Сара Рэмзи - Мед его поцелуев

Но долг перед кланом не давал ему этой свободы.

— Возможно, в Лондоне никто не думает о горах. Но я не могу сдать их вот так, без боя.

— Вы можете говорить что угодно об увлеченности мисс Этчингем нашей историей, — сказала Эмили, кивая на едущую впереди пару, — но коль вам нужна жена, которая разбирается в политике, она напишет вам целый талмуд о том, что здесь происходит, если вы, конечно, дадите ей время.

Пруденс и Солфорд совершенно забылись в беседе о делах, без сомнения, давно минувших дней. То, что заставляло ее демонстрировать отсутствие интереса к ним, не распространялось на брата Эмили. Малкольм подогнал коня ближе к лошади Эмили и понизил голос:

— Мисс Этчингем, конечно, само совершенство. Но я хотел бы, чтобы с женой я мог говорить, смеяться и чувствовать хоть что-либо помимо академической отстраненности.

У самого уха зажужжал слепень. Он поднял руку и отмахнулся. Эмили резко дернулась в сторону, словно испугалась его прикосновения.

Он сузил глаза.

— Леди Эмили, я что-то упустил?

Она покраснела, но не извинилась.

— Нет. Но ваши требования стоит обсуждать с мисс Этчингем. Дайте ей время, и вы поймете, что вполне подходите друг другу.

— А что, если я захочу жениться не на мисс Этчингем? Эмили сжала поводья. Ее кобыла недовольно мотнула головой.

— Тогда я пожелаю вам счастья с очередной кандидаткой из списка.

Голос ее был холоден, как главный зал в середине зимы. А ему захотелось стать пламенем, которое вернуло бы ее к жизни.

— Пока что в моем списке лишь одно имя.

Она так резко натянула поводья, что он обогнал ее на десяток ярдов, прежде чем остановил коня. Он слегка повернулся в седле, не упуская ее из виду. Лицо Эмили побледнело, как мрамор, под копной золотистых волос.

Но в голубых глазах сияла ярость, с которой она послала лошадь вперед, догоняя его.

— Вы пригласили мисс Этчингем ради свадьбы, и вы обязаны жениться на ней, — сказала она с мрачной решимостью. — Что бы вы ни думали о нас, заверяю, она станет вам лучшей спутницей.

Он хотел прикоснуться к ней, доказать, что она не права. Но не мог позволить этого здесь.

— Мы оба знаем, что могло произойти в эту ночь. Почему же я должен отречься и жениться на женщине, которая со мной даже не разговаривает?

Эмили закрыла глаза. И без резкости взгляда вдруг показалась ему уязвимой.

— Если вы не хотите венчаться с Пруденс, найдите другую. В Лондоне десятки девушек, которые могут вам подойти. Я не смогу развлекать ваших гостей.

— Вы не хотите расстраивать мисс Этчингем браком со мной? Мы даже не обручены, и я не верю, что нравлюсь ей. Мы не спровоцируем скандала.

Она открыла глаза, но не встретилась с ним взглядом. Вместо этого она отвернулась, глядя на деревни за замком, которые он поклялся спасти.

— Милорд, вы ничего не знаете обо мне. Я не причина скандалов, но я и не фарфоровая кукла. У меня есть собственные мечты. Найдите милую девушку, которой будет достаточно вашего расположения. Вашей карьере это пойдет на пользу.

Ее откровенность поразила его. Но согласиться он просто не мог.

— Давайте встретимся вечером, — сказал он и тут же пожалел, что подобная глупость слетела с его губ. — Давайте обсудим это там, где можно спокойно беседовать, не посреди же дороги. Граф должен делать предложение в подобающей обстановке.

Эмили в ответ слабо улыбнулась.

— Как это прилично с вашей стороны, милорд.

Никогда в жизни он не чувствовал себя менее приличным.

— Сегодня?

Она не дрогнула от внезапной властности его голоса. Смерила его в ответ холодным взглядом, затем посмотрела вперед, туда, где Солфорд и Пруденс уже скрывались за поворотом дороги.

И когда повернулась к нему, в ее глазах искрилось лукавство.

— В библиотеке, в четверть одиннадцатого. Я верю, что после этого разговора вся бессмыслица о нашем возможном союзе закончится.

И Эмили послала кобылу в галоп, поднимаясь к форту, у которого их ждали Солфорд и Пруденс. Он дал ей несколько минут форы и послал коня следом. Казалось, она уверена в том, что они не подходят друг другу. Возможно, она права. Фергюсон наверняка не без причины сделал выбор в пользу мисс Этчингем.

Однако неодобрение Фергюсона было бессмысленно. Эмили оказалась не только интереснее подруги — она была дочерью графа, с приданым, которое вполне могло компенсировать любое количество неблагоразумных поступков. Если бы речь шла исключительно о статусе, Эмили была бы лучше мисс Этчингем, даже не учитывая того факта, что от одного ее смеха вскипала кровь.

Но его останавливали ее слова о мечтах. Общество не принимало женщин, которые смели желать чего-то помимо очередного приема. Если ее мечты могли навредить его репутации, она перечеркнет все его надежды на политические союзы.

Гонец с запиской отправился к Фергюсону с самого утра как он и планировал. От замка Малкольма до особняка друга было два часа езды, но он ожидал ответа лишь к вечеру.

Не может же все быть так плохо… но если может, то что ему делать? Малкольм справился с лицом к тому времен как поравнялся с Солфордом и Пруденс, но уколы совести не стихали. Он должен был жениться ради МакКейбов, не ради себя.

И впервые в жизни он задумался о том, стоит ли клан такой жертвы.

Разрушенный форт оказался идеальной декорацией для того что Эмили считала холодным и расчетливым сюжетом вроде брака Малкольма и Пруденс. Она уже видела, как можно это описать: невинную девицу продают в брак с целью спасения ее семьи, и подлый аристократ намеревается использовать ее ради собственной выгоды.

В разрушенном внутреннем дворе, под открытым небом, на выщербленной брусчатке, сквозь которую пробивалась трава, она сама верила в свою историю.

И предпочитала ее мрачной реальности. Будь это книга, Эмили была бы описана как злобная соблазнительница, готовая лишить подругу единственного шанса на брак. Эмили не собиралась оставаться в этой роли, но сложно было помнить свои цели, когда каждое слово Малкольма ощущалось как ласка на коже.

Однако Пруденс не станет лучше, если она решит все же выйти за Малкольма.

— Как вам цыпленок, мисс Этчингем? — спросил Малкольм.

Перед ними была расстелена скатерть, на которой громоздилось достаточно блюд, чтобы накормить весь местный гарнизон. Два лакея отправились в форт перед ними и расставили на скатерти яства, фарфоровые тарелки, уложили рядом подушки, чтобы леди расположились с удобствами.

Если это был стиль ухаживания лорда Карнэча, Эмили находила его милым.

— Все просто великолепно, милорд.

Голос Пруденс был едва слышен, несмотря на защиту стен.

Эмили сомневалась в намерениях Малкольма, но не могла не отдать ему должное за настойчивость.