Кейт Куинн - Хозяйка Рима

Еще вчера Тит Флавий Домициан был всего лишь моим дядей, человеком грубым и странным. Сегодня он господин и бог, верховный правитель, император Рима. Подобно моему отцу и деду, правившими Римом до него, он считается владыкой всего мира. И мне страшно.

Но он добр ко мне. Он говорит, что скоро выдаст меня замуж за моего двоюродного брата Гая. Обещает устроить роскошные бои гладиаторов по этому случаю. Я не осмелилась сказать ему, что ненавижу эти омерзительные ристалища. Он желает мне добра. Говорит, что его венценосная супруга закажет для меня свадебный наряд. Как она божественно красива — в одеянии из зеленого шелка, украшенная с головы до ног изумрудами! Ходят слухи, что он безумно ее любит. Ходят слухи и о том, что она ненавидит его, но народ обожает всякие слухи.

Я смотрю на огонь, пока не начинаю различать в нем два языка пламени.

Мне страшно. Мне всегда страшно. Тени под моей постелью, тени в темноте, бесплотные голоса.

Сегодня на арене погибали тысячи людей, но мой дядя пощадил всего лишь одного человека. Он ненавидит остальных членов своей семьи, но всегда добр ко мне.

Чего же хочет мой дядя? Да разве кто-то знает это?

Веста, богиня домашнего очага, храни меня. Твоя защита нужна мне сейчас как никогда.

Рим, сентябрь 81 года н. э.

Одним решительным ударом ножа я вскрыла на запястье вены и с интересом наблюдала за тем, как капает кровь. Мои запястья покрыты шрамами, однако вид собственной крови до сих пор завораживает меня. Впрочем, этому неизменно сопутствует опасность. Не стала ли я после стольких лет слишком беспечной, не сделаю ли я слишком глубокий порез? Не настанет ли при этом день, когда я увижу, как моя молодая жизнь безвозвратно стечет в голубую глиняную чашу с изображением нимф? Эта мысль скрашивала существование, в котором было так мало радости.

Нет, на этот раз этому не суждено случиться. Первая капля крови постепенно превратилась в тоненькую струйку, и я, все так же держа на коленях голубую чашу, села и прислонилась спиной к мозаичной колонне атриума. Скоро перед моим взором возникнет восхитительная дымка, и окружающий мир примет приятные размытые очертания. Эта дымка сегодня мне особенно нужна. Потому что сегодня я буду сопровождать мою хозяйку, которая отправится в Колизей, чтобы посмотреть бои гладиаторов, устроенные в честь вступления на престол нового императора. А судя по тому, что я слышала о таких боях…

— Тея!

Это голос моей хозяйки. Я негромко выругалась на смеси греческого, еврейского и вульгарной латыни. Ни одного из этих языков она не знает.

В голубой чаше скопилась лужица моей крови. Я обвязала запястье полоской ткани и зубами затянула узел, после чего вылила содержимое чаши в фонтан в центре атриума. При этом я постаралась ни единой капелькой не запачкать мою коричневую шерстяную тунику. Глаза у моей хозяйки зоркие, как у орла, и она сразу же заметила бы кровавое пятнышко, а я, разумеется, не стала бы объяснять ей, что вынуждает меня раз или два в месяц брать голубую чашу с изображениями нимф и наполнять ее собственной кровью. Однако, честно говоря, я рассказываю своей хозяйке лишь очень немногое. И хотя я попала к ней в услужение не очень давно, я точно знаю, что мне лучше держать язык за зубами.

— Тея!

Я обернулась слишком быстро. Тотчас закружилась голова, к горлу подступила тошнота, и я была вынуждена прислониться спиной к колонне. Пожалуй, сегодня я перестаралась: крови вытекло слишком много. И это, как назло, в тот день, когда мне предстоит увидеть, как на арене встретят смерть тысячи животных и людей.

— Тея, хватит бездельничать!

Моя хозяйка высунула из-за двери спальни свою хорошенькую головку. Как хорошо, что я не вижу ее раздраженного лица, а лишь размытое пятно!

— Отец ждет, а ты еще должна одеть меня!

Я послушно отправилась вслед за ней; мои ноги как будто парили над полом. Пол был вымощен безвкусной плиткой со сценами гладиаторских боев, и я шагала по вооруженным трезубцами гладиаторам. Да, вкуса этим изображениям недоставало, но они вполне соответствовали случаю — отец моей хозяйки, Квинт Поллио, был одним из нескольких главных устроителей гладиаторских игр.

— Голубое платье, Тея. С жемчужными пряжками на плечах.

— Да, моя госпожа.

Моя хозяйка. Она же Лепида Поллия. Меня купили для нее несколько месяцев назад, когда ей исполнилось четырнадцать лет. Теперь, когда она уже почти стала женщиной, ей понадобилась рабыня, которая причесывала бы ее и носила над ней опахало. В качестве подарка для нее я не стоила жемчужного ожерелья, серебряных браслетов и полудюжины шелковых платьев, которые она получила от своего любящего отца. Ей определенно было приятно иметь личную тень.

— Ты опять порезалась за обедом, Тея, — она сразу заметила повязку на моем запястье. — О боги, до чего же ты неуклюжая! Смотри, не урони шкатулку с моими драгоценностями, иначе я буду вынуждена тебя наказать. Сегодня я хочу в волосы золотые ленты в греческом стиле. Да-да, сегодня я стану гречанкой… совсем как ты, Тея.

Ей было хорошо известно, что никакая я не гречанка, несмотря на имя, которое дал мне афинский торговец, мой самый первый хозяин.

— Да, моя госпожа, — пробормотала я на чистейшем греческом.

Черные брови Лепиды недовольно сложились домиком. Я была лучше образована, чем моя хозяйка, и это бесконечно ее раздражало. Я же считала своим долгом напомнить ей об этом по меньшей мере раз в неделю.

— Не задавайся, Тея. Ты всего лишь маленькая еврейка-рабыня. Не забывай об этом.

— Да, моя госпожа. — Я покорно заплела и заколола пряди ее темных волос. Лепида, не останавливаясь, болтала дальше.

— …отец говорит, что сегодня в боях будет участвовать Беллерафон. Да, я знаю, что он великий гладиатор, но его лицо! На него жутко смотреть! Он может вырядиться, как щеголь, но никакое благоуханное притирание в мире не сможет превратить его в Аполлона. Нет, конечно, он грациозен, как пантера, даже когда втыкает меч прямо в горло противнику… Ой, ты уколола меня!

— Прости меня, моя госпожа.

— Ты сегодня определенно вся зеленая. Знаешь, нет никакой причины так болезненно переживать из-за гладиаторских поединков. И гладиаторы, и рабы, и пленники — все они все равно когда-нибудь умрут. Но, по крайней мере, при этом они хотя бы доставят нам удовольствие.

— Возможно, всему виной моя еврейская кровь, — предположила я. — Мы не видим в смерти ничего забавного.

— Может быть, и так, — согласилась Лепида и принялась разглядывать свои покрытые лаком ногти. — По меньшей мере, сегодня поединки будут увлекательными. Если бы старый император не заболел и не умер в самый разгар сезона, нам еще долгие месяцы было бы не видать никаких развлечений.