Дебра Дайер - Невеста сердится

— Будем надеяться, что этот славный человек ни в чем не повинен.

— Как продвигаются дела с твоим дружком-контрабандистом?

— Не слишком хорошо, сэр.

— Мне бы надо получить доступ к этой шайке. — Саймон потер пальцами ноющие виски. — Скажи своему дружку, что одному человеку необходимо подыскать команду для того, чтобы переправить кое-какой товарец клиенту за пределами Англии, и груз этот особый. Можешь даже намекнуть, что взрывоопасный.

Дигби потер подбородок.

— Но если они знают, кто вы такой, сэр, то не раздумывая убьют вас.

— Возникнет проблема, тогда я и подумаю, как ее решать.

Дигби покачал головой:

— Рискованное дело вы затеяли, сэр.

— Ну к чему такой встревоженный вид? — сказал Саймон, поглядев на старшину, который и в самом деле встревоженно и хмуро смотрел на него. — И вообще тебе пора идти, пока кто-нибудь не заинтересовался, почему ты так долго носишь ночные горшки.

— Есть, сэр! — Дигби повернулся, чтобы удалиться.

— И вот еще что, Дигби. — Саймон ухмыльнулся, когда старшина в недоумении обернулся. — Не забудь забрать использованный горшок.

Дигби поморщился.

— Есть, сэр.

После ухода Дигби Саймон снова повернулся к окну, и взгляд его сразу же привлекла молодая женщина, появившаяся в саду. Это была Эмили. Она сидела на каменной скамье и смотрела вдаль.

Легкий ветерок пробежал по кустам роз, поиграл темно-рыжими кудрями Эмили и наконец залетел в комнату, принеся с собой аромат роз. Он вдохнул благовонный воздух, и в душе возникло доселе неизведанное им чувство.

Он видел тоску и желание на ее лице, когда, погруженная в свои мечты, она смотрела на солнечный свет. Он сразу узнал это выражение. Понял все без слов. Ему ведь тоже приходилось мечтать. Он посмотрел в направлении ее взгляда.

На изумрудно-зеленой вершине ближайшего холма вздымались серые каменные стены, развалины древнего норманнского замка. Казалось, развалины эти принадлежат иному времени и преграда в виде волнующегося моря зеленой травы надежно отделяет их от нынешнего века.

Он бросил взгляд на столик возле кровати, повнимательнее посмотрел на акварельный рисунок в рамочке из розового дерева. На рисунке был изображен этот замок. И только сейчас он заметил в уголке рисунка мелко написанное имя: «Э. Мейтленд».

Он снова стал смотреть на Эмили, гадая, какими фантазиями окружены в ее голове эти древние стены. Да, следовало ему держаться на расстоянии от этой женщины. Заводить с ней роман было слишком опасно. И в сущности, глупо. Однако выбора у него теперь нет, придется притворяться и дальше.

Он откинулся на подушки и закрыл глаза, пытаясь выбросить из головы мысли об Эмили, сидящей в окружении роз. Но не мог. Ее образ прочно поселился в его воспоминаниях. В его снах. В его мечтах.

Светила полная луна, но Саймон не рискнул отдергивать шторы в кабинете Хью Мейтленда. Было уже за полночь, однако кто-нибудь мог увидеть его в окне. Пламя тоненькой свечки поблескивало на проволоке, которой он ковырял в замке письменного стола Мейтленда. Он повернул проволоку, осторожно высвобождая язычок замка. Тихий щелчок эхом отдался в стенах пустого кабинета. И тут до слуха Саймона донесся звук шагов.

Он быстро загасил свечку пальцами. Затаив дыхание, прислушался. Шаги были женские. Туфельки легко ступали по паркету. Женщина прошла мимо, затем дверь в библиотеку растворилась и затворилась снова. Через несколько мгновений полоска света появилась под дверью, соединяющей кабинет и библиотеку.

Итак, кто-то из женщин или девиц семейства Мейтленд решил совершить полуночный набег на библиотеку. Наверняка Фиби. Девчонка все время сидит, уткнув свой хорошенький носик в книжку. В пятнадцать лет она все еще живет полной приключений жизнью, которую можно найти в переплетенных в кожу томах. Что ж, и он до двенадцати лет жил книгами. А потом пришла пора приключений, оказавшихся вполне реальными.

Он сидел, скорчившись за письменным столом Мейтленда, прислушивался к тихим звукам, доносившимся из библиотеки, и чувствовал себя предателем — таким же, как таинственный злодей, которого ему было поручено изловить. Он слишком привязался к этим людям. Слишком привязался к Эмили.

Прошла неделя с тех пор, как она в него стреляла, и за это время ему удалось в значительной мере разрушить ее оборонительные укрепления. Однако оказалось, что и в его собственной обороне пробита брешь. Он желал эту красивую рыжеволосую тигрицу. Но желал не мимолетной связи. Он хотел получить ее навсегда.

Он прижался лбом к краю стола Хью Мейтленда. Люди погибают из-за предателя. Злодея необходимо остановить. Пусть даже ценой счастья целой семьи. Даже ценой собственных надежд на то, что когда-нибудь он сумеет завоевать любовь прекрасной дамы.

Эмили неожиданно проснулась. С того злосчастного дня она все время плохо спала. Какая-то часть ее бодрствовала. Она прислушивалась, не раздадутся ли какие-нибудь тревожные звуки с постели, где спит мужчина, которого она едва не убила.

К негодяю с каждым днем возвращались силы. И скоро исчезнет предлог, под которым она отказывалась спать в одной постели с ним. Сегодня он провел почти весь день на ногах. Играл с ней в шахматы. И выиграл все партии. Может, этот тип и не помнит своего имени, но стратегию, которой он держался в игре, не забыл. И все же доктор Чизон с мрачным видом твердил ей, что не стоит прежде времени радоваться. В случае ранения в голову ухудшение может наступить неожиданно.

Она посмотрела на постель, залитую лунным светом. Покрывало было откинуто, простыня смята.

Негодяя в постели не было.

Эмили села. Покрывало свалилось с кресла-кушетки, на котором она спала. Эмили вспомнила предостережение доктора Чизона: «Глаз с него не спускайте. Он может повести себя странно. Может уйти из дома, в надежде понять, кто он такой».

Она вскочила. Сердце бешено забилось. Заглянула на всякий случай в гардеробную.

А вдруг он ушел из дома?

Ночью.

Один.

Она схватила халат и кинулась к двери. Куда он мог пойти? Она торопливо сунула руки в рукава халата. Найдет его — придушит!

Она распахнула дверь. Выскочила в коридор и с разбегу врезалась в крепкое мужское тело.

— Эй, полегче, — сказал он, обхватив ее руками.

Эмили прижалась щекой к изумрудному шелку его халата. Халат распахнулся, и она ощутила запах мыла с травяной отдушкой и мужского тела. Она чувствовала его тепло, оно окутало ее, прогнало леденящий страх. Она посмотрела на него. Повязки на лбу не было. Влажные волосы зачесаны назад, с правой стороны — рана, которая заживает.

Она вдруг почувствовала внутреннюю дрожь. Но дрожь была вызвана не страхом. Страх прошел, растворился в этом новом, пугающем чувстве.