Дебра Дайер - Невеста сердится

— Граф Гревилл. — Анна бросила взгляд через плечо. — С бабушкой разговаривает.

Эмили посмотрела в направлении взгляда сестры, стараясь скрыть разочарование. Лорд Стивен Хадсон, граф Гревилл, стоял у дверей в гостиную рядом с леди Харриет. Высокий светловолосый пэр поразил воображение Анны с первого взгляда — на музыкальном вечере у Чедвиков две недели назад. И вскоре стал одним из ее многочисленных поклонников. Эмили сразу поняла, что граф Гревилл — тот единственный, о ком мечтает Анна.

— Видела такого красавца? — прошептала Анна, снова обернувшись.

Эмили подумала, что Гревилл не идет ни в какое сравнение с Саймоном, но оставила свое мнение при себе и сказала:

— Он действительно очень красив.

— Как я выгляжу? — Анна коснулась рукой бледно-золотых локонов, падавших на плечо с макушки, где было замысловатое сооружение из переплетенных кос.

— Ты выглядишь великолепно.

Анна глубоко вздохнула.

— Как ты думаешь, он пригласит меня танцевать?

Гревилл как раз пробирался к ним сквозь толпу, не сводя глаз с Анны.

— Несомненно. Он уже идет к нам.

— О Боже!

Через несколько мгновений граф Гревилл повел Анну в центр зала, где они должны были занять свое место в котильоне. Молодой человек улыбался Анне так, будто она была единственной женщиной в этом зале. Анна отвечала ему такой же улыбкой. Сердце Эмили болезненно сжалось. Она была искренне счастлива за сестру, но чужое счастье напомнило ей о том, что собственное счастье она изгнала из своей жизни.

Эмили незаметно выскользнула на террасу и ушла в дальний ее конец. Лунный свет заливал сад, посеребрив ветви тисов.

В такую ночь отважный рыцарь должен явиться к своей даме и потребовать любви, как заслуженной награды. Ее рыцарь живет теперь в замке. Вспоминает ли он о ней, глядя на древние камни? Видит ли ее в своих снах?

Она печально вздохнула. Хватит ждать и упиваться жалостью к себе. Не в ее это характере. Саймон любит ее. Он об этом сказал ее бабушке. Завтра же она отправится к нему и на диких просторах Йоркшира предъявит права на своего негодяя.

Она сумеет убедить его, что они созданы друг для друга. Пусть даже ей придется запереть его в его собственном замке и изводить любовными ласками до тех пор, пока он со стоном не запросит пощады. Она не позволит ему уйти от его судьбы.

— Ты не уйдешь от меня, Саймон Сент-Джеймс, — прошептала Эмили. — Слишком сильно я тебя люблю, чтобы смириться с этим.

Вдруг она почувствовала какое-то движение за спиной. Почувствовала тепло его тела. Длинные сильные пальцы легли ей на плечо.

Саймон…

Сердце у нее замерло, потом подпрыгнуло и бешено заколотилось. Не в силах вздохнуть, опасаясь, что, истосковавшись по Саймону, она просто приняла за него другого мужчину, Эмили обернулась.

Мгновение она смотрела ему в глаза, в эти темные как ночь глаза, полные страсти.

— Ты пришел. — Голос ее дрогнул.

Саймон улыбнулся:

— Я пришел за моей леди.

Сдавленное рыдание сорвалось с ее губ, и она бросилась ему на шею. Он прижал ее к себе. Она уткнулась лицом ему в шею, вдохнула восхитительный аромат его кожи. Он поцеловал ее в висок, в щеку, она повернулась к нему, как поворачивается к солнцу цветок.

Она застонала, когда его губы коснулись ее губ. Это был поцелуй храброго рыцаря, явившегося предъявить права на свою даму. Она уже не надеялась ощутить его снова. Но вот он здесь, в ее объятиях. И теперь только смерть разлучит их.

Эмили прильнула к нему, покрыв его лицо поцелуями, лаская его со всем пылом страсти.

— Вы способны соблазнить и святого, миледи. Я едва сдерживаюсь, чтобы не уволочь вас прямо сейчас в темный сад, дабы там предаться греховной страсти.

Она поцеловала его в подбородок.

— Вам не придется волочь меня силком, милорд Негодяй.

Он шумно выдохнул, покосился на дом, на открытые двери, из которых доносились музыка и смех.

— Не искушай меня.

Она обхватила его лицо ладонями, посмотрела в полуночную темноту его глаз.

— Ты хоть понимаешь, как сильно я по тебе тосковала?

Он улыбнулся. В лунном свете стала видна ямочка на правой щеке.

— Не сильнее, чем я по тебе.

— Я сердилась на тебя в тот последний день. Наговорила тебе ужасных вещей. Но не со зла. Я была обижена и…

— Тсс, любимая. — Он коснулся пальцем ее губ. — У тебя были основания на меня сердиться.

Она схватила его руку, поцеловала пальцы, прижалась щекой к ладони.

— Ты считал, что так будет лучше.

— Я вовсе не хотел тебя обижать.

— Знаю. Потом, когда гнев прошел, я все думала и думала, что же ты должен был чувствовать в тот день. Ведь твой родной отец предал тебя. А я от тебя отвернулась. Я чувствовала себя ужасно. Приехала в Лондон, надеясь на встречу с тобой. Хотелось начать все сначала. Но не нашла тебя.

— Я был очень занят — зализывал раны. — Он обхватил ладонью ее затылок, смахнул слезу с ее щеки.

— Я собралась завтра ехать в Йоркшир. Взять штурмом твой замок. — Она улыбнулась. — Соблазнить тебя в твоем собственном логовище и ласкать до окончательной и безоговорочной капитуляции. Уж я бы не дала тебе шанса улизнуть снова.

Он выгнул черную бровь, призадумался.

— Нет причин менять твои планы.

Эмили засмеялась и обвила его шею руками.

— Надеюсь, вы и правда неплохо отдохнули, мой храбрый рыцарь. Я намерена ласкать вас всю ночь напролет и потом весь день — завтра. И послезавтра. И послепослезавтра. И…

Саймон застонал.

— Будем надеяться, что я не оплошаю, моя прекрасная тигрица.

Эмили поднялась на цыпочки и поцеловала его в губы.

— Ты единственный мужчина, который мне нужен.

Саймон кивком указал на двери, ведущие в дом:

— Послушай-ка.

Оркестр играл вальс, ее любимый. Тот самый, который наглый негодяй преподнес ей в музыкальной шкатулке. Тот самый, который она слушала каждую ночь.

— Как странно. Бабушка разрешила только один вальс сегодня, и его уже танцевали.

— Вальс только начинается. — Он взял ее руку, другой рукой обнял за талию. — Видишь ли, я попросил твою добрую бабушку разрешить еще один вальс. Для нас.

Эмили задрожала в его объятиях, охваченная благоговейным восторгом. Ее мечта воплотилась в реальность!

— Так ты запомнил!

— Я помню все до единого слова.

Мелодия обвивала их нежной серебристой нитью, связывая навсегда. Он прижимал ее к себе крепче, чем позволяли приличия, но здесь их видела только луна. А луна, как известно, покровительница влюбленных.

Он увлек ее к дальнему концу террасы, где было совсем темно. Постепенно движения их становились все медленнее, и наконец они стали просто покачиваться вместе: ее грудь касалась его крепкой груди, бедра прижимались к его бедрам. Из груди Эмили вырвался вздох. Она провела рукой по его плечу, коснулась шеи там, где билась жилка.