждения не накрыла их обоих головокружительным потоком. Хаят пронзительно вскрикнула. Ее лоно сомкнулось вокруг его трепещущей плоти, он прижал ее лицо к своему влажному от пота плечу, заглушив крик страсти. Каждая легкая судорога Хаят отзывалась в теле Мераба блаженством.

Наконец он ворвался в нее в последний раз, и огненные струи разлились по нему бешеным, неистовым, яростным наслаждением. Задыхаясь, почти теряя сознание, он словно взорвался, извергая хмельной напиток своей любви.

Когда все кончилось, Мераб долго прижимал к себе Хаят, овевая своим разгоряченным дыханием ее тело. Он был потрясен столь сильным чувством обладания, переполнившим его, и, не чувствуя пресыщения, ощущал потребность снова и снова брать ее.

Он поднял голову. Хаят лежала, обессиленная. Ее глаза потемнели от пережитой страсти. Роскошные волосы обрамляли побледневшее прекрасное лицо.

Он сейчас раздавит ее! Мераб пошевелился, пытаясь откатиться в сторону.