Стефани Лоуренс - Безупречная жена

Антония заглянула в его серые глаза – они были спокойными и ясными.

– И насчет того, чтобы не вальсировать ни с какой другой дамой. Если вы будете рядом со мной, почему я должен захотеть танцевать с другой?

Антония внутренне нахмурилась.

– А что касается любовниц… – Филипп выразительно поднял бровь. – Если вы будете утолять мою страсть, разве мне понадобятся – или, скорее, разве у меня останется время на любовниц?

Эти слова заставили Антонию покраснеть, но она в ответ вскинула бровь.

– Вы замечаете, что все время отвечаете мне вопросами?

У Филиппа скривились губы.

– Это только с виду вопросы, любимая. И все они содержат в себе ответ на твое самое главное условие.

Он наклонился к ней, губы его призывно приблизились к ее губам. Она оторвала от них взгляд и посмотрела ему в глаза, с наслаждением увидела, как желание медленно раздвигает стальные створки, застилает их пеленой тумана.

– Мое главное условие? – прошептала она беззвучно.

Филипп улыбнулся, но улыбка не смягчила его лицо.

– Я надеялся, что ты поймешь это без слов. – Он заглянул ей в глаза и глубоко вдохнул, чтобы успокоиться. – Бог – и добрая половина светского общества – уже знает, что я люблю тебя. – Он пристально посмотрел на нее, затем добавил очень серьезно: – Безоговорочно, безгранично, безраздельно, намного сильнее и бесконтрольнее, чем диктует здравый смысл.

Антония смотрела на Филиппа, и его слова хрустальными колокольчиками звенели в ее ушах, в голове, в сердце. Переполнившая ее радость отразилась в глазах, и он наклонился и поцеловал ее долгим требовательным поцелуем. Когда он оторвался от нее, она не сразу смогла перевести дыхание.

– Здравый смысл?

И увидела, как сталь снова заблестела в его глазах, оттесняя стихийное желание. Он медленно поднял бровь, зловеще сжал челюсти.

– Именно. – Тон его внезапно стал резким. – И это возвращает нас к твоей ночной выходке. – Он оторвал ладони от ее лица, только чтобы взять ее за талию.

Антония моргнула.

– Это была не моя выходка, а Катрионы и Джеффри.

Филипп прищурился:

– Довольно с меня ваших семейных оправданий – я сегодня уже ими насытился.

В камине упало полено, выбросив вверх сноп искр. Сдавленно чертыхнувшись, Филипп выпустил Антонию и нагнулся, чтобы поворошить поленья. Девушка тут же незаметно отошла от него на несколько шагов. Он выпрямился, поставил на место каминные щипцы и прищурился, увидев ее маневры.

– Я говорю о том, как ты распорядилась моим фаэтоном.

Антония отметила, как сверкнули при этом его глаза.

– Ты сам однажды предлагал мне взять вожжи. – Перед камином стояло удобное кресло, и она потихоньку зашла за него.

– Я предлагал тебе править в городе, на безопасной аллее с покрытием из щебня, причем я должен был сидеть рядом! Но уж точно не управлять фаэтоном глухой ночью на заброшенной сельской дороге, в полной темноте! – Он шагнул вперед, пронзая ее взглядом. – Потому я и упомянул здравый смысл, – процедил он сквозь зубы. – Вот что делает со мной любовь к тебе! А я привык к спокойствию, сдержанности, джентльменской выдержке, невозмутимости, хладнокровию – и к постоянному, черт возьми, самоконтролю!

Быстрым движением он отодвинул разделявшее их кресло. Антония распахнула глаза, попятилась, но Филипп схватил ее за локти и притянул к себе.

– Видишь, что делает со мной любовь к тебе!..

Не договорив, он поцеловал ее, завладевая всеми ее чувствами так властно и требовательно, позволяя страсти говорить за него. И почувствовал, как она приникла к нему, уступая силе, прочно державшей их в своих шелковых сетях, крепость которых с такой неохотой признают мужчины. Слегка отстранившись, он проговорил, почти касаясь ее губ:

– Проклятье, ведь ты могла разбиться насмерть. Я бы тогда просто сошел с ума.

– Правда? – выдохнула она беззвучно.

Филипп застонал:

– Чистая правда, – и снова поцеловал ее, блаженно ощущая телом мягкие округлости, сулившие так много наслаждений в будущем. Он чувствовал, как горячее, безудержное желание с силой охватывает его. Довольный, отступил назад, не удержавшись, чтобы еще раз поцеловать ее в лоб и веки. – Тебе повезло, что, когда я тебя настиг, здесь были другие люди, – глухо проворчал он. – Всю дорогу я только и представлял, как переброшу тебя через колено и позабочусь, чтобы ты по меньшей мере месяц не смогла сесть на козлы.

Антония, блаженно дрейфуя в бескрайнем море счастья, радостно выдохнула:

– Ты бы не посмел.

– Может, и нет, – уступил Филипп. – Но эта мысль меня очень утешала.

Нежно улыбнувшись, Антония притянула к себе его голову и поцеловала.

– Обещаю, что впредь буду хорошо себя вести. Но все-таки хочу напомнить, что эта прогулка случилась не по моей инициативе.

– Хмм… – Филипп приподнял голову и вгляделся в ее лицо. – Во всяком случае, предлагаю использовать твой проступок – этот безумный ночной побег, – чтобы восполнить странный пробел между нами.

– Да?..

– Да. – Он улыбнулся. – Я пользуюсь репутацией человека, извлекающего пользу из самых неожиданных ситуаций.

Антония вопросительно смотрела на него. Едва ли она понимала, какой невинной выглядела сейчас. Улыбка сбежала с его губ, он снова нежно обхватил ее лицо ладонями, заглянул в глубину золотисто-зеленых глаз.

– Ты нужна мне, любовь моя. Пускай ты перевернула в моей жизни все вверх дном, никто другой мне больше не нужен. – Он слабо улыбнулся. – Ты представляла, как станешь самой удобной для меня женой, но я с самого начала понял, что это было бы невозможно. – Губы его иронически скривились. – Просто мне потребовалось слишком много времени, чтобы осознать неизбежное. – Он снова стал серьезен и заговорил медленно и напряженно, тихим глубоким голосом: – Но это все позади, наше будущее начинается здесь и сейчас. В наших сердцах мы уже муж и жена, во всех смыслах, кроме двух. Предлагаю исправить положение не откладывая. Мы проведем ночь здесь… – Его руки слегка дрожали, и он постарался унять эту дрожь, не подозревая, насколько красноречиво сейчас его лицо. Потемневшими глазами он заглянул Антонии в глаза. – Не проси, чтобы я тебя отпустил. Я так долго ждал, чтобы назвать тебя своей.

Ее улыбка – очаровательная, мягкая, соблазнительная – сбила его с толку.

– Я тоже ждала, – проговорила она тихо и безмятежно, без смущения отвечая на его взгляд. – Я мечтала, чтобы ты это сделал.

Сдерживая желание, Филипп прерывисто выдохнул. Отчетливо сознавая ответственность, он бросил на нее предостерегающий взгляд.

– Если ты сможешь воздержаться, чтобы не поощрять меня слишком явно, я буду тебе очень благодарен.

Она лукаво посмотрела на него – Филипп разглядел в ее глазах озорной огонек, который так любил. Он даже застонал, только представив на секунду, что она, с ее пытливым умом, возможно, уже отчасти ознакомилась с этой сферой, и его переутомленная сдержанность оказалась под нешуточной угрозой.