Шахразада - Влюбленный халиф

— Я видел, как ярко горели глаза твоего Мераба, когда он беседовал с посольством. Позволим же ему бывать на всех собраниях дивана, присутствовать на встречах со всеми послами.

— О Аллах всесильный и всемилостивый! Но…

— И возьмем с него клятву в том, что ни одного слова он не промолвит вне стен дворца. Это будет и испытанием и, думается мне, неплохим уроком для юного разума. Быть может, так твоему сыну станет проще выбрать.

— Повинуюсь с благодарностью и почтением. Халиф улыбнулся, подумав, что легко быть мудрым, когда речь не идет о собственных детях.

Визирь же, педантично исполняя повеление халифа, следил за тем, чтобы сын его не пропускал ни одного дня в диване, ни одного посольства. И Мераб с удовольствием переводил, вполголоса задавал вопросы второму советнику первого мудреца самого халифа и с не меньшим удовольствием слушал ответы.

И каждый вечер визирь с тревогой всматривался в лицо сына, ожидая, что тот вот-вот взбунтуется. Однако дни проходили за днями, складываясь в месяц, потом в другой, а Мераб так же с радостью принимал на себя все новые и новые обязанности при советниках дивана.

О нет, юноша не лицедействовал! Ему и в самом деле было невероятно интересно, что же происходит в огромном мире и его прекрасной стране. Скупые слова донесений, описания послов складывались в ярчайшую картину, которая каждый день менялась, но не переставала быть завораживающей.

Кроме того, Мераб продолжал учиться. Как раньше он с усердием и пылом изучал многочисленные учебники и рукописи, так сейчас он с тем же старанием читал книги, не поучающие, но повествующие о самой жизни. О нет, Аллах всесильный, это неточно: куда мудрее было бы сказать, что он с каждой новой книгой проживал целую жизнь, странствуя, страдая, умирая и рождаясь с каждой страницей.

Он слушал беседы, которые вели герои повествований, переправлялся вместе с ними через бурлящие весенние реки; он тащился через объятые холодом и укрытые снегами бескрайние полуночные равнины или плыл под натиском ураганов, стремясь отыскать берег, сокровища и потерянную родину… Одним словом, Мераб с каждой новой книгой проживал новую жизнь.

Однако он не просто проживал — он, о Аллах всесильный! иногда и оживлял мир, раскрывающийся перед ним со страниц.

Быть может, Мераб не поверил, если бы ему об этом рассказал кто-то посторонний. Но одним тихим вечером на исходе лета юноша убедился в этом сам.

Тяжелый, как всегда, том с непременными медными застежками на переплете был раскрыт в самом начале повествования…

Любопытный и бесшабашный, как все мальчишки, юный Аладдин встретил удивительного человека на пороге собственного дома.

— Будь осторожен, почтеннейший, — вполголоса проговорил Мераб, едва только увидел, как, одетый во все черное, истощенный страшными магическими упражнениями Инсар-маг ступил на порог гостеприимного дома мастера Салаха.

— Да пребудет над этим благословенным домом милость Аллаха всесильного и всемилостивейшего! — С такими словами переступил магрибинец порог дома отца Аладдина, мастера Салаха.

— Здравствуй, почтенный! Что привело тебя в мой дом?

— Слава, мастер Салах, громкая слава о тебе и тех чудо-безделушках, что творишь ты из золотой проволоки. Даже в самой Басре на базаре говорили мне о том, как они прекрасны. Мастер, что продал мне вот этот перстень, — магрибинец раскрыл ладонь и на ярком солнце засиял синим огнем благородный берилл, — говорил, что выучился этому воистину волшебному искусству, когда был у тебя подмастерьем.

— Входи, почтеннейший. Входи и дай полюбоваться на дело рук моего ученика.

Магрибинец Инсар и мастер Салах устроились в тени дерева рядом с крошечным ключом, что бил в уютном дворике. Так благословил Аллах всемилостивейший мастера за то, что Салах всегда был предан делу, в котором достиг небывалого искусства, и своей семье, которую по сей день уже почти двадцать лет считал самым большим своим сокровищем.

Салах поднес ближе к зрячему глазу перстень и усмехнулся.

— Да, это работа моего ученика, Али. Значит, он все же научился терпению. Но я вижу, что и обманывать почтенных покупателей он тоже научился. Вот здесь у него и проволока грубее, и шов виден. Но для этого надо знать, куда смотреть и что искать. Приятно узнать о благополучии своего ученика.

Мастер на минуту задумался, вернувшись мыслями в те дни, когда Али, сын Мариам и франка Николя, чудом прижившегося в шумном Багдаде, был еще совсем мальчишкой и к тому же не самым усидчивым учеником. Пальцы мастера гладили тончайшее переплетение золотых нитей.

— Ах, лживая лисица! — Мераб не мог не восхититься магрибинцем, ибо нет более короткого пути к сердцу любого человека, чем лесть или похвала, пусть даже и сотню раз заслуженная. Равно нет и более простой дороги к разуму человека в летах, как призвать его вспомнить светлые годы юности. — Клянусь, почтенный мастер, пока ты будешь разглядывать безделушку, этот воистину страшный человек успеет разузнать о тебе, твоей семье и твоем сыне все, не вставая с места.

И, как бы в подтверждение его слов, Инсар-маг кивнул.

Любой, увидев его сейчас, решил бы, что гость просто с любопытством осматривается. И ошибся бы. Магрибинцу в этом мире уже ничто не было интересно. Не занимали его ни красота мира, ни люди, ни тайны Мироздания. Вот и сейчас черный маг Инсар взглядом искал Знаки, которые могли бы ему подсказать, правильно ли он выбрал дом и живет ли Человек Предзнаменования под его кровом.

Посмотрев налево, магрибинец вздрогнул. В загончике у стены меланхолично жевала траву белая коза. «Та ли эта коза, о которой говорил мне сосуд мудрости? Ее ли надо мне опасаться? И почему?» Ответовон пока не знал, но само животное уже было Знаком! И потому Инсар-маг удовлетворенно улыбнулся.

Мастер Салах увидел улыбку гостя и улыбнулся в ответ.

— Благодарю тебя за хорошую весть, добрый человек! Красивый перстень. И камень в нем прекрасный. Воистину такой камень достоин украшать сокровищницу властителя… Или нежную руку красавицы.

— Аллах всесильный… Вот так люди, сидя рядом и говоря на одном языке, совершенно не понимают, что ведут две разных беседы о предметах столь же далеких друг от друга, как звезды и подземелья…

Мераб произнес эти слова едва слышно, должно быть, опасаясь, что магрибский колдун услышит его и поймет, что кто-то видит насквозь его, мага всех магов.

Магрибинец с поклоном принял перстень из рук мастера.

— Чего же ты хочешь? Заказать у меня еще одно украшение, в пару к этому?

— Мастер Али, твой ученик, да подарит ему Аллах милость на долгие годы, говорил мне, что у тебя растет сын.