Франсин Риверс - Эхо во тьме

Юлия качала головой, и в ее взгляде отражалось бесконечное мучение.

— Я все время твердила себе, что поступила справедливо. Кай постоянно изменял мне с другими женщинами. Он был жестоким и злым. Помнишь, как ты пришел ко мне и спросил, спала ли я с тем греком, который владеет лошадьми? Я спала. Я сделала это, чтобы расплатиться с долгами. Но, в первую очередь, я таким образом отомстила Каю за ту боль, которую он мне причинил. Он бы тогда забил меня до смерти, если бы… — Юлия закрыла глаза, вспомнив, как Хадасса закрыла ее собой и приняла страшные удары на себя.

Марк видел, как тяжело пульсирует ее шея. Юлия была бледной и взмокшей.

— Успокойся, Юлия. Рассказывай.

— Она закрыла меня собой. — Глаза Юлии наполнились слезами, тут же покатившимися по щекам. — Она защитила меня, — прошептала Юлия, поразившись этому так, будто только сейчас вспомнила о том, что произошло много лет назад. Ее лицо снова исказила гримаса страдания, она отвернулась и тихо продолжала: — Ты знал о том, что я повелела Хадассе отнести ребенка Атрета на скалы, уже здесь, в Ефесе?

Она снова повернулась и пристально посмотрела Марку в глаза.

— Ведь не знал? Видишь, какие я хранила страшные тайны? Я так любила Атрета, а он возненавидел меня, потому что я вышла за Прима. Я этого не хотела, но ничего не могла поделать. Калаба устроила для меня брак по расчету, а Атрет ничего не пожелал слушать. Когда он оставил меня, мне хотелось сделать ему как можно больнее, и моим оружием стал мой собственный ребенок. Я воспользовалась для этого собственным ребенком…

Марк положил руку ей на лоб.

— Хадасса такого не перенесла бы.

— Она сказала мне, что родился мальчик, прекрасный мальчик, а я повелела его…

— В первую очередь, она послушалась Бога, Юлия. Ты знаешь об этом. Твой ребенок жив. Можешь не сомневаться.

Слезы текли по щекам Юлии.

— О, как я хочу на это надеяться, — сокрушенно прошептала она, — О, Боже, я так на это надеюсь… — Она вздохнула, повернулась чуть на бок, чтобы избавиться от боли. Плакала она тихо, безутешно.

Азарь смешала мандрагору с разбавленным вином и протянула ей. Юлия расслабилась, когда Азарь вытерла пот у нее со лба и, что-то приговаривая, нежно прикоснулась к ее лицу. Еще раз вздохнув, Юлия повернулась на бок и прижала руку Азари к своей щеке.

— Сейчас она уснет, — сказала Азарь и, спустя некоторое время, стала наводить в комнате порядок.

Марк видел, как она устала, потому что, передвигаясь по комнате, она хромала сильнее обычного. Он взял из ее рук палку и отставил в сторону. Прежде чем она успела запротестовать, он взял ее на руки.

— И ты тоже поспи, — сказал он и понес ее к дивану, на котором она обычно спала.

Держа ее на руках, он почувствовал ее едва уловимый запах, и его сердце забилось чаще. Она была маленькой и легкой, и он вспомнил, что когда-то однажды точно так же держал на руках Хадассу. Когда он положил Азарь, то почувствовал, как она напряжена. Покрывало слегка сдвинулось набок, и он увидел ее изуродованную шрамами шею. Не в силах остановиться, Марк протянул руку и нежно прикоснулся к ее коже. Она снова напряглась и быстро прижала к лицу покрывало.

Марк медленно выпрямился, и сердце его билось все сильнее. Что с ним происходило, он не понимал.

— Азарь… — хрипло произнес он.

— Уйди, — сказала она дрогнувшим голосом. — Пожалуйста, уйди.

Марк сделал так, как она просила, но вместо того чтобы пойти в свои покои, он пошел вниз. Накинув на плечи плащ, он вышел из дома.

Ему нужно будет больше узнать о ней.

Он шел по улицам к центру Ефеса. Время было позднее, и вокруг слонялись толпы людей, собираясь возле дверей и на углах улиц, чтобы поболтать или посмеяться. Он не обращал на них никакого внимания и шел в нужном направлении. Дойдя до нужного ему адреса, он постучал в дверь. Ему открыл слуга.

— Мы сейчас не принимаем. Приходи…

Марк толкнул дверь и решительно вошел в переднюю.

— Доложи врачу, что пришел Марк Люциан Валериан, хочу видеть его по важному делу.

В ожидании хозяина дома он прохаживался взад-вперед.

Наконец вошел Александр и холодным взглядом оглядел гостя.

— Тебя прислала Рафа?

— Я пришел не по поводу своей сестры, — сказал Марк, обратив внимание на то, как Александр сощурил глаза. — У меня есть вопросы, на которые я хотел бы получить ответы.

Александр усмехнулся.

— Беспокоишься о своем здоровье?

— Нет, я хочу расспросить тебя о той женщине, которую ты прислал, чтобы позаботиться о моей сестре.

— Я ее туда не посылал, Валериан. Скажу больше — если бы я мог настоять на своем, Рафа по-прежнему была бы здесь, со мной! — С этими словами врач повернулся и пошел к себе.

Не растерявшись, Марк последовал за ним во внутренний двор. Александр повернулся к нему, и его глаза сверкали гневом.

— Рафа напрасно теряет время с твоей сестрой. Я уже говорил ей это, когда мы впервые осмотрели Юлию. Рафа ничем не сможет ей помочь, если только не получит от Бога еще одного чуда.

— Еще одного чуда?

— Ты что, даже не знаешь, кто живет в твоем доме, Валериан?

— Так расскажи мне.

— Это началось несколько месяцев назад, когда нас вызвали в дом одного делателя идолов, чья жена уже два дня никак не могла разродиться. Когда я ее осмотрел, я понял, что ребенок не сможет родиться и его нужно умертвить, иначе умерли бы и ребенок, и сама роженица. Но Рафа была со мной не согласна. Она прикоснулась к животу роженицы. Ребенок повернулся в утробе и вышел. Вот так! — Александр щелкнул пальцами и напряженно рассмеялся, глядя Марку в глаза. — А твоя сестра позвала нас, потому что уже была наслышана о Рафе. Ей тоже хотелось чуда. Но она его не получила.

Марк сощурился.

— Как-то странно ты говоришь о Юлии. Не сомневаюсь, что среди твоих пациентов были и другие женщины, которые жили такой же жизнью, как и она.

— Гораздо больше, чем мне хотелось бы.

— И ты всех их предавал забвению?

— Распутство приносит свои неизбежные плоды.

Марк снова прищурил глаза и вспомнил еще одного человека, после чего покачал головой.

— Твоя неприязнь к моей сестре заходит гораздо дальше, чем твоя неприязнь к ее образу жизни. Это личная неприязнь.

— До того вечера, когда меня с Рафой вызвали к твоей сестре, я ее никогда не видел. Но уже в первые минуты знакомства я понял, что это самая эгоистичная женщина из всех, которых я только встречал. Скажу тебе честно, что мне вообще хотелось предоставить ее самой себе.

— Но Азарь другого мнения.

Александр помолчал с минуту. Ему хотелось ударить Марка, позвать Рашида и предоставить ему возможность закончить то, что тот пытался сделать с помощью своего драгоценного ножа. Но он знал, что и то, и другое невозможно. И он приложил все силы к тому, чтобы успокоиться и судить о людях более трезво. Он заставил себя говорить спокойно.