Рикарда Джордан - Изгнанница. Клятва рыцаря

Рюдигер нахмурился и старался не обращать внимания на ее болтовню. А вот Авраам насторожился. Да и Герлин удивилась еще одной странности. Посреди помещения находился открытый, обложенный камнем очаг, над которым можно было готовить еду. В этом не было ничего удивительного, во многих трактирах имелись такие же. Но в глаза бросилось то, что пожилая женщина разогревала на огне молоко. Здесь кутили, но не ужинали. В таких заведениях даже не было повара.

Взволнованная Герлин пробралась к этой женщине.

— В вашем трактире есть дети, мадам?

Полненькая потаскуха, которую Авраам стал расспрашивать о «приведенных девицах», жеманилась, а потом к ним подошел хозяин публичного дома и включился в разговор. Разумеется, он лгал, утверждая, что не принимал рыцаря, с которым были девушка и ребенок, и Авраам, чтобы добиться правды, достал кошелек, а Рюдигер схватился за рукоять меча.

А вот старая шлюха Клаудин ничего не скрывала. Вдали от мужчин — ее не слышали ни спутники Герлин, ни хозяин публичного дома — она не боялась говорить.

— Там что-то неладно. Девушка не похожа на девицу легкого поведения — и даже если она и промышляет этим, никто ведь не станет таскать за собой на работу ребенка! Большинству мужчин это не нравится, а других это наводит на дурные мысли… Я не продала бы своего ребенка! — Клаудин проверила, нагрелось ли молоко, и перелила его в мисочку.

Между тем Рюдигер и хозяин трактира перешли на повышенные тона — юный рыцарь настойчиво требовал, чтобы мужчина сказал, где он спрятал беглецов.

— Они наверху, — охотно сообщила Клаудин. — Там, по крайней мере, тепло и сухо. Но почему вы спрашиваете, госпожа? Боже милостивый, этот тип случайно не украл малыша и девушку? Сударыня, так это ваш ребенок?

— Они наверху! — воскликнули Герлин и Авраам в один голос.

Пока Рюдигер наседал на хозяина, Аврааму удалось разговорить юную шлюху. Рюдигер из Фалькенберга, не раздумывая, выхватил меч и бросился вверх по лестнице.

Флорис де Трилльон никогда не видел Ричарда Плантагенета таким разгневанным. Король побагровел от ярости и то и дело сжимал руки в кулаки, читая письма, которые Герлин обнаружила в архиве короля Филиппа.

— Это непостижимо! — наконец вырвалось у него. — Вся территория Нормандии на правом берегу Сены… Руан, Турень… Этот шелудивый пес продал испоконвечные владения Плантагенетов! И к тому же попрал наше доброе имя! Он обещает принести присягу французскому королю от имени всей Англии, если тот поддержит его в борьбе со мной!

— Кто что обещает? — невозмутимо спросила госпожа Алиенора.

До этого момента она беседовала с Флорисом, который испытывал все большее беспокойство. Герлин уже давно должна была появиться. Что могло задержать ее?

— Мой так называемый братец! — взревел Ричард. — Иоанн, который с такой самоотверженностью управлял моими землями, пока я находился в тюрьме в Трифельсе! Ты знала об этом, матушка?

Он протянул матери письмо, и она быстро пробежала его глазами. Флорис знал содержание этого письма. В нем Иоанн Плантагенет клялся королю Франции в вечной верности — если только тот поможет ему избавиться от брата Ричарда. Помимо писем, Герлин обнаружила в архиве подписанный Иоанном тайный договор: если Филипп ІІ поможет младшему Плантагенету взойти на английский трон, тот отдаст ему большую часть земель на континенте.

Алиенора не выглядела изумленной.

— Я никогда не доверяла ему, — сказала она. — Но если бы я знала об этом… Это подло, Ричард, я согласна с тобой! Иоанн хочет заполучить корону, это мне было ясно. Но то, что он готов ради этого предать свою страну и семью…

— И прежде всего своего брата! — воскликнул Ричард. — Что он вообразил? Что я сгнию в Трифельсе? Или погибну — вследствие «несчастного случая»?

Алиенора пожала плечами.

— Возможно, он пошел бы на тебя войной, — попыталась она обелить своего младшего сына.

Ричард не проклинал бы своего брата, если бы тот открыто выступил против него. Он ведь тоже был тщеславным, борьба за власть между Плантагенетами велась постоянно. Но тайный сговор с французским королем…

— Для этого он слишком труслив! — кратко охарактеризовал Ричард Иоанна Безземельного. — Он хочет, чтобы за него воевали другие. Ну и что нам с ним делать, матушка? — Король сделал глубокий вдох и выдох, он явно пытался успокоиться.

Флорис решил, что пришло время высказать свои соображения.

— Сэр… простите, что я осмелился заговорить без вашего позволения. Но я… я чрезвычайно обеспокоен. Я думаю, вас сейчас волнует другое, но госпожа Герлин уже давно должна была явиться сюда, и я пришел к выводу, что что-то случилось. Госпожа Герлин никогда не воспротивилась бы вашему приказу, и она сама хотела увидеть вас, чтобы лично передать вам эти документы. Но раз она не явилась… я хотел бы отправиться на ее поиски, ваше величество.

Ричард Плантагенет кивнул, как и прежде, погруженный в свои мысли.

— Разумеется, господин Флорис. Вы свободны, заботьтесь о своей даме. И если найдете ее, то передайте мою благодарность за сохранность этих писем — и обяжите ее молчать! Последнее касается и вас, никто не должен знать, что мой брат Иоанн… продажный пес! — Обычно излучающие приветливость глаза Ричарда метали молнии.

Флорис поклонился королю и его матери, но Ричард этого даже не заметил.

— Тогда мы увидим вас и даму утром, — сказала госпожа Алиенора.

Мириам пыталась думать о звездах. Она не могла видеть небо, но оно было там, за слуховым окном, в которое совсем недавно дождь барабанил так, словно Господь хотел все смыть с лица земли. Мириам была бы не против, но ливень прекратился. Сейчас ей нельзя было поддаться страху, она не должна была с отвращением думать о мужчине, который как раз, покряхтывая, забрался на нее. Если она не сумеет затеряться в мечтах о звездном небе, то умрет…

Рыцарь начал торопливо целовать ее, протолкнул язык между ее зубами, словно преодолевая стены вражеской крепости. Его член прижимался к ее бедру — но на ней все еще была рубашка, он не удосужился задрать ее. Рука мужчины нащупала край подола рубашки… Мириам надеялась, что он не разорвет ее, она с ужасом представила, как будет проходить утром в лохмотьях через публичный дом. Впрочем, все ведь знали, что здесь происходит. Она была проклята, очищение в микве ничего не дало… Из-за этого умер Соломон… Нет, не думать об этом, не плакать, не кричать… Звезды…

Девушка закрыла глаза, плотно сжала веки, чтобы хотя бы таким образом отгородиться от мужчины. Она попыталась представить небо над собой. Ее звезды…

Внезапно она услышала шаги на лестнице, торопливые, тяжелые шаги, а не медленные и осторожные. Это явно был не хозяин публичного дома и не одна из его девиц. Тот, кто поднимался сюда, был настроен решительно, и на нем были не легкие туфли, а тяжелые сапоги. Рыцарь забеспокоился. Он отстранился от Мириам и выпрямился.