Мэри Кэттон - Искушение добродетели

А сам он чем лучше? Таращится на спящую женщину и умиляется каждым ее вздохом!

Лоуренс исступленно отшвырнул одеяло. Теперь он глядел на Вивьен со все возрастающей паникой. Что-то в ней задело его, разбудило совесть и доселе неведомые желания. Что дальше?

Лихорадочно одеваясь, Лоуренс понял: у него есть только один выход — бежать! Бежать от нее подальше, пока он не превратился в вызывающего жалость «женатика».

Вивьен проснулась, переполненная счастьем и надеждой, но они, увы, оказались недолговечными. На прикроватной тумбочке она обнаружила записку от Лоуренса:

«Вивьен, я уезжаю в Лондон, меня ждут неотложные дела. Когда вернусь — не знаю. Надеюсь, я выполняю твое желание, ведь ты хотела, чтобы муж не надоедал тебе и предоставил полную свободу. Слуги будут выполнять все твои распоряжения. Если захочешь прокатиться — конюшня к твоим услугам. Я выделил некоторую сумму для твоих личных нужд, но ты можешь тратить больше, я периодически буду присылать тебе деньги. А что касается моей матери, то она, приезжая в Торндайк, обычно живет в западном крыле и обедает в своей комнате. Возникнут вопросы, обращайся к Коулу или Фриде, экономке, они полностью в твоем распоряжении.

Желаю всего наилучшего,

Лоуренс».

Листок выпал из ослабевших пальцев Вивьен и спланировал на пол. Он уехал! Бросил ее! Лучше бы он вообще отказался жениться на ней… Ведь только вчера он произнес связующую их клятву, занимался с ней любовью, а сегодня?

Страсть. Роковое слово было найдено. Она снова уступила своему желанию и снова расплачивается за это.

Вивьен обвела взглядом комнату, в которой они вместе провели ночь. Здесь все еще дышало любовью. Как она могла так ошибиться? Ей казалось, что, выйдя замуж, она разрешит все свои проблемы, а вместо этого нажила новые.

Оказывается, мужчина может уйти не только от любовницы, но и от жены тоже. Просто взять и уйти.

Лоуренс влетел в свой особняк на Парк-Лейн и сразу же бросился в гостиную. Глоток бренди был ему жизненно необходим, но этой мечте не суждено было сбыться. Первым человеком, которого он встретил, была Беатрис, видеть которую он хотел в последнюю очередь.

— Что ты тут делаешь? — Она преградила ему путь и выглянула в холл. — И где эта шлюха?

— Моя жена в Торндайке, — раздраженно ответил Лоуренс.

— Ты оставил ее там? Одну? Профессиональная развратница могла бы и получше выполнять свою работу… — зло усмехнулась она.

Лоуренс дернулся вперед, заставив мать отскочить к стене, и яростно прошипел:

— Она не шлюха, черт побери! В ее жизни был и есть только один мужчина, — он ткнул себя пальцем в грудь, — я! Мы были вместе один раз — прошлой ночью. Так что придержи язык.

Беатрис уставилась на него расширенными от изумления глазами.

— Я все поняла, Лоуренс Сент-Джеймс, — произнесла она испуганно.

Он резко отстранился и помчался наверх, перепрыгивая через две ступеньки.

Беатрис еще некоторое время стояла неподвижно. На самом деле она не понимала ровным счетом ничего. Ее сын утверждает, что эта Вивьен не шлюха. Но если так, то кто же?

Она устроилась в гостиной, взяла в руки вязанье и задумалась. Никогда еще она не видела Лоуренса таким раздраженным, и главное — из-за чего? Из-за женщины! Чем же так пленила его эта девчонка, незаконнорожденное дитя герцога Карлайлза и того цветисто-огненного создания в яркой шляпе?

Беатрис мало беспокоили обстоятельства рождения Вивьен, и она даже была обрадована тем, что в девушке течет голубая кровь. Единственное, что волновало ее, — то, как малютка заставила Лоуренса жениться.

Графиня мысленно представила девушку: белокурая, миловидная и удивительно сдержанная, что тоже странно, учитывая влияние той вульгарной особы, которая объявила себя ее матерью. По словам Лоуренса, она еще и добродетельна, и этому можно верить, потому что ее весьма сведущего в данном вопросе сына трудно обмануть.

Размышляя о своей новоиспеченной невестке, Беатрис вдруг вспомнила, что там, в церкви, Вивьен показалась ей немного испуганной. Что ж, пожалуй, это хороший знак. Благоразумная девушка и должна страшиться такого мужа, как Лоуренс. Он привык использовать женщин и, не задумываясь, сделает то же самое со своей женой. Впрочем, уже сделал. Он же бросил ее одну в чужом доме на следующий день после свадьбы.

Беатрис уронила руки на колени. Сердце ее забилось в бешеном ритме. О боже, он оставил ее там одну! Переспал и бросил…

История повторяется. Точно так же поступил когда-то его отец.

Беатрис отбросила вязанье, быстро поднялась в свои апартаменты и крикнула:

— Софи! Неси чемодан и начинай собирать вещи. Мы едем в Торндайк.

Утро следующего дня выдалось унылым и хмурым, и настроение Вивьен полностью ему соответствовало. Весь день она осматривала дом и выбирала комнату для себя, и к вечеру даже почувствовала себя немного лучше. Может быть, это именно то, что ей нужно? Может, покой, независимость и уединение помогут увидеть жизнь в новом свете?

Вдруг ее внимание привлекло какое-то движение внизу. Она напрягла зрение и увидела карету, катящую по дороге к поместью.

— Это он! Он вернулся!

Вивьен помчалась вниз. Спустившись в галерею, она замедлила шаг и сделала несколько глубоких вдохов. Однако пылающие щеки и сияющие глаза выдавали ее с головой.

Она стояла на лестнице, когда передняя дверь распахнулась, и Коул внес два чемодана. Следом за ним вошла Беатрис Сэндборн. Вивьен застыла и вцепилась руками в перила. Ноги стали как ватные.

Беатрис сделала вид, что не заметила девушку, и только отдав распоряжения дворецкому, повернулась к своей невестке:

— Значит, это ты поймала моего сына в капкан брака? — скорее утвердительно, нежели вопросительно сказала она. — Я леди Сэндборн, а твое имя…

— Вивьен Лерой… то есть Сент-Джеймс.

Стушевавшись под критическим взглядом графини, она сделала неловкий книксен. Мадам Маршан уверяла, что именно такой поклон уместен при встрече со знатными особами, но на мать Лоуренса он произвел обратное впечатление.

— Какая дерзость! — с негодованием воскликнула Беатрис. — Да что ты себе позволяешь, девчонка!

Вивьен не поняла, что сделала не так, но на всякий случай извинилась:

— Прошу прощения, леди Сэндборн. Я еще не привыкла обращаться к аристократам как к равным.

Эти слова еще больше разозлили Беатрис:

— Я вижу, ты любишь дерзить.

— Прошу прощения, — снова пролепетала Вивьен, но леди Сэндборн отвернулась, давая понять, что аудиенция окончена. Вивьен понурила голову и поплелась в гостиную. Там она устало опустилась на кушетку возле окна и уставилась в сгущающиеся сумерки. Она с трудом сдержалась, чтобы не разреветься.