Маргерит Кэй - Обретенная надежда

Он опять выругался. Глаза ее оставались закрыты. Медные пряди волос слиплись от пота. Он коснулся ее руки. Она тоже была влажной. Ее когда-то такая восхитительная молочно-белая кожа теперь была пепельно-серой. Скулы женщины заострились. На щеках играл лихорадочный румянец. Ее прекрасные чувственные губы, на которых когда-то играла восхитительная улыбка, способная свести его с ума, теперь были искажены невыразимой мукой. Хотя она крепко спала, веки ее подрагивали. Внезапно она схватила его за руку, крепко сжала и застонала. Наверное, под воздействием опиума ей снился кошмар. Внешность этой женщины всегда отражала ее настроение. Иногда она выглядела холодной и неприступной. Иногда — простой и немного легкомысленной. Теперь же она выглядела страшно и даже отталкивающе. Она напоминала живой труп.

Казалось, женщина уже стоит одной ногой в могиле. Себастьян встал на колени и почти вплотную приблизил к ней свое лицо. Ее дыхание было едва слышным и прерывистым. Но что же с ней случилось? Как она могла дойти до такого? Он ведь прекрасно знал ее. Она обладала сильным характером. Любила жизнь. Когда они виделись в последний раз, она была несчастна, но не настолько, чтобы так безответственно растрачивать себя и искать утешения в столь опасном пристрастии.

«Это не мое дело», — подумал Себастьян, но не нашел в себе сил повернуться и просто уйти. В душу ему закралось одно ужасное подозрение. Он дотронулся до ее губ кончиками пальцев. Они были сухими и потрескавшимися. Тогда он коснулся губами ее губ. Его подозрения подтвердились. Боже, она не курила опиум, а приняла его внутрь!..

— Кэролайн! — позвал Себастьян и потряс ее за плечо. Но она не проснулась. — Каро!

Он тряс ее за плечо с каждой минутой все настойчивее. Но это не приносило никаких результатов. Себастьян вскочил на ноги и повернулся к поэту, который стоял у низкого столика и деловито набивал опиумом нефритовую курительную трубку.

— Она уже давно находится в таком состоянии? — обратился к нему Себастьян.

Сент-Джон Марне удивленно посмотрел на него и часто заморгал, словно только что проснулся.

— Я не понимаю, о ком вы говорите, — наконец произнес он.

— Я говорю о Кэролайн. Леди Райдер. Неужели сюда часто приходят женщины? Думаю, она единственная женщина, которая бывает здесь. Так что не валяйте дурака и скажите, сколько времени она пребывает в забытьи, — сказал Себастьян. Он уже начал терять терпение.

— Я не знаю… Я не помню… — Аугустус Сент-Джон в задумчивости принялся ерошить свои длинные светлые волосы. — Может быть, два часа. Может быть, три… Не могу сказать точно.

— Три часа? И за все это время она ни разу не проснулась?

— Я не гувернер и не обязан следить за каждым шагом своих гостей. Не понимаю, к чему так волноваться? Мне кажется, нужно оставить ее в покое и она сама проснется рано или поздно. Наверное, она не рассчитала количество опиума.

— Она не курила опиум, а приняла его внутрь! — в отчаянии воскликнул Себастьян.

— О боже! — На лице поэта впервые за все это время промелькнуло беспокойство. — Вы уверены? Тогда вы должны как можно скорее увести ее отсюда. У меня всегда самый чистый опиум. Я никогда не держу у себя дряни. Не понимаю, зачем она это сделала. Прошу вас, уведите ее отсюда и вызовите врача. Пусть он промоет ей желудок. Только, бога ради, уведите ее отсюда. И сделайте это как можно скорее.

