Тереза Медейрос - Озорница (Ангел на час)

Ошеломленный горькими признаниями поверженного противника, Джастин присел на корточки.

— У нас могло быть все, что ни пожелаешь, — продолжал Ники. — Ты и я могли быть счастливы, но ты отказался от титула и наследства. Отбросил, вышвырнул, как старую, ненужную вещь. Конечно! Мы гордые и независимые! Нам наплевать на деньги! И все потому, что ты не знал им цены. Все потому, что тебе никогда не приходилось корчиться в потных руках грязной свиньи из Сицилии, сцепив зубы, терпеливо сносить его приставания, и все это в надежде, что потом он швырнет кусок хлеба как плату за твои услуги.

— Нет, я никогда не знал и не догадывался, — признался Джастин, отвернув лицо. — Клянусь, не знал!

Он абсолютно не был готов к тому, что последовало. Резким ударом каблука в подбородок Ники отбросил противника, не дав ему опомниться, выхватил из-за пояса пистолет и направил на Джастина. Тот медленно встал на ноги. Салери поднял шляпу и нахлобучил на голову. Рука с пистолетом ходила ходуном.

— Богатенький недоносок, ты все испортил, а если бы мы действовали совместно, нам было бы море по колено, все могло принадлежать нам!

Внезапно послышался тихий вздох, едва перекрывший шелест ветра, и глазам непримиримых противников явилась Эмили. Свет луны играл на перламутровой рукоятке пистолета, выглядывавшей из ее узкой ладони.

При виде Эмили Джастин едва не разрыдался от счастья. Главное — жива, ничего страшного не случилось, да и выглядела она в этот момент на редкость красивой и желанной.

Ники медленно опустил пистолет.

Девушка сделала несколько шагов в сторону Джастина, сжимая оружие недрогнувшей рукой. Призрачный лунный свет сгладил черты лица, и, казалось, оно скрывается за непроницаемой фарфоровой маской, сквозь которую жарким пламенем просвечивают карие глаза.

— Надеюсь, ты не будешь возражать, если я пристрелю этого мерзавца, — процедила сквозь зубы девушка.

Ники усмехнулся, отбросил пистолет, достал носовой платок и принялся тщательно вытирать ладонь, будто хотел стереть саму память о соприкосновении с оружием.

— С удовольствием предоставляю тебе эту возможность, моя дорогая.

— Все в порядке, любимая, — откликнулся Джастин. Он стоял с безвольно опущенными руками, не предпринимая попытки защищаться или бежать. — Я буду тебя любить, даже если ты убьешь меня.

Эмили сделала еще шаг вперед, из-под пушистых ресниц по щеке скатилась одинокая слеза. Держа палец на спусковом крючке, тихо сказала:

— Теперь, надеюсь, понятно, какие испытываешь чувства, когда умираешь за тысячи миль от родного дома от пули, выпущенной любимым человеком.

— Ошибаешься, — возразил Джастин. — Я дома, и, если мне суждено умереть от пули, я бы предпочел, чтобы стреляла именно ты.

— Поторопись, стреляй! — скомандовал Ники. — Иначе он убьет нас обоих, как убил твоего отца. Эта парочка меня просто с ума сводила. Вечно о чем-то шушукались, смеялись за моей спиной и не обращали на меня ни малейшего внимания, словно не считали достойным их компании. Ты бы рассказал нам, Джастин, что на самом деле произошло в ту ночь, — поддразнил он герцога. — Что это было? Ты действительно убил его, спасая от участи, которая хуже смерти, или просто поссорились два любовника?

Без предупреждения Эмили нацелила пистолет на Ники и строго сказала:

— Никому не позволю говорить о моем батюшке в таком духе.

Раздался выстрел, и с головы Ники слетела панама. Он был настолько поражен случившимся, что даже не испугался.

— Зачем ты это сделала, сучка? Ты себе представляешь, сколько я заплатил за эту шляпу?

— Надеюсь, не больше, чем за костюм? — осведомилась Эмили и прострелила пиджак под мышкой, а затем прицелилась прямо в сердце.

— Не надо этого делать, Эмили, — попросил Джастин мягким тоном, осторожно приближаясь к девушке. — Лучше отдать его под суд, и гарантирован весьма продолжительный тюремный срок.

— Тюрьмы ему мало, — возразила Эмили и снова взвела курок. По ее щекам ручьем бежали слезы.

Ники в страхе закатил глаза, но чувствовалось, что его тревожат не намерения Эмили, а нечто совсем другое, он словно слышал что-то доступное одному ему. Участники драмы замерли, прислушиваясь. И наконец поняли, что царившая вокруг тишина обманчива и на самом деле таит смертельную угрозу. Подрагивали и шелестели листья деревьев, заросли дышали и будто пялились сотнями невидимых глаз. Холодный пот прошиб Джастина.

Внезапно все вокруг заполонили гибкие бронзовые фигуры, с диким криком вырвавшиеся из зарослей. Джастин бросился к Эмили, пригнул ее к земле, прикрыл телом и прижал ее голову к своей груди, чтобы девушка не видела жуткие татуированные рожи, искаженные яростью. Оглушительные вопли перекрыли гул прибоя, зашлись в дикой пляске загорелые голые ноги, отбивавшие странный ритм. Кто-то в ужасе кричал, то ли Эмили, то ли еще кто, и вдруг прорезался жалобный вой Ники:

— Сволочи! Дикари, будьте вы трижды прокляты! Не трогайте костюм! Не смейте его рвать!

Джастин поднял голову и увидел, что туземцы тащат отчаянно сопротивляющегося Ники в заросли, схватив его за ноги и за руки. Вскоре они исчезли, оставив позади втоптанную в песок панаму. Шум борьбы постепенно затих вдали, наступившую тишину нарушали только шипение волн и пронзительные крики киви-киви.

Герцог кожей ощутил чужой колючий взгляд, повел глазами и увидел худощавого туземца, сидевшего на корточках под деревом. Их взгляды скрестились в немом мужском разговоре, дикарь встал, дружески махнул рукой и растворился в темноте.

— Настоящий английский слуга способен проявить редкую смекалку и инициативу, если его вынуждают обстоятельства, но мы это часто просто недооцениваем, — убежденно сказал Джастин.

Уткнувшись носом в мускулистую грудь возлюбленного, Эмили нежилась в крепких объятиях и жадно вдыхала знакомые запахи родного тела. Со временем она успокоилась, перестала дрожать и подняла лицо, смеясь и плача одновременно.

— Ах, Джастин! — воскликнула девушка, обнимая его за шею, и тут до нее дошло, что он ведет себя довольно странно, никак не реагируя на ласку. — Послушай, но не мог же ты подумать, что я выстрелю в тебя? — с укором спросила Эмили.

— Признаться, такая идея приходила мне в голову.

— Однако ты повел себя как истинный джентльмен, твоим изысканным манерам и галантности можно только позавидовать, — насмешливо заметила Эмили. — Помнится, одарил меня ангельской улыбкой.

Джастин снял ее руки со своей шеи, встал, неспешно отряхнул песок с брюк.