Анела Нарни - Амазонки

Эйдан усмехнулся. Он занес меч над девушкой, и та зажмурилась, но вместо того, чтобы ударить Дану, Эйдан лишь рассмеялся и оттолкнул ее, что для амазонки было страшнее казни.

– Я не хочу убивать тебя, девчонка, – сказал он.

Девушка открыла рот, но не произнесла ни звука. Палач и его жертва, упавшая перед своим вершителем судьбы на колени. Изображение в глазах девушки расплывалось, и она уже не видела лицо своего противника.

– Что же сказать тебе, милая? – рассмеялся Эйдан. – Теперь ты принадлежишь мне.

Сея встала, но король поспешил выразить свое почтение королеве:

– Таковы были условия нашего поединка, ваше величество! – сказал он.

Королева с горечью посмотрела на тело девушки и кивнула, обратившись к сестрам:

– Сестры, пусть поступок Даны будет всем нам уроком! – сказала она и пошла прочь.

Амазонки зашептались, а Эйдан, присев на корточки рядом с девушкой, убрал от ее лица короткие спутанные волосы и вытер кровь с ее щеки.

– Варт! Отнеси ее в мой шатер, – подал голос правитель. – Да, и переоденьте ее в платье что ли… Женщины в доспехах – это все-таки не для меня…

Прошло три дня после того, как молодой король сразился с одной из стражниц королевы. В светлеющем небе зажглись первые хрусталики звезд. Там, в немыслимой вышине, рождался новый закат – слепящая каемка солнечного диска уже почти скрылась за черными громадами гор, расплавленное золото заливало их заснеженные вершины, но здесь, внизу, мир был уже во власти ночных туманов – сер и мертвенно холоден.

Дана сидела в своем шатре и не могла сдержать слез. Все перед ее глазами плыло в кроваво-красном тумане. Она до сих пор не могла понять, как же умудрилась проиграть бой этому напыщенному выскочке! Мужчине! Она была уверена, что никогда, ни один мужчина не станет для нее королем, не сможет победить ее, а здесь… Да, Дана никогда не видела мужчин воинов «в деле» до сегодняшнего дня, но слышала красноречивые рассказы в деревнях, видела людей, покалеченных Эйданом лично.

Полог шатра отодвинулся.

Девушка обернулась.

Эйдан вошел, не дожидаясь ее приглашения, ибо властителю всех земель приглашения попросту были не нужны. Он мрачно посмотрел на Дану, одетую в тонкое льняное платье, и замер.

– Уходи! – выпалила дикарка. – Я не желаю тебя видеть!

– Здесь не ты решаешь, а я! – отметил король, проходя в шатер и садясь на кровать.

Дана хотела сказать, что он ведет себя слишком. Слишком вызывающе, слишком нагло, слишком бесцеремонно, что никто не будет помогать ему, что амазонки в отличие от мужчин, никогда не убивают женщин, детей, стариков… Хотела сказать все это, что думает, но Эйдан закрыл ей рот поцелуем. Дана сжала губы и попыталась оттолкнуть короля, но сделать это было все равно, что попытаться сдвинуть с места каменную стену.

Эйдан поднял ее на руки, и она испуганно вскрикнула, а через минуту он уже опустил ее на кровать. Мужчина нависал над ней, опираясь на локоть, его губы продолжали жадно впиваться в ее рот. Ему сейчас не было дела до ее страха. По мнению короля, который к слову, немало выпил в тот вечер, амазонка хоть и была хороша собой и манила его, но была действительно юна и глупа, если думала, что сможет испытывать его терпение слишком долго. Он успел подумать, что она еще совсем девчонка, но тут же вспомнил, что эта девчонка осмеливается перечить ему. Эта мысль только разозлила его еще сильнее.

Дана дернулась, когда он накрыл ладонью ее грудь. Даже сквозь плотную ткань платья это прикосновение показалось ей обжигающим. Ужас от происходящего мешался с каким-то другим чувством, которое девушка не понимала. Эйдан чуть отстранился от девушки, он всматривался в ее лицо. Нужно ли ему было сейчас же встать и уйти, оставив амазонку в покое, пока он еще мог это сделать? Наверное, да. Ведь он достаточно ее напугал. Глаза дикарки странно блестели лихорадочным блеском, она потянула его за плечи и сама поцеловала… отчаянно, вовсе не целомудренно. И это невозможно было вынести. Он был сильнее своего желания ровно до тех пор, пока девушка сама не потянулась к нему. Эйдан дернул шнуровку ее платья вместо того, чтобы потянуть и распустить, несколько крючков теперь точно были порваны, но ткань не поддалась. Мужчина взялся руками за ворот ее платья, с силой разводя его в стороны. Ткань с треском порвалась, обнажая девушку почти до талии. Все, чего сейчас хотел король, – это увидеть ее всю, понимая, что и этого ему будет мало.

Он редко бывал ласковым с женщинами. Эйдан не придавался тем терпким и тягучим ласкам, о которых так много говорилось в сказках. Он просто брал то, что ему было нужно, а затем забывал о любовницах или же отдавал их кому-то из своих слуг, выбрасывая, словно использованную вещь. Так было всегда. И быть по-другому просто не могло! Но с Даной все было как-то иначе. Сейчас она дрожала в его руках, плавясь от жарких прикосновений, не вырываясь и замирая под каждым движением его рук. Ужас собственной смелости пьянил ее – девушка полностью стянула верх платья, освобождая руки из рукавов, ловя жадный взгляд своего господина. Теперь он мог видеть ее упругую грудь, хрупкие плечи, тонкие ключицы… Дикарка отличалась ото всех женщин, которые были в жизни короля.

Он сладко вдыхал ее аромат и, как в юности, был оглушен близостью ее обнаженного тела. Смуглая кожа Даны пахла сладко и покрывалась мурашками от его поцелуев… Маленькая пташка в его руках – эта фантазия уже несколько дней не давала ему спать ночами…

Эйдан коснулся губами ее груди, и девушка вздрогнула, когда один из ее сосков погрузился во влажное тепло его рта. Прикосновение его горячих пальцев к холодной коже отозвалось в ней дрожью, пробежавшей вдоль позвоночника. Незнакомое болезненное тепло сжалось внизу живота. Так сладко и так до боли мучительно. Девушка застонала. То, что происходило потом, не имело никакого отношения к здравому смыслу – кажется, она сама помогала раздеваться королю…

Дана почувствовала холод, когда он задрал ее юбку, и выгнулась, удивленно вскрикнув, когда его пальцы коснулись ее между ног. Она исступленно прижималась к нему, когда его пальцы ласкали ее. Эйдан же застонал и уткнулся носом ей в шею, когда почувствовал, что она стала влажной, а Дана, вспомнив на какой-то момент о своей чести, умоляла его остановиться, потому что ей казалось, что еще несколько секунд и она сгорит заживо и рассыплется пеплом. Сквозь горячечную пелену, застилающую все вокруг, она почувствовала тяжесть его тела, но смогла пролепетать только что-то вовсе бессвязное. В ней уже не было той воинственности, с которой она назначала ему битву…

– Ну, что же ты не сопротивляешься мне? – со смехом спросил Эйдан, на секунду отрываясь от своей жертвы. – Не проклинаешь меня. Или же это я сейчас лишил тебя возможности думать?