Лавирль Спенсер - Колибри

Когда она вошла в комнату и увидела, что он держит, она спросила с отвращением:

– Что это вы делаете с этой гадостью? Мочевой пузырь был начисто отмыт, надут и перевязан пряжей из ее вязальной корзины. Джесси держал пузырь в правой руке, сжимая и разжимая его. Это действие было не менее ужасно, чем то, как он облизывал губы. Джесси, растягивая слова, с улыбкой проговорил:

– Упражняю руку для револьвера. Потрясенная, мисс Абигейл была не в силах отвести глаз от темных, гибких пальцев Джесси, которые сжимались и сжимались. Ее губы приоткрылись, щеки пылали, внутри все бурлило и трепетало. Может, повернуться и убежать? И пусть он с удовольствием глумится над ней еще раз? Мисс Абигейл приказала:

– Отложите эту мерзкую штуку, если хотите, чтобы я помогла вам.

Он сделал еще несколько медленных, внушительных сжатий, прежде чем, пренебрежительно усмехаясь, отложил пузырь в сторону. Ну, ну, подумал он, прямо представительница королевских кровей! В ночной рубашке и халате!

– Вы слишком слабы, чтобы наклоняться и мыть волосы шампунем, поэтому я принесла самое лучшее средство после шампуня: овсяную муку. Она не благоухает, но чистит.

– Не в обиду будет сказано, Эбби, но вы уверены в том, что собираетесь делать?

– Абсолютно, но вам следует лечь.

– Овсяная мука? – скептически спросил Джесси, не двинувшись с места.

– Именно, – твердо сказала мисс Абигейл. – Вы предпочитаете, чтобы я вас обслужила сухо или вообще никак?

Она слишком поздно сообразила, что именно сказала. Улыбка зародилась в глазах Джесси, и к тому моменту, как она достигла губ, мисс Абигейл была цвета корицы.

Джесси растянулся во всю свою длину и, растягивая слова, проговорил:

– Разумеется, сухо.

Совсем разволновавшись, мисс Абигейл засуетилась с миской сухой овсянки, полотенцем и тремя булавками, а Джесси вопросительно наблюдал за этими предметами.

– Полотенце под голову, – сказала она вспыльчиво, как будто он на самом деле был болваном.

– Ох, да, конечно.

Он усмехнулся и приподнял голову, пока мисс Абигейл подстилала полотенце. Потом, на удивление Джесси, она высыпала половину муки из миски на его голову и начала тереть, словно намыливая.

– Убиваете двух зайцев сразу? – сострил он. – Завтра сможете приготовить мне овсянку.

Мисс Абигейл была застигнута врасплох и почти рассмеялась, и Джесси озорно взглянул на нее. В конце концов он закрыл глаза и наслаждался прикосновением ее рук к волосам – он помнил это ощущение с детства. Ему даже показалось, что до него доносится запах свеженачищенных туфель его братьев и сестер, выставленных внизу у лестницы, дожидающихся воскресного утра. Как давно он не был в доме, где субботу проводят в хлопотах, готовясь к воскресенью?

– Поднимайтесь! – приказала мисс Абигейл, прервав его воспоминания. – Я стряхну муку. Сидите смирно, пока я не вернусь.

Она осторожно взяла полотенце за четыре уголка и вышла, унося испачканную овсянку. Она повторила «мытье» еще раз, только теперь насыпала овсяную муку на волосы и обвязала голову Джесси полотенцем наподобие тюрбана, закрепив булавками.

– Овсяная мука впитает жир. Оставим ее на некоторое время, – сказала она и подошла к тазику, чтобы вымыть руки. Но там по-прежнему стояла вода из-под мочевого пузыря. Она с гримаской взяла тазик и вышла.

чтобы вылить.

Когда она вернулась, Джесси снова упражнял свою руку с помощью той вещи. Он пригласил мисс Абигейл:

– Оставайтесь, пока я впитываюсь.

Она посмотрела на сжимающуюся руку, потом скептически ему в лицо.

– Чем еще я могу заниматься, обвязанный, как шейх с блохами? – спросил он, закатывая вверх глаза. Мисс Абигейл непроизвольно затянула концы пояса, которым был обвязан ее халат. Наконец он отбросил пузырь в сторону и обходительно произнес:

– Вечер субботы– это время развлечений, помнишь, Эбби? Я провалялся в этой постели почти две недели и, если откровенно, уже схожу с ума. Я хочу с тобой поболтать.

Мисс Абигейл вздохнула и присела на сундук у кровати.

– Раз вы становитесь таким неугомонным, то, наверно, выздоравливаете.

– Я не привык так долго быть без движения.

– А к чему вы привыкли? – Она не была уверена, что желает слышать какие-либо убогие подробности о жизни грабителя, но ей было все же страшно любопытно. Он между тем гадал, поверит ли она ему, если он расскажет правду.

– Я не привык к таким местам, как это, поверьте мне, и не привык проводить время с такими женщинами, как вы. Я много путешествую.

– Да, я так и предполагала, учитывая ваше занятие. Это не надоедает?

– Иногда, но я должен это делать, и поэтому делаю.

Она посмотрела ему прямо в глаза – Мисс Задавака раздает свои нравоучения.

– Нельзя так жить. Почему вы не бросите это занятие и не займетесь чем-нибудь полезным?

– Верите или нет, но быть фотографом – это не так уж бесполезно.

– О, да будет вам, неужели вы думаете, я поверила вашей истории о камере, которую вы оставили на поезде?

– Нет, я думаю, такая женщина, как вы, в это не поверит.

– Ив чем же заключается ваша работа фотографом? – спросила она, давая ему понять, что такая легенда притянута за уши.

– В строительстве железных дорог, – ответил он с полуулыбкой на лице. – В увековечивании истории в момент ее творения, – продекламировал он, драматически подняв руки. – В схватывании нашей земли двумя железными рельсами, в сохранении ее для наших потомков.

Но потом он опустил руки и оставил свой драматизм, погрузившись в самосозерцание.

– Знаете, то, что происходит сейчас, никогда не повторится точно так же. Это надо видеть, Эбби.

Он вздохнул, переплел пальцы рук за головой и принялся изучать потолок. И на какое-то мгновение мисс Абигейл почти поверила ему, настолько искренне он говорил.

– Я уверена, вы хотели бы, чтобы я вам поверила, мистер Камерон.

– Вам что, больно называть меня Джесси? Это было бы гораздо приятнее во время таких разговоров.

– Я думала, что дала вам понять, что живу по правилам благопристойности.

– Здесь нет никого, кроме нас с вами. Я никому не расскажу, – озорно подразнил он ее.

– Нет, не расскажете, потому что я не собираюсь называть вас Джесси... никогда. Теперь давайте сменим тему, и вы расскажете мне о вашем занятии, попытайтесь убедить меня, что вы не грабитель поездов.

Он рассмеялся и потом сказал:

– Хорошо. Я работаю на железную дорогу, фотографируя каждую фазу ее строительства, так как я и сказал. У меня свободный проезд, пока я работаю на них, и я езжу до конечных станций, чтобы сделать там свои фотографии. Большую часть времени провожу в лагерях строителей или в поездах. Вот, вроде, и все.

– Кроме одного: зачем вы, имея приличную работу, решили украсть у тех, кто вас кормит?