София Каспари - Лагуна фламинго

Франк докурил сигарету и тщательно затушил окурок. Из поросших травой пампасов он попал в саванну с ее диковинными пальмами — тритринаксами и сабалями, — а затем добрался и до лесов Чако.

Эта весна стала для него незабываемой. Покрылись пышной нежно-зеленой листвой прозописы и рожковые деревья, в воздухе летал пух виргинского снежноцвета. Пестрели желтые цветки бразильского женьшеня, произраставшего только возле подводных источников. Лиловым отливали на солнце цветы жакаранды, желтым и красным — цветы квебрахо. На фоне темно-зеленых лесных зарослей бросались в глаза фиолетовые цветы лапачо, так что деревья становились похожими на гигантские букеты. Узловатые ветви сейбо были покрыты не листьями, а цветами, напоминавшими розовые женские рты. Впрочем, такие мысли возникали не только у Франка. Вдали от женщин у дровосеков разыгрывалась фантазия. Правда, кое-какие девушки тут все же были, но их на всех не хватало, к тому же то были девицы особого рода.

Жить тут было непросто, да и платили мало, но Франк был беглым преступником и научился мириться с судьбой. Иногда ему даже казалось, что он находится слишком близко к Эсперанце, и тогда юноша боялся, что его найдут. Он даже подумывал о том, чтобы отправиться дальше на север, в Северную Америку, где на стройках можно заработать и больше. Но Чако был диким, позабытым Богом регионом, сюда никто не приезжал, и мысль об этом успокаивала Франка. Да и кто станет искать его здесь? Тут не было даже регулярного речного сообщения, поскольку вода в Бермехо и Саладо то поднималась, то опускалась, и еще со времен первых поселенцев об этих реках в Чако ходили странные легенды.

— Блум? Блум, черт возьми, ты где? Нам нужна помощь!

Вздохнув, Франк поднял топор и скрылся в тени деревьев.

Глава 11

Воскресенье, когда они решили сбежать, стало одним из самых удачных дней с тех пор, как Аннелия с дочерью приехали в Аргентину. Ксавьер пребывал в отличном расположении духа и даже проявил нежность по отношению к жене — ни разу ее не ударил. Мужчины с аппетитом позавтракали и уселись на веранде. Мина отправилась за водой. Еще ей нужно было кое-что купить. Аннелия попросила дочь не торопиться.

Чуть позже Аннелия подала мужу и пасынку свежее пиво, только вчера купленное у соседки. На закуску она принесла тонкие отбивные. Как только отец и сын напьются, Аннелия поставит на стол кувшин с тростниковой водкой, куда она уже подмешала яд. Ксавьер с наслаждением выпил пиво и так похвалил Аннелию за заботу, что той стало стыдно.

— Давно бы так. Можешь ведь, когда захочешь, — рассмеялся он.

Похоже, Ксавьер опьянел от пива.

А вот Филипп, с беспокойством заметила Аннелия, не очень-то налегал на спиртное. Она несколько раз предлагала ему подлить пива, но парень, хоть и согласился пару раз, остальное время отказывался. В какой-то момент он даже схватил ее за руку:

— Ты что, хочешь, чтобы я напился, женщина?

Парень рассмеялся, увидев, как от боли у Аннелии слезы навернулись на глаза. Стиснув зубы, женщина покачала головой. Она пошла в кухню за очередной порцией отбивных.

— Сегодня что, какой-то особый день?

— Воскресенье, день Господа нашего, — прошептала Аннелия.

— Что-то раньше нас это особо не заботило.

— Ну, я подумала… — пробормотала она. — В этом году такой хороший урожай, и…

В ее голосе сквозила неуверенность, но Ксавьер не обратил на это внимания. Он жадно набросился на мясо. Филипп тоже принял участие в трапезе. Вскоре Аннелия подала им водку.

Ксавьер выпил два стакана один за другим, но Филипп лишь пригубил.

Аннелия старалась не таращиться на мужа и пасынка, собирая посуду. Извинившись, она вышла в сад, чтобы полить цветы. С веранды доносились громкие голоса Филиппа и Ксавьера. Когда же подействует яд?

Может быть, доза слишком мала? Но Аннелия не хотела убивать мужчин, она надеялась на время выбить их из колеи, чтобы у них с Миной была возможность сбежать.

Через некоторое время женщина вернулась из сада. В доме было тихо. Она осторожно приблизилась к веранде. При виде пустых кресел ее желудок болезненно сжался. На столе все еще стоял кувшин с водкой. Но где же Ксавьер и Филипп? Господи, где они?

Аннелия медленно подошла к приоткрытой входной двери. Тут пахло отбивными. В печи мерцало желтоватое пламя. Женщина неуверенно проскользнула в комнату.

Ксавьер лежал в нескольких шагах от входа, вытянув одну руку вперед, словно пытаясь схватить что-то. Другую руку он прижал к груди. Подойдя ближе, Аннелия увидела пену на его губах. Глаза Ксавьера уже остекленели. Мужчина был мертв.

— Ксавьер? — прошептала она, опускаясь рядом с ним на колени. — Ксавьер, что с тобой?

Он не ответил. Аннелия и так знала, что он мертв, но хотела в этом убедиться. «Я убила его, — с ужасом подумала она. — Но где же Филипп? »

Страх объял Аннелию, страх, столь сильный, что у нее подкосились ноги. Сердце гулко стучало в груди. Женщина оглянулась, прижимая ладони к животу. В дверном проеме кухни показался Филипп.

— Ты не меня ищешь, милая матушка ?

Лицо Филиппа побледнело, капли пота выступили у него на лбу. Аннелия окаменела.

— Ты думала, что сможешь убить нас обоих и тебе это сойдет с рук, дрянь?!

Филипп медленно приближался. Аннелия отпрянула к печи. Ее обдало жаром. Аннелия была уверена, что если не отойдет от печи, то загорится. Она слышала о женщинах, у которых рядом с печкой вспыхивала одежда. Аннелия попыталась отступить в сторону, но Филипп с ухмылкой теснил ее к плите. Женщина протянула руку к печи и вскрикнула от боли, обжегшись. Грязные тарелки упали на пол, горшок с остатками отбивных перевернулся. Филипп засмеялся. И вдруг Аннелия нащупала топор — сегодня утром она рубила говядину, которую якобы собиралась подать на ужин. Быстрым движением Аннелия отвернулась от пасынка. Перехватив топорище обеими руками, она размахнулась и нанесла удар.

Филипп даже не успел увидеть, что она держит в руках. Юноша повалился на пол: топор раскроил ему череп. Одного взгляда на его залитое кровью лицо было достаточно.

Женщина выронила топор.

Она подошла к столу, чувствуя странное спокойствие, словно только что сделала что-то совершенно естественное. Аннелия взяла лампу, зажгла ее и поставила у дивана. Если повезет, скоро ткань обивки загорится, пламя перекинется на весь дом и, прежде чем кто-то успеет что-либо заметить, начнется пожар.

Аннелия переоделась в чистую рубашку и передник — ее одежда была забрызгана кровью Филиппа.

«Я убила своего мужа и пасынка, — подумала она. — Что со мной теперь будет?» Но самое страшное было уже позади. Теперь она выдержит все. Главное, чтобы у Мины была хорошая жизнь.