Шеннон Дрейк - Среди роз

— Кстати, я встретил и вашего знакомого, миледи.

— Сэра Хамфри?

— Нет, его я не видел, но слышал, что с ним все хорошо. Я говорю о сэре Гае.

Она нервно сжала ножку бокала.

— Сэр Гай в Лондоне? В Тауэре?

— Нет, нет — дела у него идут отлично. В последнюю минуту сэр Гай перешел на сторону Генриха и храбро сражался за него.

— Что?! — ахнула Женевьева. Тристана вдруг охватила неистовая ревность. — Этого не может быть!

— И все-таки это правда.

Она опустила глаза, а Тристану отчаянно захотелось узнать ее мысли. Эдвина сменила тему.

В тот вечер они засиделись за столом допоздна, сознавая, что в их жизни произошел важный поворот. Никто не упоминал о положении Женевьевы и событиях минувшего дня. Они стали просто двумя влюбленными парами и наслаждались обществом друг друга.

Украдкой поглядывая на Женевьеву, Тристан заметил, что она тоже наблюдает за ним. От ее взгляда он задрожал. Выждав некоторое время, Тристан поднялся, предложил Женевьеве руку и извинился перед Джоном и Эдвиной, сказав, что поездка утомила его. Он очень опасался, что Женевьева вновь вступит в борьбу с ним.

Но она оперлась на его руку. Ее пальцы слегка дрожали, пока они поднимались по лестнице. Войдя в комнату, Тристан направился к ярко пылающему камину, сел, снял сапоги и засмотрелся на огонь. Когда же он взглянул на Женевьеву, она затрепетала от желания прикоснуться к нему.

Должно быть, Тристан угадал ее мысли. Поднявшись, он притянул ее к себе и легко коснулся губ. Чуть погодя Тристан развязал тесемки ее лифа, и Женевьева задрожала от волнения. Спустив платье с плеч девушки, он опустился на колени и вобрал в рот один сосок, затем другой.

Она запрокинула голову, охваченная сладостными ощущениями, и вцепилась в его плечи.

— Я тебя не обидел? — спросил Тристан. Она вспыхнула и покачала головой:

— Нет, нет!

Стыдясь своих чувств, Женевьева обвила руками его шею и уткнулась лицом в плечо.

— Слава Богу! Иначе сегодня ночью я умер бы от желания!

Он отнес Женевьеву в постель и предался с ней любви с такой нежностью и пылом, что ей казалось, будто она умирает от наслаждения… и обретает рай.

Женевьева задумчиво коснулась подбородка.

— Пожалуй, нет — Милдред слишком слаба. Но Тэсс уверяет, что она умеет чудесно прясть. Поселим ее в комнате в восточном крыле, там ей хватит света.

Темкин начал что-то записывать, а Женевьева подошла к высоким окнам, выходящим во двор.

Сегодня утром выпал первый снег, все вокруг преобразилось и теперь напоминало дворцы из волшебной сказки, укрытые белоснежными облаками. По двору ходили лошади, позвякивая сбруей. Плечи и спины конюхов засыпал снег. Первый снег…

Женевьева удовлетворенно вздохнула. Час назад Джон, Тристан, юный Роже де Трейн и отец Томас с сокольничими отправились на охоту. Женевьева проводила их взглядом, тоже мечтая поехать с ними. Но попросить об этом не решилась.

Теперь она получила полную свободу, и праздность больше не мучила ее. Она имела право отдавать распоряжения слугам, но Тристан все еще не доверял ей, поэтому повсюду стояли стражники. К тому же Женевьева была уверена, что Тристан не позволит ей сесть на лошадь. Сегодня утром, когда он упомянул об охоте, она взглянула на него с мольбой, заранее зная ответ, ибо помнила, как близко находится монастырь святых сестер.

Женевьева снова вздохнула и, отведя штору, залюбовалась снегом. С тех пор как Тристан вернулся из Лондона, ее жизнь изменилась к лучшему. Они с Тристаном как бы заключили молчаливое соглашение. Темкин оставался узником, но помогал управлять поместьем и теперь часто работал вместе с Женевьевой: они заботились о благополучии арендаторов и крестьян.

Сколько недосказанного осталось между ними! Женевьева нахмурилась. Что ж, придется набраться терпения и ждать. Странная все-таки штука жизнь. В ней есть место не только бедам и страданиям. По утрам она занималась обычными делами, днем присматривала за слугами, потом встречалась с Эдвиной и Анной, шила, беседовала, смеялась, играла, читала и упражнялась в игре на арфе. А когда Анна уходила спать, в зале появлялись Тристан и Джон. За ужином к ним часто присоединялись отец Томас и Тибальд. А затем… Затем Женевьева с Тристаном оставались вдвоем, и ночи напоминали волшебный сон. Они никогда не говорили о будущем, не упоминали о ребенке, Женевьева вообще обычно молчала. Тристан держал свои планы в тайне. Она давно поняла, что он пробудил в ней не только страсть, но и более глубокое чувство, но гнала от себя подобные мысли. Тристан оставался врагом, а она — боевым трофеем, пленницей в собственном доме, игрушкой, которая пока не надоела ему.

Но Женевьева уже не чувствовала себя несчастной. Теперь, когда осенняя апатия прошла, она могла оказать настоящее сопротивление, но тем не менее бездействовала. Она более не краснела под любопытными взглядами слуг. Не смущал ее и сочувственный взгляд отца Томаса. Только близкие знали о том, что она ждет ребенка, поскольку беременность протекала благополучно. Зато всем было известно, где она проводит ночи. Тристан не находил нужным скрывать ее позорное положение. Но на первый взгляд ничего не изменилось. Никто не притронулся к сундукам Женевьевы. Она носила свою одежду, меха и драгоценности и выглядела так же, как прежде. Однако покинуть замок не могла.

— Миледи!

Женевьева обернулась. Темкин стоял, вертя перо в руках, — видимо, он давно что-то говорил ей, а она не слышала ни слова.

— Вы не слушаете меня. — Темкин укоризненно покачал головой.

Она смущенно улыбнулась:

— Простите, Темкин. Так о чем вы говорили?

— Я просил вас… замолвить за меня словечко перед лордом де ла Тером. Он так и не простил мне предательства. Другие стражники уже давно получили свободу, а я… про меня забыли. Каждую ночь меня запирают на замок. Миледи, я верой и правдой служил вашему отцу, защищал его, но теперь ничего не могу изменить, я не в силах вернуть к жизни Ричарда! Мне остается лишь воздать должное Генриху и его приближенным. Я готов принести присягу Тристану де ла Теру. Так вы вступитесь за меня, миледи?

— Темкин, я тоже пленница.

— Но пленница, которой дорожат.

Вспыхнув, Женевьева отвернулась к окну и тотчас забыла о разговоре, заметив необычную суету во дворе. В ворота въезжал многочисленный отряд. Присмотревшись к знаменам, девушка ахнула.

— Темкин, сюда!

— У них на знаменах дракон! Дракон — герб Кадваллона Уэльского! Миледи, этих людей прислал сам король!

Женевьева встревоженно наблюдала за гостями, слышала звуки труб. Темкин не ошибся: на знаменах прибывших действительно красовались дракон, леопард и лилии.

— Боже милостивый! — вдруг воскликнул Темкин. — Смотрите! Это же сэр Гай! Неужели он так глуп… или надеется на чудо? Он вернулся сюда…