Диана Гэблдон - Огненный крест. Книги 1 и 2 (ЛП)

Но налоги должны были платиться деньгами, а не зерном, шкурами и блоками индиго, которыми фермеры обменивались между собой. Бартер был общим средством торговли. «Я знаю об этом хорошо», — подумала я, взлянув на мешок с самыми разными вещами, которые народ приносил мне в оплату за травы и препараты. Никто ни за что не платил деньгами, исключая налоги.

— Ладно, это разумно, — убедительно сказал МакЛеннан, моргая на рядового Огилви, как если бы молодой человек возражал. — Что делал бы Его Величество со стадом свиней или связкой индюков, не так ли? Нет, я хорошо понимаю, почему это должны быть настоящие деньги, все понимают. И у меня было зерно, за которое я мог получить шесть шиллингов.

Единственная трудность заключалась в превращении десяти бушелей зерна в шесть шиллингов налога. Даже если на Пьяном ручье были те, кто хотел бы купить зерно Абеля, они не имели денег. Нет, зерно нужно было везти в Салем, где находился ближайший рынок, и где можно было получить твердую валюту. Но Салем находился в сорока милях от Пьяного ручья — неделя пути туда и обратно.

— У меня оставалось пять акров неубранного ячменя, — пояснил Абель, — созревшего и готового для косьбы. Я не мог оставить его, а моя Эбби… она была маленькой женщиной, она не могла косить и заниматься молотьбой.

Не имея возможности потратить неделю, бросив урожай, Абель обратился за помощью к соседям.

— Они хорошие люди, — настаивал он. — Они могли занять мне пенни или два, но им самим нужно было платить налоги, не так ли?

Все еще надеясь получить необходимые деньги без поездки в Салем, Абель задержался и задержался слишком надолго.

— Говард Треверс, шериф, — произнес он и машинально вытер капли влаги на кончике своего носа. — Он пришел с бумагой и сказал, что он должен выселить нас, так как налоги не заплачены.

Столкнувшись с такой ситуацией, Абель оставил свою жену в хижине и поспешил в Салем. Но когда он возвратился с шестью шиллингами, его собственность был арестована и продана свекру Говарда Треверса, в его хижине жили чужие люди, а жена исчезла.

— Я знал, что она не могла уйти далеко, — объяснил он нам. — Она бы не оставила ребят.

И он действительно нашел ее там, завернутую в старое изношенное одеяло, на холме под большой елью, защищающей могилы четырех детей МакЛеннана, которые все умерли в первый год их жизни. Несмотря на его просьбы, Абигейл отказалась спуститься к хижине, чтобы попросить помощи у тех, кто выгнал ее из дома. Было ли это безумие лихорадки или просто упрямство, он не мог сказать; она цеплялась за ветви дерева с сумасшедшей силой, выкрикивая имена своих детей, и умерла там той же ночью.

Его чашка была пуста. Он аккуратно поставил ее на землю возле своих ног, игнорируя жест Джейми, потянувшегося к бутылке.

— Они разрешили ей взять с собой то, что она могла унести. С ней был узел, и в нем ее похоронная одежда. Я хорошо помню день, когда на следующее утро после нашей свадьбы она села прясть себе саван. По одной стороне у него были маленькие цветочки, которые она вышила. Она хорошо шила.

Он завернул Абигейл в вышитый саван, похоронил рядом с младшим ребенком и потом прошел две мили, намереваясь рассказать Хобсонам о том, что произошло.

— Но когда я пришел к ним, они гудели, как шершни — к Хью Фаулзу заявился Треверс за налогами, а денег не было. Треверс усмехнулся, как обезьяна, и заявил, что ему все равно, и через десять дней он явился с бумагами и тремя мужчинами и выставил их вон.

Хобсон наскреб денег, чтобы заплатить свои налоги, и Фаулзы были у них в безопасности, но Джо Хобсон кипел гневом от того, как обошлись с его зятем.

— Он, Джо, кричал, обезумев от ярости. Джанет Хобсон пригласила меня сесть и предложила мне ужин, а Джо кричал, что Треверс заплатит за землю своими боками, Хью был, словно побитая собака, его жена плакала, дети пищали, прося есть, словно выводок поросят, и… я не стал им говорить…

Он покачал головой, как бы в недоумении.

Сидя забытый возле камина, он испытывал странную усталость, от которой его голова падала на грудь; им овладело летаргическое состояние. Было тепло, и его переполняло чувство нереальности происходящего. И переполненная однокомнатная хижина Хобсонов, и тихий склон со свежей могилой под елью — все было нереально.

Он уснул под столом и проснулся, обнаружив, что чувство нереальности сохранилось. Все вокруг казалось не больше, чем сном наяву. Сам МакЛеннан, казалось, перестал существовать; его тело встало, помылось и поело, кивало и разговаривало без его участия. Больше ничего во внешнем мире не существовало. И таким образом, когда Джо Хобсон поднялся и заявил, что они с Хью идут в Хиллсборо искать справедливого суда, Абель МакЛеннан обнаружил, что шагает вместе с ними, кивая и разговаривая, когда обращались к нему, имея не больше воли, чем труп.

— Мне казалось, что по дороге идут мертвецы, — произнес он, как во сне. — Я и Джо, и Хью, и остальные. Я мог быть в том или ином месте; мне было все равно, до тех пор пока не придет время закопать мои кости возле Эбби. Я не возражал.

Когда они достигли Хиллсборо, он не обратил внимания на то, что намеревался делать Джо, только следовал за ним, не думая ни о чем. Он шел по грязным улицам по осколкам оконных стекол, смотрел на факелы и толпу, слушал крики и стоны, совершенно не тронутый всем этим.

— Это были мертвецы, которые стучали костями, одной о другую, — сказал он, пожав плечами. Он помолчал мгновение, потом повернулся к Джейми и посмотрел на него долгим истовым взглядом.

— Это так? Ты тоже мертв, не так ли?

Мозолистая рука со скрюченными пальцами оторвалась от красной тряпки и дотронулась до лица Джейми.

Джейми не отклонился от прикосновения, но взял руку МакЛеннана между своими.

— Нет, charaid, — сказал он мягко. — Еще нет.

МакЛеннан медленно кивнул.

— Да. Время придет, — сказал он. Он освободил руку и сидел некоторое время, разглаживая платок. Его голова немного покачивалась, словно его шея была растянутой пружиной.

— Время придет, — повторил он. — Это не так страшно.

Он встал и повязал красный платок на голову, потом повернулся ко мне и поклонился со странным беспокойным выражением в глазах.

— Я благодарю вас за завтрак, мэм, — сказал он и ушел.

С уходом Абеля МакЛеннана завтрак закончился. Рядовой Огилви, выразив благодарность, удалился, Джейми и Фергюс отправились на поиски кос и астролябии, а Лиззи, поникшая духом в отсутствии Огилви, объявила себя больной и отправилась под один из навесов с большой чашкой отвара пижмы и руты.