Себастьян в очередной раз подумал, что ему нужно уйти и не вмешиваться в это. Делать ему здесь совершенно нечего. Каро — взрослая женщина. Они расстались два года назад, и теперь ей уже двадцать семь лет. Так что она вполне может сама о себе позаботиться. Но что-то подсказывало ему, что теперь Кэролайн не способна на это. Она была совершенно беспомощна. Сбившиеся волосы, мертвенно-бледное лицо и платье: старое, давно вышедшее из моды… В чем причина столь удручающей перемены? Однако на размышления времени не было — ее дыхание становилось слабее.

Себастьян понимал, что не имеет права оставлять ее здесь одну в таком состоянии. Нужно было отвезти ее домой. Но он даже не знал, где она живет. Себастьян решил спросить об этом Сент-Джона Марне.

— Как, разве вы ничего не знаете? — с удивлением проговорил поэт. — Райдер выгнал ее из дома, после того как застал в постели с чистильщиком обуви. Я читал об этом в Morning Post. Говорят, что чистильщик обуви был не единственным, с кем забавлялась эта леди. Ходят слухи, что в ее постели побывало чуть ли не пол-Лондона. У Райдера же прекрасная репутация. Он занимает высокое положение в обществе. Он очень известный и всеми уважаемый человек, и потому ему пришлось от нее избавиться. У него не было другого выхода. — Поэт хмыкнул. — Так что леди Кэролайн теперь на обочине жизни. Она живет в каких-то меблированных комнатах. А впрочем, лучше спросите об этом у моего лакея. Он все про всех знает.

Хотя Себастьян понимал, что поэт здесь совершенно ни при чем, он с огромным трудом подавил в себе желание дать пощечину этому наглецу.

— А ее родные? — поборов гнев, спросил Себастьян. — Наверное, лорд Армстронг…

— Лорд Армстронг? — насмешливо улыбнувшись, переспросил поэт. — О, нашего великого дипломата и след простыл. Он уехал куда-то очередной раз спасать мир. Я слышал, лорд теперь на Балканах. Дом на площади Кавендиш стоит заколоченный. А его несчастная жена, должно быть, переехала жить в деревню со своим выводком сыновей. Что касается сестер леди Кэролайн, то они, по-моему, давно уехали из Англии. Я слышал, что ее младшая сестра тайком бежала из дома. — Поэт с брезгливой жалостью взглянул на женщину, лежащую в забытьи на диване. — Так что наша бедная леди Кэролайн осталась совсем одна в этом жестоком мире.

Себастьяна переполнял гнев, смешанный с жалостью. Даже если Кэролайн совершила все то, о чем ему только что поведал поэт, а в это Себастьян не мог до конца поверить, ее родные все равно не имели права бросать бедную девушку на произвол судьбы. Себастьян не знал, что с ней произошло за эти годы. Но было видно, что Кэролайн потеряла всякую надежду на возвращение к нормальной жизни и махнула на себя рукой. Но ей нужно было дать шанс на спасение. В голове у Себастьяна созрел план. Он понимал, какими хлопотами обернется эта безумная затея, и жалел, что зашел сюда. Он проклинал себя последними словами за свою слабость, но ничего не мог с собой поделать. Себастьян не в силах был оставить Кэролайн в таком состоянии. Ведь до нее никому не было дела. Никто не поможет ей в случае беды. Себастьян завернул Кэролайн в черное бархатное покрывало и вынес из комнаты.

Поместье Киллеллан, лето 1819 года

Кэролайн прошла через сад, окружавший усадьбу Киллеллан, и направилась к реке. Солнце нещадно палило. На небе не было ни одного облачка. Под ногами Кэролайн хрустела галька. Больше всего на свете ей хотелось окунуть ноги в прохладную воду. Но она знала, что этого делать нельзя, потому что ее может заметить кто-нибудь из домочадцев. Ведь из окон усадьбы прекрасно просматривались и речка, и берег. И потому она поборола в себе это желание и не стала снимать туфли и чулки. Ей хотелось побыть в одиночестве. А если бы она сняла с себя чулки и туфли, кто-нибудь обязательно пришел бы сюда. Сейчас ей гораздо больше хотелось побыть одной, чем окунуть ноги в прохладную воду.

Читать дальше