Ирина Сахарова - Роковая ошибка княгини

А остальное, наверняка, куплено на его деньги. На деньги этого подлого, лицемерного человека, за которого её мать собиралась замуж! Кусок встал комом в её горле, но ради Арсения ей пришлось сделать вид, что всё хорошо, и она почти успокоилась.

Она пообещала, что ляжет спать, а сама, стоило ему уйти, вышла из своей комнаты, и бегом спустилась вниз по лестнице. Схватив плащ, Саша взяла со стола похоронку, которую Алёна даже не удосужилась убрать, и направилась в сторону больницы. На часах было восемь — обычно к этому времени Сергей приходил за ней, чтобы проводить домой. Независимо от того, её была смена, Анина или Василисина, Александра всегда ходила в больницу часам к шести: помочь девочкам, если нужно, проведать своих пациентов, которые называли её исключительно «доктор», и, если всё в порядке, попить чай с Воробьёвым, в кабинете её отца, который он занял, когда Иван Фетисович уехал воевать.

И сегодняшний день не должен был стать исключением. Они были нужны ей, оба. И это хорошо, что Авдеев был здесь. С ним легче.

— Как думаете, они нарочно это подстроили? — Спросила она, когда, собрав обоих в кабинете, рассказала всю историю от и до. — Пока отец жив, ей ни за что не выйти замуж вторично, но как только его объявят погибшим…

— Печать на обороте смазана. — Доложил Сергей, первым делом взявший похоронку в руки, чтобы проверить на подлинность. — Трудно сказать, настоящая ли, или любая другая… Министерская, например? Свеженькая такая, размазанная пальцем, чтобы невозможно было ничего разобрать.

— Её без труда признают подлинной, когда понадобится. — Вздохнув, сказал доктор Воробьёв. — Тут мы, к сожалению, ничего не сможем изменить. Она всё равно выйдет за него замуж. Он министр, влиятельный человек, и встать у него на пути мы не сможем, даже если очень постараемся.

— Да чёрт с ним, с министром, Викентий Иннокентьевич, — отмахнулась Александра, — вы мне скажите, мой отец жив или нет? Действительно ли это письмо с фронта, или же Гордеев это нарочно подстроил, чтобы освободить мою мать от замужества?

— Мишеля бы спросить. — Задумчиво сказал Сергей, передав записку Воробьёву. — Он воевал, знает, наверное, как такие записки должны выглядеть. Уж он-то оригинал от подлинника без труда отличит!

— Господи, спаси меня и сохрани! — Вдруг прошептала Александра, и перекрестилась. — Я представляю, как он отреагирует на новость об этой свадьбе! И княжна, его сестра… Спаси и сохрани, Господи! А получится, интересно, у меня с ними не встречаться? Так, чтобы прямо никогда в жизни?

Сергей хотел бы успокоить любимую и сказать, что брат и сестра Волконские — милые, добрые и пушистые, но солгать Александре не посмел. Они и до самоубийства княгини были довольно тяжёлыми в общении личностями, что он, что она, а после того, как станет известно о свадьбе… Страшно представить, что ждало Александру с Арсением. Неудивительно, что она не хотела с ними встречаться.

— Я боюсь, дорогая, что тебе придётся смириться. — Подал голос Викентий Иннокентьевич, нарушив воцарившееся в кабинете молчание. — Записка, скорее всего, поддельная. Козни этого негодяя, чтобы освободить твою мать от уз первого брака. Но что мы можем против этого?

— Главное, чтобы мой отец был жив. — Прошептала Александра. — Остальное не так важно! Со всем остальным я справлюсь. — Она подняла взгляд на Сергея, ища его поддержки. — Справлюсь ведь?

— Мы вместе со всем справимся. — Заверил он её, а доктор Воробьёв подумал, что Сергей Константинович — определённо, очень достойный молодой человек, и Саше с ним здорово повезло. Сам Сергей Константинович в тот момент подумал, что Саше повезёт ещё больше, если Мишель уедет на фронт сразу же после похорон матери. Тогда останется одна Катерина, а с ней, Сергей не сомневался, Александра найдёт общий язык, пусть это и будет непросто. В противном случае, Авдеев даже представить боялся, как отреагирует Мишель на такую новость.

А отреагировал он вполне однозначно, как и ожидалось, и на следующий день после того, как было объявлено о свадьбе, Иван Кириллович пришёл к Алёне с букетом цветов, а так же с огромным синяком в пол-лица, и с переломанным носом. Александра уже собралась, было, спросить, кто это так искусно разукрасил личность господина министра, но её опередил Арсений, на что недовольный Гордеев ответил, что просто неудачно упал.

Уже потом, вечером, когда Сергей провожал Александру до дома, он рассказал, что Мишель, узнав о грядущей свадьбе, спустил отца с лестницы самым бесцеремонным образом, и, наверное, убил бы его насмерть, если бы не вовремя разнявшие их слуги.

— Сам Волконский при этом не пострадал, досталось в основном Ивану Кирилловичу, да и немудрено — куда ему, конторскому чиновнику, против боевого офицера! — Рассказывал Авдеев, пряча улыбку. Очевидно, он за товарища был горд, хотя повод для гордости был сомнительный.

Александра, с одной стороны, едва сдерживала смех, а с другой ей делалось дурно, когда она думала о том, что этот человек может сделать с ними, если он запросто посмел поднять руку на родного отца.

— Почему ты всегда говоришь о нём — Волконский, Волконский? Почему не Гордеев? Разве он не сын Ивана Кирилловича?

— Сын, но у Мишеля фамилия матери. Это она так настояла, бог знает зачем, ну, а Иван Кириллович не стал спорить.

— Что ж, понятно. Но я в любом случае не хочу встречаться с этим человеком! Поди объясни ему, что я точно так же против этой свадьбы, как и он… ведь ни за что не поверит! Для таких, как он — такие как мы все одним миром мазаны. Я боюсь. — Искренне призналась Александра.

— Да поздно уже бояться, Сашенька. — Сурово, но, тем не менее, справедливо сказал Сергей. — Нужно брать себя в руки и плыть по течению. Викентий Иннокентьевич правильно сказал, мы ничего не сможем изменить. Если уж даже Мишель не смог, а у него влияния-то побольше будет, чем у нас всех вместе взятых. Что уж тут поделаешь? У его отца связи в министерстве, половина Москвы под ним. Как бы мы с тобой не хотели обратного, но эта свадьба всё-таки состоится.

— Это всё большая ошибка, огромная ошибка, которую моя матушка не должна совершать! — Произнесла Саша в отчаянии. — Но знаешь, что самое страшное, Серёжа? Что мы, действительно, ничего не можем сделать! Нам то и остаётся, что плыть по течению, как ты и сказал. И смотреть, куда оно меня приведёт.

А оно совершенно неожиданно привело её в Москву.

Конечно, она была против. И, конечно, с её мнением никто считаться не стал — тремя голосами против одного решение было принято в пользу немедленного отъезда. О, да, именно тремя голосами: предатель-Арсений живо переметнулся на сторону сильных, похоже, проникшись к Гордееву искренней симпатией. Он купил ему игрушечный пистолет, и принёс форму пажеского корпуса, и мальчик был на седьмом небе от счастья — много ли надо ребёнку?