Наталья Шатрова - Спаси меня, мой талисман!

Пламя снова манило к себе. Белава потянула мужчину к кострам, чтобы повторить круг бешеной скачки, но он не поддался ей, а незаметно, но настойчиво стал подталкивать с освещенной поляны в непроглядную густоту леса. Белава, полностью находясь во власти сказочного полета, не остыв еще, плохо вникала в происходящее и, не сопротивляясь, позволила себя увести.

Купальские огни, едва различимые, мелькали где-то вдали. Веселин остановился и повернулся к женщине, безропотно следовавшей за ним по пятам. Неожиданно натолкнувшись на него, она замерла и огляделась вокруг.

Вековые деревья угрожающе шелестели со всех сторон. По ногам дул легкий ветерок, навевая прохладу. Впереди мрачно блестело озеро, про которое ходило много страшных легенд и поверий. Говорили, что в нем водится прожорливое чудище, поедающее заживо случайно забредших сюда охотников, путников и грибников. А еще раньше, давным-давно, в озере топили девушек, чтобы умилостивить его грозного хозяина. Правда это или нет, Белава не знала, но ходить сюда боялась даже днем, не то что ночью, пусть и в праздник.

Веселый шум поляны заглох, вместо него появились жуткие ночные звуки: скрипы, шорохи, шелесты, стоны, – будто лес наполнился витающими духами, дивами и русалками. И луна боялась заглянуть в этот мрачный уголок леса, осветить его и развеять страхи.

– Зачем ты привел меня сюда? – поежилась Белава и схватилась за висящий на груди оберег с изображением солнца, надеясь, что он не даст пропасть в дремучем царстве тьмы.

Жаркое прерывистое дыхание коснулось ее щеки.

– В купальскую ночь, после очищающего огня, положено омыться от всякой порчи.

– Здесь?

Белава обеспокоенно посмотрела на мелькающее среди деревьев лесное темное озеро. Ледяная вода в нем могла свести судорогой и ловкого пловца, но подсознательно женщина понимала, что угрожает ей не мрачная вода, а горячая близость мужчины.

Веселин обхватил ее мягкое тело руками, властно притянул к себе, прошептал, наклоняя голову к ее уху:

– Белава, милая, я давно ждал этого дня. Не отталкивай меня.

Женщина задохнулась от негодования – да как он смеет так вольно обращаться с вдовой своего отца?! Но тут же пришла в такое волнение от ощущения на своем теле горячих мужских рук, что растерялась, не зная, как быть: оттолкнуть и отругать или полностью отдаться во власть приятных ощущений.

Не в силах объяснить нахлынувшие вдруг новые неизведанные чувства, Белава ощущала надвигавшуюся опасность, исходившую от мужчины, но не могла ее предотвратить.

Веселин воспользовался легким замешательством женщины, еще крепче прижал ее к своей груди и обхватил ее рот настойчивыми губами.

Никто ни разу Белаву не целовал. Она оцепенела: легкая волна наслаждения обволакивала, туманила голову, и сил не было пошевелиться и воспротивиться.

Руки Веселина постепенно овладели всем, ставшим вдруг податливым, телом женщины: гладили по спине, спускались к бедрам, блуждали по ним, прижимая ее живот к своему. Прикосновения были мучительно сладкими. Неведомое ей ранее желание привело душу в смятение, не давало опомниться и попробовать устоять перед упорным натиском. Наоборот, ее плоть, помимо воли и сознания, плотнее прильнула к молодому крепкому телу мужчины.

– Я давно хотел любить тебя, моя желанная, – иногда шептал Веселин, отрываясь от ее губ, и, не владея собой, повторял эти слова вновь и вновь как магическое заклинание и снова закрывал соблазнительные губы поцелуем, теряя голову от вожделения.

А Белава млела и таяла от простых извечных слов, музыкой отзывавшихся в растревоженной неискушенной душе. Чувство опасности и недоверия притупилось. До крайности возбужденная плоть победила разум, не давая в полной мере осознать и понять происходящее, толкая на старые как мир действия, правящие всей жизнью на земле.

Веселин сорвал с головы женщины повойник и с наслаждением запустил пальцы в белые волосы, шелковым потоком скользнувшие по нежным плечам на грудь. Другой рукой он ласково склонил Белаву к душистой траве. И она безропотно легла, со всей страстью отдаваясь поцелуям и объятиям, все более охватываемая трепетом в предвкушении блаженства.

Веселин поднял подол льняной рубахи и прикоснулся к ногам женщины, приподнимая ткань все выше и выше. Белава горела и извивалась под его требовательными руками, соблазняя нехитрым любовным танцем плоти, – и мужчина почувствовал, что уже не в состоянии сдерживаться.

Белава не была настолько наивной, чтобы не знать, чем может закончиться игра в эту купальскую ночь, и испуганно встрепенулась, вспомнив боль и отвращение, изведанные сполна от постылого мужа. Она попробовала вырваться, но возбужденного мужчину уже невозможно было остановить.

Белава зажмурила глаза и обмякла, осознав вдруг, что ей приятен напор мужчины. В голове пронеслись мысли, оправдывавшие ее поступок: не с любым человеком она пошла бы на гулянье, прыгала через костры и удалилась бы в темный лес подальше от людских глаз. Веселин всегда относился к ней по-доброму, с лаской и теплотой, потому-то она доверилась ему, отдалась во власть безрассудного вожделения.

Белава лукавила и гнала от себя истину, не желая признаваться в том, что молодой мужчина разбудил ее тело непритворной подавляющей страстью, и на месте Веселина мог сейчас оказаться любой.

Белава вскинула руки и погладила спину мужчины, провела по русым волосам и спустила руки опять на спину, и заскользила ими вниз, испытывая такое всепоглощающее удовольствие, что замурлыкала от восторга.

Достигнув высшего наслаждения, Веселин и женщину увлек в пучину чувственного исступления. Выбившись из сил, он откинулся на спину, выравнивая тяжелое дыхание. И Белава пребывала в возбужденном состоянии, но вскоре дыхание ее восстановилось, и к ней вернулась ясность мысли.

Белава исподтишка посмотрела на полуобнаженного мужчину и залюбовалась им: его безупречной сильной фигурой, твердым подбородком, большими губами. Происходящее с ней сейчас казалось ей чем-то сказочным, перевернувшим весь ее размеренный спокойный мир, наполнив его чудесным светлым чувством.

Белава подумала, что судьба неспроста свела ее и Веселина в эту купальскую ночь. Связавшие их незримые узлы казались прочными. Ей хотелось любить. Она ни разу еще не испытывала этого чувства и теперь решила, что это и есть любовь.

Пять лет Веселин предавался тайным грезам обладания недосягаемой женщиной и, воплотив мечту в действительность, понял, что лишился покоя окончательно. Теперь он знал наверняка – эта женщина заколдовала его. Но колдовские путы не тяготили, а были желанны, как была желанна сама чаровница, подарившая ему ночь небывалого наслаждения.