Дженет Робертс - Озорная леди

Лорд холодно пожелал ей доброй ночи, и, выйдя из комнаты, Мэри услышала, как он сказал леди Хелен:

— Мне бы хотелось, чтобы ты не говорила об этом! Ты знаешь, я этого очень не люблю!

— О, мой дорогой мальчик, это было год назад, больше чем год назад. Ну хорошо, не буду…

На следующее утро за завтраком Мэри встретила еще одного члена этой странной семьи, очевидно загостившегося после свадьбы.

Мистер Лэнс Террент, виконт Гревиль, представился Мэри сам, так как они первыми спустились к завтраку. За копченой сельдью и ветчиной он непринужденно рассказывал ей о своей жизни. Она с удовольствием слушала этого любезного блондина.

— Моя сестра Анжела была самой красивой женщиной в мире, — наконец сказал он, и тут она поняла, почему его имя показалось ей знакомым.

— О да, она должна была выйти замуж за лорда Сент-Джона, — сказала Мэри, на секунду забыв о чае. — Ее портрет висит в голубой гостиной…

— Да. О, это было так ужасно! Видите ли, я обнаружил ее в саду, — сказал он и на какое-то мгновение показался ей не уравновешенным и вежливым юношей, а человеком, терзаемым страданием, — Анжела… окровавленная, с перерезанным горлом…

Мэри непроизвольно приложила руку к шее.

— С… перерезанным… горлом?.. — задыхаясь, спросила она и уставилась на этого модно одетого молодого человека в сюртуке и широком белом галстуке.

— Да. Она была убита. Никто не знал ни почему, ни как, ни кто это сделал. Мы так и не выяснили. — Он прижал свою тонкую белую руку к лицу и медленно провел вниз, как будто надевал маску. — Но мне не следует ни о чем таком говорить, — мрачно добавил он. — Стивен этого не выносит.

— Но мне очень… интересно, — сказала Мэри. Она твердо решила побольше узнать о странном лорде Сент-Джоне, который управлял замком такой же железной рукой, какой его предки, очевидно, сражались с англичанами сотни лет назад. — Скажите… действительно никаких улик, никаких следов?

— После завтрака я покажу вам то место, где я нашел ее, — сказал виконт с мрачным удовлетворением. — Я расскажу вам все… только чтобы Стивен не знал. Он бранит меня, если я говорю об этом.

Тут вошли Стивен, леди Хелен и несколько других гостей, задержавшихся после свадьбы, как поняла Мэри, когда их знакомили. Но они ничуть не удивились, узнав, что она ехала на свадьбу и опоздала.

— Да, действительно, — сказала одна леди из Лондона, — все так внезапно решилось. Приглашения были разосланы лишь за месяц до свадьбы.

Лэнс впал в молчание, очевидно свойственное ему, и Мэри тоже безмолвствовала. В своем выцветшем тесном голубом платье, которому было уже три года, она сознавала, что выглядит жалкой среди присутствовавших леди в изысканных туалетах.

После завтрака Лэнс повел ее в сад. Стивен наблюдал, как они уходили, слегка нахмурившись, но ничего не сделал, чтобы остановить их. Лэнс быстро шел вперед, мимо таких уголков сада и цветников, где она обязательно бы остановилась.

— Нет, нет, не здесь. Это было ниже, возле утесов, — нетерпеливо сказал он, — возле моря.

По дороге Лэнс подробно рассказывал, как он нашел безжизненное тело своей сестры. Мэри уже содрогалась от ужаса, когда они подходили к тому месту.

— Ну вот, пришли, — сказал он, — это было вон там, возле куста… О боже! Она там! Я ее вижу! — закричал юноша и в ужасе закрыл лицо руками.

Мэри сделала шаг вперед, затем еще один.

— Нет, это собака… мертвая…

Лэнс содрогнулся, затем постарался взять себя в руки и пошел вперед, чтобы посмотреть.

— Боже мой, это Командир, — хрипло сказал он. Нагнулся, потрогал собаку, затем выпрямился. Его рука была в крови, тонкое лицо побелело и стало напряженным.

— Это любимая собака Стивена! О боже! Зачем кому-то понадобилось убивать ее?!

Они вернулись в замок, и Мэри скрылась в своей комнате, а Лэнс пошел уведомить Стивена о происшествии. Мэри стояла у окна, глядя на великолепный вид сада и моря. Люди бегали взад и вперед по клумбам и белым камням, осматривая их. Один завернул во что-то тело большой сторожевой собаки и унес. Мэри продолжала смотреть.

Она устала и чувствовала беспокойство. Слишком много произошло с ней неожиданностей после долгих, монотонных лет ее работы гувернанткой. Она подумала о возвращении к той жизни, которую вела, и по ее телу невольно пробежала дрожь. Она была до глубины души потрясена жестокостью молодого Кристофера Хантигдона. Он написал ей письмо, просил приехать, а сам тем временем готовился к собственной свадьбе, приглашая гостей из Лондона, а для его невесты шили свадебное платье! Что же он за человек, в самом деле; и что за человек его брат по отцу — Стивен?

Оба казались холодными и бессердечными людьми, прикрывшимися масками обманчивого обаяния. Мэри недоумевала, почему Анжела Террент была убита и кто сделал это. Неужели Стивен? Может быть, поэтому он не позволял, чтобы об этом говорили в его присутствии?

Она увидела, как унесли собаку и все разошлись. Сад наконец опустел и сиял своей красотой в лучах поднимавшегося солнца.

Некоторое время она стояла недвижимо, затем встрепенулась, почувствовав озноб и тревогу. В комнате было довольно тепло.

«Должно быть, я простудилась во время этого долгого путешествия в дождливую погоду», — подумала она.

Она накинула теплый шерстяной плед, принадлежавший еще ее матери. Материя была зеленоватого цвета с золотистыми и белыми полосками. Мэри почувствовала себя тепло и уютно и надела еще и брошь.

За обедом она сидела молча, в то время как гости сплетничали и неохотно, как это обычно делают праздные люди, обсуждали, как они разъедутся по домам. Стивен Хантингдон был вежлив с ними, но держался на расстоянии, как бы желая, чтобы они побыстрее уехали.

После обеда Мэри отдохнула, заснув здоровым сном, но, проснувшись, почувствовала себя еще хуже, ей было одновременно и жарко и холодно, у нее начался кашель, который она пыталась скрыть, разговаривая с горничной, но девушка сказала:

— Я принесу вам горячего чаю с медом и лимоном, это вам поможет, мисс.

Мэри была рада такому вниманию, но сомневалась, что это ей поможет. Она была истощена после долгих лет недоедания и тяжелой работы. Теперь она чувствовала себя слабой и разбитой, и ее силы, казалось, были на исходе. Вечером после ужина она рано вернулась в свою комнату, робко отказавшись от партии в вист и заметив, что никто, казалось, особенно не горевал, когда она собралась уходить. Она уходила с грустным ощущением, что в мире нет никого, кому было бы хоть немного небезразлично, живет ли она на свете или нет.

«Даже Командир, собака, и та привлекла к себе больше внимания, чем я», — горько подумала девушка.

В эту ночь Мэри чувствовала к себе острую жалость. Перед тем как заснуть, она даже немножко всплакнула, что было ей совершенно несвойственно. У нее был сильный, решительный характер, и обычно ничто не могло надолго лишить ее хорошего настроения. Чувство юмора всегда приходило ей на выручку.